Quid ita?

Пой же, пой. На проклятой гитаре Пальцы пляшут твои вполукруг. Захлебнуться бы в этом угаре, Мой последний, единственный друг. С. Есенин —Эээм... —задумчиво чешет голову блондин и разглядывает брюнетку.—Нет,—спокойно отвечает, но потом расплывается в улыбке.—но ты можешь остаться, чтобы подождать. Девушка была пьяна, да и ноги еле держали, поэтому она бесцеремонно вваливается в дом, поднимаясь на второй этаж, намеревается спать в комнате подруги, но по какой-то причине оказывается в комнате блондина. Немного постояв и поняв, что это не та комната, она падает на кровать, укрываясь ещё тёплым одеялом после тела парня, мило засыпает. Блондин же просто все это время плёлся за ней, а когда она уснула на его кровати вообще охуел. Сименс стоял как вкопанный до того момента, пока в дверной скважине на первом этаже не послышались шорохи. Голубин быстренько спускается обратно, открывает входную дверь и удивляется не меньше. На пороге стоит сестра, с бутылкой Джек Дэниэлс и Лазиным под ручку. —Ебнуться можно...—бурчит под нос. Такого утра у него ни разу еще не было. Девчонка, над которой он прикалывается при любой возможности, сейчас дрыхнет без задних ног в его комнате на его кровати. Сестра приперлась с лучшим другом под ручку. Но следующий момент его не просто удивил, он его вывел из себя. На шее шатенки красуются три ебучих багровых засоса. —Пиздец!—уже рычит во всю и затаскивает парочку в дом. А те лишь смехом заливаются, не осознавая, что когда они будут с похмелья подыхать, то Сименс обязательно все выскажет. Да в принципе даже не выскажет, а наорет. А сейчас парочка плюхается на диван и засыпает. *** Брюнетка открывает сонные глаза от тикающих часов, которые раздражали неимоверно, позже пытаясь встать, но сразу же она безуспешно плюхается обратно на постель пятой точкой. Голова раскалывается, а тело совсем не слушается. Желание упасть, и поспать еще не даёт покоя. Но девушка переосиливает свои желания, заставляя встать любой ценой. С раза так третьего, она уже стояла. И сколько сил она потратила, дойдя до двери. Только зеленоглазая собралась дотронуться до дверной ручки, дабы открыть дверь, как кто-то решил сделать тоже самое, но опередив. Дверь открывается, а в дверном проеме появляется... —Романова...—как-то издевательски называет по фамилии Глеб. Улыбается нахально так. А Стефания лежит опять, но на этот раз - на полу. —Что, на моей кровати стало неудобно, перебралась на пол?—глаза блещут, улыбается, понимая, что он с легкостью отправил ее в нокаут. Стефи даже слова колкого подобрать не может в ответ и только пораженно вздыхает. Черт бы тебя побрал, Голубин! Издеваться любит, а помочь встать никак не желает. Еще и усмехается. -А тебя, я смотрю, манерам не научили!-язвит, желая дать удар по самооценке этого нахала. Ещё и так же пытается улыбнуться презирающе, чтобы показать, как брюнетка смела. Тот лишь усмехается, кидая мимолетное «Сама поднимешься, Романова» и уходит прочь из своей же комнаты. Голубин и не парился, что она подумает о нем. Блондину наплевать. С детства с этой девчонкой ругались, огрызались, и оба ненавидели друг друга. -Козел...-бубнит под нос и медленно, но верно, встаёт с этого чертового пола. Признаться, полы были теплые, с подогревом, и желание даже на полу поспать было заманчиво. Все же, нехотя, зеленоглазая открывает дверь, выходя в коридор небольшого дома, выполненного в белых и серых тонах. Это выглядело очень красиво и дорого. Брюнетка спускается по лестнице на кухню, чтобы спастись от сушняка. В горле была Сахара. Девушка наливает в стакан прозрачной, безвкусной, но такой приятной воды. Это ли не счастье? И стоило практически притронуться губами к прозрачному стакану, как сзади кто-то намеренно кашлянул, дабы показать свое присутствие. Бедная посуда освобождается из дрожащих рук, стремительно быстро падая на красивый бежевый кафель. Стакан разбивается вдребезги, а вода растекается по полу. Ещё маленькое движение, и человек, стоящий сзади приближается и, черт возьми, улыбается! Ему понравилась реакция, обычная, пугливая... Так хочется загнать ее, словно зверёк, в угол и запугивать до смерти. -Романова... Ты теперь решила мне всю посуду перебить?-спрашивает, шепча в ухо. Горячее дыхание обжигает шею, заставляя покрыться мурашками и вздрогнуть из-за некого разряда тока. Воздух спирает, а желание убить этого самодовольного индюка нарастает с каждой секундой. Черт возьми, да она закипает от злости! Немедля, Стефи разворачивается, жалея, что случайно выпустила стакан с водой из рук, потому что эта улыбка так раздражает. Она захватывает воздуха побольше, чтобы выговорить ему все, что накопилось за все восемнадцать лет. Терпения нет, нервов - тоже. -Хватит!-восклицает Романова, зажмуриваясь, только бы не видеть Голубина... -Идите в сад, если хотите выяснить отношения, ребят.-просит Лазин, желая еще немного поспать. И Стефи слушается, покорно выходя в сад и зная, что белобрысое отродье скачет за ней с огнём в глазах, мечтая услышать все обидные слова его сторону... Романова доходит до огромного дуба, ствол которого могут обнять только десять человек, держась за руки. Она встаёт около него, желая закончить свой маршрут по саду. -Ну и что ты так хотела сказать?-чуть склонившись, спрашивает Глеб. Ответ, отнюдь, его совсем не интересовал. Интерес вызывала лишь злость, гнев и раздражение этой девчонки. -Ты меня достал! Может быть хватит уже издеваться надо мной?! Тебе это в кайф, так доставай каких нибудь других девушек, но не меня! Все восемнадцать лет я терпела, терпела твоё идиотское поведение, оскорбления, но черт возьми, как меня это достало!-срывается на крик, не жалея голоса и раскалывающейся от боли головы. Тот лишь усмехается, оголяя свои зубы. -А я хочу издеваться именно над тобой.-спокойно отвечает. Ни один мускул на его лице не вздрогнул. Блондин улыбался. Хищно, самодовольно. От этих слов он еще больше хотел издеваться над Романовой. О да, черт возьми, он будет это делать всегда! Его ничего не остановит. -Ты жалок.-сквозь зубы процедила Стефания, оголяя свои безупречно точеные клыки и когти.-Голубин, ты... ты омерзителен.-выплескивая весь яд на него, брюнетка стоит ровно, с гордо поднятой головой. Глеб все так же продолжает улыбаться, и питаться злостью и ненавистью этой глупой девчонки. -Ты никогда, слышишь? Никогда больше не будешь так со мной разговаривать...-казалось, Романова была готова вгрызться в глотку этому ублюдку, который все восемнадцать ебаных лет только и питался ее ненавистью. Но, как ей показалось, видимо, роли меняются...-Ты больше ничего мне не сделаешь.-Стефания чувствует каждой клеткой своего тела прилив сил, уверенности в себе. Раньше это никогда не проявлялось, но почему именно сегодня? Ответ прост - нервы. Но силы и уверенность пропадают так же быстро, как и появились. Горло обхватывает тяжелая рука, которая в эту же секунду и прижимает Романову к дереву. Голубин проникает в эти зеленые глаза, снова питаясь ею. Он нагло приближается все ближе и ближе к ее маленькому испуганному личику, чувствуя страх. Черт, как же он велик... Его можно за километр почувствовать. -Ты так уверенна в своих словах... Жаль, что ты сейчас врешь сама себе. Или это убеждение? - их тела и лица отделяет только сантиметр. Гребанный, мать его, сантиметр. -Очень хорошо звучит. - шепчет куда-то в губы. Хватка становится все сильнее и сильнее, дышать практически невозможно, а желание вызвать рвоту просто огромное. Ведь, этот чертов блондин стоит так близко... -Я...-в эту минуту просто невозможно подобрать подходящие слова, да и о чем говорить, если тебя вообще душит твой заклятый враг детства?! Это проклятое «Я» удалось сказать из последних сил и кислорода в легких. -Стефания, ты такая глупая и наивная...-рука Голубина уходит с шеи Романовой, которая в свою очередь начинает жадно глотать воздух. Глеб стоит рядом, но уже немного подальше, потому что не хочет, чтобы девушка проглотила и его... Романова, в свою очередь, уже получив достаточную дозу кислорода разворачивается и уходит.