Записки раннера

На следующий день после окончания наших с Годфри тренировок тело у меня болело так, как никогда прежде. При любом движении я чувствовал, как хрустят мои суставы. «Вот что значит молочная кислота, приятель, придется перетерпеть"-подумал я, появляясь в общем зале. В нем вновь никого не было, как и в прошлый раз. Разогрев очередную пиццу я сел на колченогий стул с изысканной спинкой (видимо собирали его в свое время из подручных материалов) и принялся завтракать. Пока я поглощал горячую, сочную пиццу, в голове крутились воспоминания. О том, как я пошел в школу, как в первый раз подрался, отстаивая свою честь. О том, как выступал на смотре творчества в своем университете со стихотворением собственного сочинения. Как сейчас помню его название-«Катана и любовь». Потом вспомнил то, что до сих пор гложет меня в глубине души- день, когда ушла из жизни моя мать. В тот день я выплакал все слезы, как мне тогда казалось, и навсегда проклял дату 11 февраля. Ведь тогда мне было всего каких-то 17 лет, да и произошло все это на моих собственных глазах. Увы, я был бессилен исправить это. «Эх, мама, если бы ты только знала, если бы ты видела, куда я попал…. Не знаю, гордилась ли бы ты мной. Но стыдно тебе за меня точно не было бы. По правде сказать, я и сам толком не понимаю до конца, что здесь происходит, и где это самое «здесь» находится, но я более чем уверен, со временем я пойму. Помнишь, как я, когда был маленьким, все время жаловался на то, что в мире уже не осталось ничего неизвестного и мне будет нечего открывать, нечем прославиться? Видимо мои детские мечты начинают сбываться.»-так думал я, поедая очередной кусок пиццы. Потом в голове внезапно нарисовался образ отца. «Интересно, что с тобой стало, старый Трандл. Наверняка как обычно шутишь свои тролличьи шуточки за бутылочкой коньяка.». Несмотря на то, что мы никогда так и не могли найти общего языка и регулярно ссорились по поводу и без, сейчас я произнес эту фразу с неожиданной даже для самого себя теплотой в голосе. Внезапная догадка поселилась в моем мозгу: ведь я могу узнать, что стало с моим городом и семьей. И я знал, что мне нужно для этого сделать. Ноги сами понесли меня в комнату Годфрита. Дверь была приоткрыта, поэтому я, не утруждая себя стуком, зашел в комнату нового знакомого. На мою удачу Годфри был там не один: вместе с ним в комнате находился и Олаф. Сидя на кровати орка, ребята увлеченно играли в карты, используя в качестве игрового поля кибердек гнома. –Ребята, доброе утро. Дико извиняюсь, что без стука, Годфри, но мне нужна ваша помощь. — сказал я, неловко улыбаясь. На секунду отвлекшись от партии, мои новые знакомые приветствовали меня взмахами свободных рук и продолжили игру. Когда партия окончилась, сияющий от радости Олаф обратился ко мне: –Так чем мы можем тебе помочь, дружище? –На самом деле мне нужен был именно ты, Олли. Просто так как вас было двое, я обратился сразу ко всем, из вежливости. –Хорошо. Так чем я могу тебе помочь, Майк? — спросил Олаф через несколько минут молчания. –Мне нужно воспользоваться твоим кибердеком, Олаф. Как ты, наверное, мог догадаться по акценту, я не коренной житель Сиэтла. И мне хотелось бы узнать, что произошло с моей родиной. Ты же не против? — спросил я. Олаф понимающе кивнул и несколько минут колдовал над своим деком, нажимая только ему известные комбинации клавиш. Затем протянул мне кибердек: –Пожалуйста. Я настроил гостевой профиль с подключением к Матрице. Пользуйся, сколько потребуется, дружище.- сказал он, передавая устройство мне в руки. Дрожащими пальцами я вбил в поисковик запрос «Россия». Выведенные на дисплей результаты поиска меня шокировали. «Российская республика ужесточила уголовное законодательство», «После поражения в первой Евро-войне руководство не может вывести Россию из энергетического кризиса.». Следующие после этих заголовки были еще менее радужными, поэтому я переключился на поиск информации о своем родном городе. В ответ на запрос «Челябинск» посыпались еще более мрачные заголовки: «Перенаселение города Чел-сити достигло критического максимума в 2034 году», «Кризис производства в Чел-сити заставил миллионы человек выйти на акции протеста в 2041 году», «Приступ ксенофобии или чей-то злой умысел? В 2025 году в Чел-сити в результате резни на улицах убито и ранено более трех миллионов металюдей». «Загадка города-призрака: после энергетического коллапса 2057 года о городе Чел-сити не поступает никаких сведений. Существует ли еще этот город, или обращен в радиоактивную пыль?». Я нервно вздрогнул и отправил последний запрос, вбив в поисковик свою фамилию. Вышедшая в результатах поиска строчка заставила мой глаз вылезти на лоб: «Последние имеющие ГРЕХ носители данной фамилии скончались в 2030 году. После их смерти ГРЕХ на данную фамилию не возобновлялся». Я закончил читать информацию с дисплея и застыл как вкопанный. Меня будто со всей силы огрели по голове железной трубой. Все отступило на второй план, покрылось пеленой тумана. В этой тишине в голове медленно, словно бы выдавленная из самых темных уголков разума масса, появилась одна-единственная мысль, перешедшая через несколько минут в срывающийся крик. –Нет, нет, нет, нет, нет, нет! Этого не может быть! Этого просто не может быть, Моргот меня возьми! — закричал я, отбрасывая в сторону кибердек Олафа. Устройство, срикошетив от броска, упало на кровать Годфрита, избежав повреждений. Пораженные орк и гном несколько минут смотрели на меня в полном молчании. Наконец тишину разорвал баритон Олафа: –Майк, что такое? Что ты выяснил? Да на тебе лица нет, омае! Скажи нам, что стряслось.- спросил он, пытаясь посмотреть мне в глаза. –Что такое, Олли?! Что такое?! Я только что выяснил, что в моей родной стране твориться непонятно что, мой родной город то ли уничтожен до основания, то ли исчез непонятно куда и непонятно каким образом, а я сам являюсь последним ныне живущим представителем своего рода! И после этого ты вот так вот спокойно берешь и спрашиваешь, что такое?! -гневно рявкнул я на гнома, вперив в него взгляд налитого кровью левого глаза. –Я теперь фактически никто! Человек без родины, дома и семьи! Мне теперь нечего терять. Абсолютно нечего, понимаешь?! -продолжал распаляться я, чувствуя, что еще немного, и я потеряю голос от злости. Годфрит побледнел, а Олаф уставился на меня, пораженно открыв рот и едва не уронив свои пижонские очки на пол. Наконец молчание нарушил Годфрит. –Майк, дружище…-начал он, медленно подбирая слова, — мне жаль. Мне правда очень жаль, чаммер. Я по себе знаю, каково терять близких. Но разве ты теперь не стал частью нашей команды, приятель? Ведь теперь мы вместе. Ты не настолько одинок, как ты думаешь, омае. –Стал частью вашей команды? Годфри, я же вижу, что еще нет. Из всей группы только ты и Олаф приняли меня. Лилиан все еще мне не доверяет, я это чувствую. Ну а насчет Джао думаю ты и сам в курсе. –И тем не менее. Ты ведь уже прошел ее испытание, приятель. А получить такой вызов и справиться с ним- вполне достойно, чтобы по праву подтвердить то место, которое ты теперь занял в нашей группе. –произнес Годфри после минутного раздумья. –Верно, омае. Годфри дело говорит. Кроме того, Лилиан сама признала, что ты прошел испытание. А это значит, что теперь ты все равно часть нашей команды, нравится это им с Джао или нет.- поддержал друга Олаф. Я стоял и не мог понять, что я чувствую. Мне хотелось плакать. От боли и от облегчения одновременно. –Но ведь мне теперь некуда идти. Я даже не знаю, что случилось с моим городом. И что теперь делать? — отчаянно пытаясь не сорвать остатки голоса спросил я. –Оставайся с нами, приятель. Вместе все равно будет надежнее. -ответил орк. –А когда сделаешь себе имя в Тенях и у тебя заведутся нюйены- мы с радостью поможем тебе в поисках твоей родины, омае. Не могу говорить за Лилиан и Джао, но на Годфри, мой дек и пушки Банзая ты можешь рассчитывать как на свои собственные руки, Майк. –продолжил мысль друга Олаф, хлопнув меня по плечу. –Спасибо ребята. Правда спасибо. Это очень много для меня значит, вы даже не представляете насколько много.- сказал я, пожимая руки новых друзей. После этого разговора у меня словно камень упал с души и я снова уснул спокойным сном без сновидений, уверенный в своем будущем, но беспокоящийся за свое настоящее.