Советую читать под композицию retire - external
К рассвету телефон разрядился. Чонгук отбросил ненужный гаджет на кровать и прикрыл глаза. Всю ночь он, поглощая звуки флейты долгими глотками, вакуумно был защищен от внешнего мира наушниками, заткнув себя и уши. Но нужно вставать, сегодня он защищает диплом. Чонгук и не заметил, как прошло четыре года. Он уже не юноша, скорее молодой мужчина. Ему двадцать четыре, он заканчивает факультет психологии в одном из приличных вузов Кореи. И Чон до сих пор все помнит. Как на вертолетах спасали людей, как в ушах звенело от взрыва, от плача пассажиров. Рядом с окном, у которого Чонгук остановился, смотря на падающий с Тэхеном вагон, в купе ревела едва проснувшаяся девочка, в ее руке был зажат розовый плюшевый заяц, платье в горошек круглешками темнело от рвано падающих слез. Чонгук трясся, мало что слышал, озирался вокруг. Винил себя. Люди, ехавшие в вагонах рядом с взорвавшимся, пострадали. Попадали с полок кеглями, хрустнули костями рук, коленей, от боли вскрикнули и занегодовали. Чонгук подумал, что мог их спасти. Если бы побежал, закричал, сказал бы уходить в другой вагон. Но он понимал, что началась бы паника и могло пострадать больше людей. Какое-то тягучее, кислое ощущение собственной неважности, нереальности, глупости, нелепости изъедало его внутри вагона, пока его плечи обрастали синяками от ударов тех, кто задевал его, пробегая мимо. Все куда-то спешили, кричали, теряли вещи, выпучив разноцветно-блеклые глаза бежали в первые вагоны, надеясь, что туда и прилетит помощь. По-честному, Чонгука волновал лишь один пострадавший. По-честному, Чонгук отрицал смерть Тэхена. Несмотря на тот факт, что видел ее сам, что смотрел, хотя в груди сжимало морскими сетями. Юноша видел потом Кима в незнакомцах, носивших похожую одежду, имевших похожий запах, взгляд, мимику, жесты. Пролетая над разделенным, будто на рай и ад, поездом, у которого, словно у неудачно подвернувшегося под грубую подошву дождевого червя, перекосились ближайшие к взорвавшемуся вагоны, и этот транспорт выглядел так смешно маленьким, ничтожным отсюда, сверху. Пролетая над поездом, Чонгук думал, что вот так высоко он близко к Тэхену, который оказался там.Говорят, душа умершего еще 9 дней бродит по земле.
Чонгук считал. И искал. Рылся в себе, в своей одежде, зубах, волосках бровей, стараясь обнаружить частичку Тэхена в любой мелочи. Ким не заметил, но Чон без лишних раздумий сунул себе в карман его кольцо. Оно видно было мало Тэхену, натирало, он его то снимал, то опять надевал. В очередной раз, когда аксессуар застрял между кружкой и окном, Чонгук его забрал. А потом носил на среднем пальце, потому что то было велико. Эта единственная вещь, связывающая его с Тэхеном, единственное доказательство присутствия в жизни террориста всегда была на руке Чонгука. Когда прошло три года, юноша собирался выбросить кольцо в реку. Но не смог.Еще нельзя было отпускать.
Чон часто ездил на могилу. Читал там вслух. Выполнял домашние задания, заданные на каникулы. Ему так казалось, что он к Тэхену был ближе, что тому там так спокойнее. Чонгук много спал. Хорошо питался. Отлично учился. По ночам иногда приходил Тэхен, поболтать, поулыбаться, поцеловаться, удержать за мизинец, подмигнуть, прикусить. Первый сон Чон помнил в подробностях. В нем у Тэхена был безумно грустный взгляд. Словно глаза его превратились в два драгоценных камня, и блики на них смотрелись как слезы. Тэхен не хотел умирать. Уже не хотел. Чонгук это в его глазах-рубинах разглядел. Прижался к Тэхену, задушено спросил, почему тот не обнимает в ответ крепче. И физически ощутил, как Тэхен его прижал к себе, стиснул, вдохнул, отпустил. Чонгук начал его целовать. А Тэхен отвернулся. — Почему ты отвернулся? — Часто спрашивал Чонгук у ветра, хмурясь. Ни в одном из снов Тэхен не позволял себя по-настоящему целовать. Он разрешал вдыхать свой холодный запах калины и кофе, разрешал путаться в шерсти свитера, жмуриться от солнца, перебирать шелк волос. Да, Тэхен Чонгуку снился слишком много, можно сказать, ночью они создавали собственную сновиденческую историю свиданий. Этой ночью Чон с Тэхеном не увиделся. Потому что не спал. Он уже не хотел его видеть.Чонгук устал оттого, что любой, кого он целует, ощущается не тем.
Что любой, кто прикасается, делает это не так.
Юноша больше не носил кольцо, чаще капал глаза, редко стирал вещи и кашлял каждый раз, как заходил в квартиру. Но сегодня он защищает диплом. На тему «Причина террористических актов с точки зрения психологии преступника». Потому что Чонгук все очень хорошо помнит. Что у Тэхена губы на вкус, как малина, зефирно-мягкие, и когда тот целуется, его глаза приобретают янтарно-рыжеватый оттенок. Откуда ты во мне? Чонгук кричал в ванной, стараясь достучаться до сердца, не отпускавшего мужчину, которого он знал слишком мало.Терять сложнее всего несбывшееся.
Чон ведь понимал, что все его сны с Тэхеном — выдумка непроизошедшего. И хоть далеко не все крутилось вокруг этого пришедшего на миг в его жизнь человека, Чонгук не мог быть полностью счастливым. Постоянно чего-то не хватало, хотя его одногруппники — умнейшие-интереснейшие, они пахнут попкорном и весельем, одна девочка всегда жует кокосовую жвачку, а вторая — пьет ананасовый сок фирмы «Blackheal», эти люди были бледными, серыми, не волновали, не скребли в горле, не держали у себя крепко. У Чонгука были друзья, конечно. А мама. Та примчалась к нему, когда узнала, что произошло с его поездом. Об этом знали все. Полиция, студенты, директор вуза. Он был свидетелем. Чонгук сказал, что вышел в туалет, поэтому избежал учести быть взорванным. Сказал, что с Тэхеном они не говорили, тот всю дорогу молчал и никак не показывал, что собирается сделать. В паспорте, на который был куплен билет, Тэхена звали Джи Ук. Чонгук это зачем-то запомнил. И потом не общался с студентом-второкурсником, которого звали так же. Хотя тот проявлял инициативу в знакомстве. Чон ненавидел, что его жалели. Или обходили стороной, как прокаженного. Ведь с ним все было в порядке, он не пострадал. Но окружающие чувствовали, что с Тэхеном их связывало нечто, о чем юноша молчит. Потому что каждый раз, когда его пытались расспросить о случившемся, Чонгук хмурился, отвечал скомканно и грубо, вцеплялся в свой стаканчик кофе и смотрел в пол.Как-то во сне они целовались бесконечно долго. Им не нужен был воздух, ибо дышали они друг другом, и Чонгук отчетливо помнит созданный мозгом образ их вечно двигающихся в унисон губ, непрекращающася сладость, мягкость, шершавость на языке. Юноша проснулся утром, его рот ощущался обласканным донельзя, но как только Чонгук встал с кровати, волшебство растворилось с кофе в одноразовом стаканчике, потому что посуды у него еще не было — только переехал в новую квартиру.
Мама про Тэхена знала. И про сны тоже. Что пугало Чонгука так это то, что она говорила: «Ты знаешь, нельзя ведь выбирать, в кого влюбляться. Даже если этот человек — убийца». Она не осуждала его. И все понимала. У Чона в квартире спальня, кухня, совмещенная ванна с туалетом. Когда он только переехал, то купил две подушки на случай, если они будут спать в одной кровати с Тэхеном.К себе он чувствовал жалость.
Разве можно было так ждать того, кого больше нет? Чонгук в одиночку ходил по книжным магазинам, в одиночку обедал, ужинал, спал, ездил на учебу, на набережную и в другие места. На пальце теплело кольцо, которое, казалось, позволяло представлять, что Тэхен рядом. И только сейчас, стоя в аудитории перед комиссией, понимал, что готов отпустить. Он отлично подал весь материал, и все поняли, почему он так правдоподобно описал психологию террориста. То есть убийцы. То есть преступника. То есть любимого человека. Откуда Ты во мне? Чонгук вернулся домой на метро, веером развалил листы бумаги со всеми материалами, утонул в них, вдыхая прохладу древесного пола, потер пальцем кольцо, которое, казалось, срослось с его рукой. Впервые за долгое время Чон снял частичку Тэхена с себя, положил рядом, разглядывая. И больше не надел. Драматично не выбросил в реку, в воздух, в космос, в огонь. Повесил на магнит на холодильнике, чтобы чаще видеть. Потому что сразу избавиться не мог. Потом кольцо переместилось в ящик под столом, куда он заглядывал реже в поисках ручки или ножниц. Потом положил в ящик возле кровати, нижний, который никогда не открывался. Потом начал забывать. Тэхена. А это самое страшное. Что жизнь идет, а Кима рядом нет. Что Чон взрослеет, а Тэхену навсегда двадцать пять. И самому Чонгуку через четыре месяца исполняется столько же. Ким Тэхен - Питер Пен, Маленький принц, которого больше нет на этой планете. Через месяц после вручения дипломов Чонгук вдохнул теплый ирисовый воздух, прикрыв веки. Он ощущал себя наполненным чем-то светлым, мягким, будоражащим. Это был привкус новой жизненной страницы. Кто знает, встретит ли в ближайшее время Чонгук человека, который поразит его также, как когда-то Тэхен? Сможет ли его заплесневевшее сердце встрепенуться, порозоветь и открыться тому, кто так жаждет его оберегать? Чон стоит возле развалившего на кровати Джисона, своего одногруппника, который уже давно смотрит на Чонгука сверкающими добрыми глазами с плещущейся в них надеждой на то, что они будут вместе. Поход в музей на выставку фовистов вымотал их обоих, ибо добирались обратно они полтора часа. Джисон стряхивает в пепельницу серость сигареты, и Чонгук, улыбнувшись, произносит:— Не курите в постели.