Ее арена

Душераздирающий крик упавшего в ноги врага, трупы, усеивающие поле пред глазами, свистящие над головой стрелы, попадающие в сердца, и кровь, капающая с меча, застилающая взор – эйфория. Город-Бастард пал за неделю, превратившись в подобие ежа из-за торчащих на крепостных стенах трупов на кольях – некоторые из людей еще дергались и тщетно пытались спастись. Никто не искал обходные пути, никто не юлил и не прокрадывался; его взяли штурмом так же легко, как портовую шлюху – схвати за руки, прижми к стене, а она и не вырвется, только вместо воды вокруг реки с запахом ржавчины. Резня, разбой, насилие, а перед глазами арена с шумящей толпой зрителей, вокруг теплые трупы, уже мертвая рука сжимает ногу в попытке последний раз нанести увечье, глаза устремлены на яркое солнце в чистом небе, воздух сотрясает шум, уши закладывает от восторженных воплей, хозяин встает со своего места и делает ободряющий знак. Она вскидывает руки вверх, капли крови разлетаются в разные стороны, кулак сжимает рукоять, маленькие красные ручейки перетекают на плечи, на лице безумие. Момент долгожданной свободы и счастья. Тот, к которому она шла годами. По трупам, как по ступеням - врагов, друзей, товарищей, - к вершине славы. Открывает глаза и понимает, что момент вновь настал, момент победы, быстрой, свирепой, толпа вокруг снова вопит, только теперь гладиатор на пьедестале в центре города, а люди внизу. Теперь Тар судья. Маленькая девочка внутри умирает, освобождая место хладнокровной воительнице. Она поднимает руку вверх, возвещая о победе безукоризненной, до смеха легкой, и обещает еще больше крови, еще больше боли. Толпа ликует. Вновь. *** Вершительница судеб врывается на поле брани как таран, топором раскидывая врагов в разные стороны. Раскрашенное лицо сияет яростным оскалом, в глазах буря и стреляют молнии. Фуга на мгновение замирает, любуясь, как эти светлые волосы окашиваются красным, нога пинает отрубленную голову, и в ней самой разжигается то пламя, что принес с собой этот человек. Бой окончен, вокруг ошметки тел и стальной запах режет нос. Воспоминания о первых битвах вгрызаются в голову, и Фуга понимает, как же ей еще далеко, так далеко до этой женщины, гордо закинувшей топор на плечо, с неизменным вызовом смотрящей на мертвых, словно призывая их встать и продолжить. Не смейте сдаваться, боритесь до конца, покажите мне больше, докажите, что достойны выжить, сожмите меч в руках и риньтесь в бой, вот она я, прямо перед вами, давайте, УБЕЙТЕ ЖЕ МЕНЯ! Хотя бы попытайтесь. И вот она уже идет за ее спиной покорять Шпиль и чувствует, как ее горе-братец напрягся, видит, как не смеет смотреть в глаза, но упирается как тупой баран, пытаясь совладать с необузданной яростью Тар, женщины, идущей напролом, гладиатора, погубившего сотни и приговорившего тысячи. А в глазах Тар танцуют черти с того самого момента, как она заткнула тех двух остолобов в шатре. Грейвен Аше, так старательно изображающий из себя образцового воина, и Голоса Нерата, слишком хорошо знающий, что значит – обрести силу. Мгновения, когда она птицей летела над полем боя, привели ее сюда, и это то, к чему вела ее красная дорога с самого рождения. Вокруг Тар видит страх, трепет, и никто не решается бросить ей вызов. Она призывно кричит и указывает топором то на одного, то на другого бойца, но те бросаются скопом, не понимая, что число не имеет значения. Важна только жажда победы. Только она может привести тебя к цели, только она даст свободу. Поэтому мир Тар был красным. Она привыкла получать свое. Это ее топор, ее звание, ее бойцы, и Шпиль, этот дрянной Шпиль, он тоже ее. Дорога, по которая шла гладиатор, стала красной. Никто его не отберет, а если захочет – пусть попытается. Тар бредет по миру в поисках достойного противника и единственный, кого уважает, невидим для нее и носит имя Кайрос - и для нее оно тоже красное. Поэтому Тар очень нравятся перья Фуги, торчащие из темных волос как всполохи пламени. Бесцеремонно выдернув парочку из них, вплела в свои волосы, изящно проведя суровой рукой, как элегантная дама по своим украшениям. Украшениями Тар были шрамы и ожоги. Фуга завороженно смотрела на это и понимала, что ничего красивее в жизни не видела. Фурия шла по красной дороге вслед за ней, создавая новые кровавые притоки, старательно запоминая каждый шаг, взмах, движение, имитируя их, будто начиная свой путь с нуля. В глазах этой женщины Фуга не видела скорби или этой бездушной печали, так присущей всей великим, нет, глазам представало лишь полыхающее пламя с сотнями горящих в нем людей, стонущих и взывающих к освобождению. Но все свои воспоминания Тар приковала тяжелыми цепями к себе, помня, через что пришлось пройти, делясь запахом свободы с теми, кому обещала много лет назад вкусить ее плоды. Гладиатор дает Фуге уроки каждый раз, как та просит, учит новым приемам, обсуждает тактики, в бою они спина к спине, продолжение клинков друг друга, и к концу боя не стать ногой на землю, потому что та усеяна телами, на которые мгновенно сыплются вороны. Фуга чувствует прилив сил с каждым порезом на своей коже, каждой раной, и знает, что когда-нибудь познает путь Вершителя судеб. Этот Вершитель такой, каким и должен быть тот, кто носит это звание. На вершине, в центре мира, где она все, а остальные - ничто. Правило одно – соблюдай законы хозяина и получишь свободу. Барик пытается с ней бороться, делает тщетные попытки, но каждый удар рассыпается в прах, а на доспехах появляется зияющая дыра. Лантри предусмотрительно старается не лезть и не напоминать о том, что он дышит им в спину, малютка Сирин слабо задирается, но впредь не поднимает нос выше головы как прежде, и все в их отряде пропитано властью. Теперь они гладиаторы, а война – одна большая арена с ревущей от жажды крови толпой. Почему ты поступила так? – Они не понимали по-иному. Законы должны исполняться – Законы бесполезны. Ты ответишь за свои проступки? – Я сделала то, что приведет нас к победе. Все вопросы Адъютикатора бились о неприступную стену, пока остальные Вершители молча взирали, боясь и пискнуть. Фуга не слышала, что происходит, но довольно улыбалась на эти потерянные лица, будто их обладатели сейчас испустят дух. Даже Архонт Теней промолчал, тихо растворяясь во тьме, зная, что слова бесполезны. Город-Бастард вновь содрогается под тяжелыми ступнями однажды чуть не сравнявшего его с землей гладиатора. Все письма с угрозами летели в огонь, как и некоторые из тех, кто их написал, Тар как чума проносилась по земле, сживая со свету всех, кто стоял на пути. Их отряд никогда не оставался на месте дольше двух дней, и даже Шпили не дарили ощущения безопасности, ведь дьявол, нет, похоже сам Кайрос, дышал им в спины. Фуга мечтала быть похожей на нее, млела от каждой похвалы и довольного кивка, но понимала, что в жизнь не угнаться ей за этим великим Вершителем. Собственная ничтожность съедала изнутри, заставляя быть быстрее, рубить яростнее, стрелять четче, убивать безжалостнее. Годы в Алом Хоре тлели как угли, развеваясь дымом по ветру. И вот опять фурия беспомощно смотрим ей в спину, желая только ее, дотронуться до великого, увидеть огонь в глазах, быть с ней, стать ею. И вновь то чувство голода, что она испытала давным-давно, заполнило все естество, протягивая руки к самой душе Тар. Фуга в испуге вскакивает и уходит в лес, цепляясь за собственные дрожащие плечи. Тар провожает ее равнодушным взглядом. Все как тогда, как с сестрами, когда они упали перед Фугой, беспомощные и мертвые, а она ощутила силу, мощь, власть, слышала стенания их душ где-то глубоко внутри себя и на мгновение даже стала ими. Сестры, яростные фурии, стали Фугой, но не той, что прежде, уже другой, обновленной, и части их до сих пор в ней, колотятся в груди, желая притянуть к себе новую частицу, обнять и убаюкать, сделать ею, новой Фугой. Воительница в страхе понимает, что же она такое, в отдалении слыша смех Голосов Нерата. Она рассказывает об этом Тар как единственному человеку, который может все закончить. Та выслушивает тихо, строго смотря прямо в глаза, и кивает в конце. Душа Фуги будто освободилась, но тут грубые, испещренные сотней шрамов, руки сжали ее лицо, заставляя смотреть прямо, как гордая смелая фурия делала всегда. В глазах напротив столько силы духа, что настоящая Фуга снова пробуждается, дерзит и ухмыляется, на что гладиатор улыбается в ответ. Теперь фурия чувствует себя свободной, сбросив этот груз в пучины моря. Та, кем она восхищается всем естеством, приняла эту тайну, сжала в кулак и превратила в труху. Именно так и должно было быть. Они проводят вместе наполненные жестокостью дни и темные ночи, и теперь, вместо желания овладеть, Фуга ощущает единение, видит тонкую нить между их сердцами, полными огня. И когда Тир решает отдать ее Голосам, она понимает почему. Эти пылающие глаза говорят: ты видишь силу напротив себя у того, кто ее не заслуживает. Притворись, смирись, а потом отбери. Выдери Нерата вон и забери все, что принадлежит ему. Оно твое по праву, твоя свобода и сила. Докажи, что сможешь, и получишь то, чего заслуживаешь. Путь гладиатора Фуги. Вопящая толпа заткнулась и разошлась, а на арене последний соперник. И она шагает в его объятия. Спустя время они стоят на вершине Шпиля, ощущая спинами жар кузни. Враги повержены, кормят червей, а под ногами, далеко внизу, то, что принадлежит им, то, что они заслужили. Голоса Фуги ощущают небывалую мощь и знают, что могут разнести здесь все, убить и разрушить, без препятствий, без труда. Тар рядом довольно закрывает глаза и подставляет лицо навстречу ветру. А вот и заслуженная награда. Последний человек покинул ступени, и арена опустела.