***
Йорвет просыпается от раскатов грома и барабанящих по крыше и окнам крупных капель дождя. Первое, что он хочет сделать, так это накинуть на себя дорожный плащ и провалиться в чуткий сон снова, но руки оказываются будто прикованы — поднять их сил не находится. Йорвет открывает глаз, и ему кажется, что он потратил почти все силы только на это. Его слепит тусклый свет свечи, и он замирает на месте, окончательно растерявшись, не чувствуя уже так привычных лесной сырости и холодного воздуха. Он не помнит, где находится, и почему его тело настолько ослабло… Попытка приподняться обрубается в своем зачатке: всё тело простреливает неожиданной болью, и эльф, сцепив зубы, свистяще выдыхает, стараясь переждать, не издав при этом лишнего шума. Йорвет считает удары сердца, и постепенно боль уходит, принося после себя дикую слабость во всём теле. Он чувствует, как его вновь тянет в сон, старается бороться, но звук усиливающегося дождя и отсвет пляшущего пламени свечи на потолке какого-то дома успокаивают его… Йорвет, почти провалившись обратно в глубокий сон, уже не различает звука скрипнувшей двери за разошедшимся ливнем…***
Во второй раз Йорвет приходит в себя куда медленнее, просыпаясь будто поэтапно. Сначала он чувствует тепло тяжёлого одеяла, под которым лежит, после — туго затянутые бинты на своем теле. Он медленно открывает глаз, сонно смотря на потолок, и постепенно к нему возвращаются воспоминания первого пробуждения. Йорвет переводит взгляд от потолка на ковер, висящий на стене. Какое-то время он прослеживает вытканный рисунок, думая, что в комнате светло, а свечи не горят. Значит, день. Повернуть голову вправо оказалось достаточно тяжело: всё тело затекло, а в висках пульсировало, но теперь он может рассмотреть комнату лучше… Рядом стоит небольшой стол, на котором лежат чистые бинты, тазик с водой и небольшая ёмкость с какой-то пахнущей травами жижей, стоит наполовину сгоревшая свеча и прозрачный стакан, скорее всего, с водой, дальше — небольшой комод, отсюда Йорвет не может увидеть, что именно может находиться на полках. В конце комнаты стоит небольшой сервант с тремя полками, заставленный барахлом: какие-то медные блюда, стеклянные бутылки и небольшие глиняные посудины, кружки и кувшины — словом, ничего, что могло бы нести хоть какую-то ценность. Йорвет смотрит на дверь, думая, заперта ли она. Кто он здесь? Пленник? Тогда почему его руки не связаны… Или тот, кому помогли, не выдав при этом страже? Скоя’таэль думает, что за это справедливо могут потребовать очень многое… Его взгляд падает на стул, стоящий рядом с кроватью. На нем лежала неаккуратная небольшая стопка бумаг, поверх которой было перо. У одной из ножек стула эльф заметил маленькую чернильницу. Йорвет вернулся к стакану с, как он надеялся, водой. Во рту было сухо, а губы будто срослись друг с другом… он попытался привстать, но простреливший болью правый бок сделать этого не дал. Однако Йорвет предпринял ещё одну попытку дотянуться до воды, всё же подняв корпус с, как оказалось, довольно большой кровати. Взяв в обе руки холодный стакан, Йорвет, принюхавшись и решив, что это простая вода, на пробу сделал два небольших глотка, внимательно вслушиваясь в собственный организм. Только сейчас поняв, насколько он хочет пить и есть, он полностью осушил стакан. Поставив его на место, он ещё раз окинул помещение взглядом, но не увидел ни своих вещей, ни хоть какого-то намека на то, в чьей спальне он находится. Также не нашлось ничего, чем можно было бы в случае чего обороняться. И последний раз глянув на подсвечник, решив, что это слишком смешно, он аккуратно дотронулся до чистых бинтов, охватывающих почти весь корпус. Дверь скрипнула как раз тогда, когда его пальцы проводили по правому боку, стараясь понять, насколько всё серьезно… Йорвет тут же поднял голову, внезапно сталкиваясь со взглядом тёмно-карих глаз вошедшего. Роше едва не выронил книгу из своих рук, увидев, что Йорвет мало того, что очнулся, так ещё и смог усесться, несмотря на почти полностью распоротый бок. Йорвет одёрнул себя, когда рука потянулась в сторону подсвечника, заставив себя сидеть ровно, даже несмотря на то, что одеяло сползло до неприличия, едва не оголяя самые интимные места. Йорвету было уже плевать даже на то, что на голове нет банданы, и что теперь шрам ничем не прикрыт, но чтобы его в таком состоянии видел его самый главный враг… Это было ужасно унизительно. — Не ожидал, что ты придёшь в себя так скоро… — произнес Роше, закрыв за собой дверь и отложив книгу на стол рядом с кроватью. Йорвет от такого немного опешил: Роше абсолютно не боится его, подходя настолько близко. А потом понял очень малоприятный факт, что он, даже если захочет, ничего не сделает этому человеку в таком состоянии. Роше же, убрав со стула всё, что оставил до этого сам, сел, внимательно рассматривая бинты на наличие крови или гноя, стараясь не спускаться взглядом слишком низко. Тогда, раздевая его первый раз под громкие вздохи едва не падающего в обморок от вида крови Лютика и чёткие указания врача, Роше было не до того, чтобы разглядывать эльфа. Сейчас же Роше думает, что Йорвет всё же слишком истощён после того, что с ним случилось. Даже вытатуированная лоза слишком сильно выделялась на побледневшей коже. Йорвету неуютно: его волосы распущены и постоянно лезут в уцелевший глаз, он абсолютно голый, а ещё… Собственный желудок выдает его с головой, и Роше заламывает бровь на такой красноречивый звук. Йорвет сцепляет зубы, думая, что ещё немного, и он просто не переживёт такого позора. — Ты в самом деле хочешь есть? — всё же уточняет темерец, проигрывая слова доктора в своей голове о том, что после пробуждения эльф может долго отказываться от пищи. Йорвет дёргает подбородком: ситуация выводит его из шаткого душевного равновесия едва ли не моментально, но вовремя прикусывает язык. — Dh'oine, сколько я был без сознания? — Йорвет сам ужасается собственному голосу: ломкий, скрипучий и срывающийся. А ещё ему будто изнутри подрало горло, и он еле удерживается, чтобы не начать кашлять. — Чуть меньше двух недель, — отвечает Вернон, внимательно следя за скоя’таэлем. Он видит, как дёрнулся уголок рта и нахмурилась бровь над левым глазом. Видит, как Йорвет замирает, ненадолго уходя в себя, явно что-то продумывая и просчитывая. Он видит и то, как руки того уже начинают дрожать, больше не в силах удерживать вес тела. — Тогда как ты думаешь, хочу ли я есть? — зло тянет эльф, всё же укладываясь обратно на кровать, чувствуя, что ещё немного, и он просто рухнул бы на неё. Вернон хмурится. Ему не сдалось такое отношение скоя’таэля от слова «совсем». — Ты же помнишь, как ты здесь оказался? — сдержав свою злость, отвечает вопросом на вопрос. Йорвет смотрит прямо на него, и Роше не может понять, чего в его взгляде больше: презрения ко всему людскому или же глухой ярости из-за того, что сейчас он полностью зависит от bloede dh'oine. — Нет. Роше хмурится, пытаясь понять, лжёт ли ему Йорвет. — Если ты лжёшь, чтобы… — Aen Seidhe не лгут, в отличие от dh'oine, — перебивает его Йорвет, всем своим видом показывая, насколько ему мерзко зависеть от dh'oine. Роше, прекрасно видя это, начинает медленно выходить из себя: он серьёзно рисковал своей шкурой, едва не прыгнув выше своей головы, чтобы его не загребла вместе с истекающим кровью на его руках скоя’таэлем храмовая стража. Его выводит и то, что ради этого выродка на уши поставили достаточно многих, даже нашли Геральта, у которого и без этого проблем выше крыши. И ему совсем не стыдно за то, что он говорит, желая хотя бы так поставить выродка на место: — Ты сам бросился мне в ноги, истекая кровью и скуля о помощи, — Вернон видел, как зло изогнулись губы и сжались кулаки, но останавливаться не собирался, чувствуя себя как минимум обплёванным. — Надо было тебя добить в той же подворотне, оставив твое тело на потеху бездомным или храмовой страже! Йорвет уже готов ответить на такое, но перед глазами неожиданно встаёт темная улица и пять человек… Он ощущает во рту привкус собственной крови, чувствует, как силы покидают его с кровью, вытекающей из распоротого бока. Йорвет неожиданно четко чувствует ту беспомощность от осознания, что сам себе он уже не поможет, и что помочь ему некому. Те несколько переулков, которые он успел преодолеть до того, как перед глазами стало всё плыть, показались ему вечностью. Он знал, что находиться рядом с мостом слишком опасно, потому что здесь всегда было много стражи, поэтому старался уйти как можно дальше. Ещё один переулок, и он выходит на широкую улицу, все ещё надеясь столкнуться хоть с одним из своих людей, но его взгляд неожиданно цепляется за так хорошо знакомый ему шаперон, а дальше… Йорвет хрипит, когда бок снова простреливает фантомной болью, и Роше встаёт над ним, внимательно вглядываясь в искажённое болью лицо. Он чувствует его руки, нож, приставленный чуть ниже рёбер, и ему почти уже плевать, что случится дальше: тело немеет, а перед глазами все плывёт. Он наваливается на темерца, едва не падая к его ногам, что-то говорит, может, просит, а ноздри щекочет запах табака, железа и пота… Йорвет слышит его голос, но не разбирает ни слова, понимая лишь, что сознание окончательно покидает его… Йорвет хватает руку человека, когда та дотрагивается до его лба, отчаянно цепляясь за неё. — Йорвет! — он слышит его голос, но не может никак выпутаться из воспоминаний, где боль от ржавого, но острого меча затуманивает рассудок. — Твою мать! Лютик, блять, зови Геральта, у него опять лихорадка и разошлись швы! Ебаный хер, да успокойся же ты! Роше вжимает эльфа в кровать, надавив тому на плечо и перехватив одну руку. Через несколько секунд подлетает Геральт, говоря, что Золтан уже послан за врачом. Пока Геральт гремит склянками на полке стеллажа, ища ту, в которой, со слов Иоахима, что-то было на такой случай, Роше старается не навредить скоя’таэлю ещё больше, стоически терпя, когда колено прилетает ему прямо по рёбрам. Йорвет что-то говорит, перепрыгивая с общего на Старшую Речь, и Роше уже не может понять, что именно тот пытается сказать. Геральт теснит Роше, подходя к изголовью кровати, ловко перехватывая голову, приподнимая ее, чтобы эльф не захлебнулся, и вливает мутную жидкость тому в рот. Совсем скоро Йорвет начинает затихать, и Геральт тихо произносит, что больше не будет давать ему какую-то бурду, что, мол, это из-за неё могут быть такие побочные. Роше кусает щеку изнутри, думая, что это может быть результатом его резких слов. Ему некомфортно от этого осознания, и он, накинув обратно окончательно сползшее одеяло на эльфа, уходит в другую комнату вместе с Лютиком, оставляя Геральта караулить Йорвета и ждать Иоахима.***
— Тебе не стоит так категорично думать о нём. Ему сейчас вообще не до вас, — говорит Геральт, сидя рядом с Йорветом, который из последних сил старается не наброситься на еду подобно оголодавшей псине. — Он спас мне жизнь, но я не могу так легко забыть, что он убивал мой народ. Собственно, как и он о том, сколько людей убил я. — Времена меняются, Йорвет, и у вас обоих есть хорошая возможность всё исправить. Думаю, вы ещё об этом поговорите и без меня. — Ты знаешь что-то очень важное, vatt'gern, и меня это волнует, но я дождусь, пока этот dh'oine сам решит рассказать, что задумал на этот раз, — произнес Йорвет, вливая в себя подобие какого-то бульона. — Лучше расскажи мне, что случилось, пока я был без сознания. И, собственно, где мы находимся? — Мы в кабаре Лютика, так что высовываться и шуметь лучше не стоит. Когда меня нашел Золтан с огромной просьбой найти некоторые травы, ты уже был здесь день или около того. Как только все нашлось, я вернулся, помогая врачу приготовить отвар от лихорадки. Через несколько дней выяснилось, что рана стала гноиться, пришлось всё начинать заново… В общем, Вернон с тобой намучился. — Мне не нравится, что я оказался в каком-то борделе, и что о моем положении знает столько посторонних лиц… — Йорвет проглотил какой-то отвратительный травяной отвар, стараясь не морщиться от едкого привкуса. — За Иоахима, врача, ты можешь не беспокоиться: он хороший и надёжный человек, а за остальных — тем более. — В том и проблема, что почти все — dh'oine… Ты знаешь, на что они способны, и можешь даже не пытаться оправдать их. — Когда-то давно мы уже говорили на эту тему. Твоя проблема только в том, что ты не оставляешь им другого выбора, разоряя деревни и убивая. Вернон тоже далеко не святой, на моей спине много шрамов с его лёгкой руки, но ты видишь, кто мы с ним теперь. Лютик называет нас неплохими приятелями, может, так оно и есть. Могу лишь сказать, что ты перестал видеть за местью хоть что-то хорошее. Подумай как-нибудь над этим, ведь времени у тебя будет достаточно, пока будешь поправляться. Йорвет не сильно щурится, вглядываясь в лицо Геральта, отмечая, как зловеще горят его глаза при пламени свечи. Он чувствует силу ведьмака, думая, что рядом с Роше он ощущает нечто подобное. Геральт отставляет посуду в сторону, пока Йорвет старается устроиться на кровати, укладываясь на левый бок, чтобы не беспокоить раненный. Он вообще привык спать именно на нём: ещё со времён долгого лечения пустой глазницы это вошло в привычку, чтобы не беспокоить ноющую рану. — Геральт… Ведьмак поворачивает голову на голос, смотря на выступающие лопатки и черную в освещенной лишь свечой комнате лозу на исхудавшем теле. Он видит шрам от стрелы под левой лопаткой, ещё, совсем немного правее — такой же. И думает, как тогда ему удалось выжить… насколько чудовищную цену он заплатил? —… найди мне хоть какие-нибудь вещи… — просит эльф, вытягиваясь в полный рост под одеялом. Геральт думает, что Роше был прав, когда опроверг предложение Золтана разместить Йорвета в другой комнате на односпальной кровати, чтобы было удобнее его выхаживать, сказав, что один хер его пятки будут свисать с кровати. — Хорошо. Произносит Геральт и выходит за дверь, думая, что в мире и правда происходит что-то странное, раз командир Синих Полосок спас предводителя скоя’таэлей.***
Йорвет сидит на кровати, откинувшись спиной на спинку, и старается не удушить чересчур активного барда: Лютик расспросил едва ли не о каждом шраме, который успел увидеть, пока Йорвет одевался, о том, как переводится-пишется-произносится то или иное слово на Старшей Речи (к его чести, это были не ругательства), о том, какие же истинные ценности у эльфов, какими были их дворцы много лет назад, ныне оставившие от себя лишь одни руины. Йорвет слушал Лютика, гадая, как он мог стать другом Геральта? Слишком шумный, броский и даже слегка глуповатый бард выглядел яркой кляксой на фоне мрачности ведьмака. Йорвет смотрел на этого человека, думал, какими же должны быть его достоинства, чтобы компенсировать очевидные недостатки, и постепенно находил ответы. Йорвет не ожидал, что Лютик окажется неожиданно сведущим во многих направлениях. Его даже забавляло то, что тот так хорошо разбирается в грибах, пока не узнал, что он выкрал нычку самого Сиги Ройвена при помощи этих самых грибов. А потом их разговор перешёл к поэзии, от неё — к музыке, и Лютик неожиданно положил перед Йорветом его флейту, говоря, что давно не видел такой тонкой работы. А после стал хвастаться своей лютней, предлагая как-нибудь сыграть вместе. Йорвет смотрит на флейту, думая, что когда-то давно — настолько, что будто и не было вовсе — жизнь была совершенно другой. Что его народ процветал, пел песни любви и чести, возделывал землю для богатого урожая и сажал великолепные сады. Но это было так давно… И теперь вместо лиц своих товарищей и близких, он смотрит на людей. Лютик не замечает внимательного взгляда, направленного прямо на него, а Йорвет, неожиданно даже для самого себя, соглашается с Геральтом. Так, как было, уже никогда не будет… Йорвет откладывает флейту на стол, смотря на горящую свечу и вслушиваясь в первые аккорды лютни мастера Лютика.***
Йорвет, в который раз подтянув постоянно спадающие штаны, которые, как ему кажется, Лютик стащил у какой-нибудь труппы уличных артистов: уж больно они были цветастые и нелепые — всё же нашел силы дойти до двери и выйти в коридор. Поправив соскользнувшую с плеча белую с красивыми рисунками на рукавах рубаху, он, опираясь о стену одной рукой, осмотрелся, по очереди вертя головой в разные стороны. Эльф, немного кренясь и покачиваясь, тихо проходит в правую сторону, отдаляясь от лестницы, соединяющей, насколько он помнит по внешнему виду здания, первый, второй и третий этажи. Дойдя до конца коридора, который был застеклён и напоминал небольшую беседку, Йорвет остановился, опираясь на слишком низкий для него подоконник и подставляя лицо утренним лучам солнца. Поняв, что так бок болит только сильнее, выпрямился, вдыхая относительно свежий воздух, думая лишь о том, что как же хорошо выбраться из четырех стен несчастной комнаты, где дышать даже нечем. На вечно неспокойный Новиград только стали падать первые лучи солнца, по личному ощущению, Йорвет мог сказать, что сейчас где-то пять утра. Однако редкие прохожие уже куда-то торопились, а стража даже в такое время успевала плеваться в них ядом, требуя то ли не нестись сломя голову, то ли вовсе испариться на месте… Йорвет зачёсывает назад выбившуюся прядь, так и не решив, что делать с волосами: собрать их в небольшой хвост не хватало длины, заплетать косы казалось глупым, а бандана уже если и не надоела, то явно бы сейчас только мешала (да и где она, собственно, как и все остальные его вещи, он не знал). Рубаха вновь соскальзывает с зататуированного плеча, и Йорвет, уже раздражаясь, нервно возвращает её на прежнее место. Когда сзади к нему приближается кто-то, Йорвет успевает лишь повернуть голову на звук скрипнувшей половицы и собрать мысли в один комок, будучи готовым отбиваться от недоброжелателя до последнего. Но вместо холодного железа он напарывается на взгляд тёмно-карих глаз. Роше же еле сдерживает смешок, всё же не в силах отрицать, что найденная Лютиком одежда немногим лучше тех чулок и какой-то кислотно-розовой прозрачной сорочки, найденных в том же ящике, что и рубаха со штанами. — Геральт сказал мне, что ты готов выслушать моё предложение, — прямо сказал Роше, не собираясь ходить вокруг да около: слишком много времени было упущено, сейчас у него нет такой роскоши, чтобы продолжить им пренебрегать. Рассеянный луч солнца падает на лицо человека, подчёркивая темные круги под глазами и шрамы, и Йорвет невольно всматривается, будто ему важно запомнить каждую деталь, но, услышав ломаный, скорее всего, со сна голос, быстро отмирает, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Ему не нравится стоять так, чувствуя, как чёртова рубаха вновь спадает с плеча, понимая свою невольную слабость, когда рядом один из опаснейших врагов. Он бы, возможно, хотел сказать «бывших врагов», но сам всё ещё не примирился с этим фактом. Йорвет не хочет ничего обсуждать и опять строить какие-то планы, отдающие гнилью и кровью за версту, но прекрасно понимает, что если не он, то никто… — Он говорил, что у тебя есть какие-то планы относительно меня… Йорвет вновь напрягается, когда Роше, пройдя немного вперёд, становится рядом с ним, облокотившись плечом о деревянный столб. — Не тебя. Нелюдей в общем, — прерывает его темерец, бросая недолгий взгляд на улицу, а после переводит его на мятежного командира, замечая, как в непонимании тот хмурится. — Скоро всё изменится, и я могу дать тебе и твоему народу шанс. Йорвет, отвернувшись, скрывая этим от внимательных глаз пустую глазницу и шрам, зло усмехается, смотря на медленно просыпающююся улицу. — Ты даже не представляешь, сколько dh'oine мне это говорили. Ты знаешь обо мне едва ли не больше, чем я о себе, и не мне тебе говорить, откуда у меня этот шрам. Я уже верил. И мне теперь не достаточно одних веры и слов. — Я скажу только одну вещь, которая тебя, как мне кажется, должна заинтересовать, и если ты передумаешь — мы обсудим и другие детали. Роше смотрит на лозу, опуская взгляд ниже выступающей ключицы, спотыкаясь на плохо зажившем шраме от стрелы. «Верген» — проносится лишь одно слово в голове шпиона. — Ну попробуй, Вернон Роше, убийца женщин и детей. Свободу моему народу не смогли дать даже короли, а ты… — Мы собираемся убить Радовида, — спокойно чеканит Роше, пропуская мимо ушей шпильку. Йорвет мгновенно замолкает, повернувшись в его сторону. — A d’yeabl aep arse… Ты решил заделаться убийцей королей? — едва не шипит скоя’таэль, стараясь понять по лицу человека, не разыгрывает ли он его. — Так тебе интересно это? — твердым голосом спрашивает Роше, всматриваясь в шокированное лицо эльфа. Йорвет молчит, и Роше принимает это за согласие, предлагая вернуться в комнату, чтобы им никто не помешал.***
Йорвет наблюдает, как Лютик из последних сил старается напоить Роше, но тот категорически отказывается, и думает, что его жизнь повернула куда-то явно не туда. Видеть своего пусть и бывшего, но врага, в простых брюках и просторной рубахе кажется абсурдным даже больше, чем его собственный наряд. И пусть вчерашним утром Вернон тоже был одет более, чем бесхитростно, эльфу всё равно казалось это неправильным. Завтра ранним утром Роше уйдет на встречу с кем-то, и чтобы не метаться между своей пещерой, гордо именуемой укрытием, и назначенным местом, он решился остаться на уже которую ночь в кабаре. Йорвет, взяв с подноса небольшую горсть винограда, молча наслаждается небольшой передышкой в углу своей огромной кровати, честно не понимая, почему Лютик с Золтаном решили вспомнить свои былые подвиги именно в его комнате. И как здесь, собственно, оказался сам Роше, он тоже не помнит… Вроде бы, пришел за своими бумагами, а, может, просто заглянул на шум… Внизу, на первом этаже, явно какой-то праздник: ещё с самого утра там гремит музыка и доносятся голоса людей, явно выпивших не одну кружку алкоголя. — Вернон, ну давай, за поэзию и её творцов! Не за себя прошу, а за Присциллу! — Не буду я пить, даже не старайся, — набивая трубку табаком, отказывался человек от предложенного бокала какого-то вина. Йорвет подавил улыбку, когда и Золтан вставил свои пять копеек в своём неповторимом стиле. Дальше на темерского партизана посыпалось столько «фактов» о полезности иногда выпить хорошего алкоголя, что Йорвет, если бы не знал, насколько этот человек может быть кремнем, усомнился бы в том, что тот не притронется к алкоголю. Но Роше всё же не поддался, продолжая меланхолично раскуривать трубку. Йорвет, потянув носом дым хорошего табака, невольно сглотнул: давно он не выкуривал ничего стоящего… А последняя попытка опробовать что-то, снятое с убитого купца, закончилась едва ли не ломкой из-за неумело намешанных наркотиков, а после у него не было ни времени, ни лишних денег… Заметив жадный взгляд, направленный на его только раскуренную трубку, Роше почти не удивляется, лишь, немного подумав, насколько это может навредить совсем недавно пришедшему в себя эльфу, молча протягивает ему руку с зажатой трубкой, будучи почти полностью уверенным, что тот побрезгует. Йорвет удивляется протянутой руке в его сторону, после, кинув взгляд на самого Роше и совсем немного поколебавшись, потянувшись, всё же забирает её, даже не задумываясь о том, из чьей ладони он только что принял предложенное. Не ожидая такой крепкости, до этого потягивая только из собственной трубки довольно слабый табак, эльф давится дымом, не позволяя себе прокашляться. Роше же делает вид, что не замечает этого, вновь отражая нападок Лютика, выслушивая, какой он бессовестный мужчина, не способный выпить за здоровье прекрасной девушки. Справившись с собой и закинув в рот несколько виноградин, чтобы немного унять саднящее горло, скоя’таэль делает вторую, уже не такую большую, затяжку, вспоминая, как один раз Геральт обмолвился при нём, что Роше если и не в завязке, то хотя бы старается сократить употребление спиртного до минимума. Йорвет, забывшись, прикусывает мундштук, сопоставляя у себя в голове две очевидные вещи: сын шлюхи, едва не спившийся и не захлебнувшийся в собственных продуктах жизнедеятельности, сейчас явно старающийся не скатиться в ту же яму, вот, кто сидит перед ним. Йорвет прекрасно понимает, что Вернон не просто так сейчас отказывает Лютику… скорее всего, понимание того, что он может сорваться, сдерживает его. Йорвет думает, что если бы все могли так бороться со своими демонами, как Вернон Роше, жизнь была бы лучше. Йорвет морщится, когда неожиданно в памяти всплывает лицо Седрика… Когда Золтан, с шумом выдвигающий стол на середину комнаты, выкрикивает что-то бранное, эльф отмирает, подмечая, что он едва не скурил весь табак в одиночку. Роше перемещается с неустойчивого стула на мягкую кровать, доставая из кармана колоду карт для гвинта. Золтан занимает освободившееся место, а Лютик, не долго думая, усаживается на край этого стола. Йорвет, поборов лёгкое головокружение, отлепляется от стены, подсаживаясь немного ближе, заодно протягивая трубку Роше. — Спасибо, — тихо, будто даже через силу, произносит эльф, смотря, как Роше забирает трубку себе. Роше лишь удивленно косит на него взгляд, но ничего не говорит, возвращая внимание к начинающейся игре. Йорвету же остаётся только смотреть, так как его колода осталась вместе с его вещами где-то, куда явно так просто не добраться. Через минут десять темерец, закусывая мундштук и паскудно ухмыляясь, потрошит захмелевшего Лютика как щенка. Золтан что-то оглушительно рявкает, после чего сам заливается смехом, который Лютик подхватывает, не смотря на своё бедственное положение, а после уже и Роше едва не давится дымом от смеха, когда стул всё же не выдерживает краснолюдского напора, подламываясь, роняя Золтана на пол под заковыристый мат того и оглушительный смех компании. Даже Йорвет, закатив глаз, фыркает, показывая, насколько абсурдной ему кажется эта ситуация.***
Утро, успев только начаться, уже обещало быть плохим: в его поясницу весьма отчётливо давило чьё-то колено, заставляя завозиться на кровати в попытке уйти от нежелательного контакта. Йорвет, сев и кое-как разлепив глаз, сонно огляделся. И тут же проснулся. На его кровати, подтянув колено к животу, самозабвенно спал Лютик, а в ногах того — Золтан, храпя так, что Йорвет удивился, как его с самого начала не разбудил этот звук. Йорвет вообще не очень хорошо помнит, как вчерашний вечер закончился именно этим. Он помнит лишь то, что уснул, скорее всего, раньше остальных, потому что головокружение никак не хотело проходить, а всё ещё не ушедшая слабость одолевала сильнее обычного. Вроде, насколько он помнит, он лёг, отвернувшись от шумной компании и, разворотив кровать, чтобы влезть под одеяло, уснул. Скрипнув зубами, эльф поверить не мог, что докатился до такого. Уснуть, подставив спину как мишень, было позорно. Просыпаться в одной кровати с bloede dh'oine и оглушительно храпящим краснолюдом — едва ли не хуже. Йорвета радовало только то, что Роше в комнате не было. По крайней мере, в поле зрения: во время погромов деревень где только эльфы не заставали прячущихся людей, и Йорвет не удивится, если один темерский пёс вдруг найдётся спящим под кроватью. Так или иначе, Йорвет решил избавиться для начала от этой компашки, а уже после заглянуть и под кровать. Лютик просыпается резко, хватаясь за пострадавший бок, тут же распахивая заспанные глаза, поначалу не видя перед собой ничего, кроме красных кругов. Но уже через несколько секунд, сфокусировавшись, едва сдерживается от очень необдуманных действий, потому что ему едва ли не в саму душу смотрит зелень единственного глаза атамана белок. Атаман же, в свою очередь, удовлетворившись одним болезненным тычком в рёбра беспечного dh'oine, ждёт, пока до того дойдёт, что стоит освободить кровать во избежание эксцессов. Золтан же просыпается от возни, матюкнувшись на слишком не ценящих чужой сон умников. Йорвет щадит его только потому, что до бедняги ещё не дошла вся суть происходящего. Стребовав под конец с Лютика в виде компенсации за причиненные неудобства хотя бы таз с тёплой водой и хоть каким-нибудь подобием хорошо пахнущего мыла, Йорвет отпускает непутёвого барда, самим укладываясь поперёк кровати, поставив рядом с собой вчерашнюю недоеденную тарелку с фруктами. Ближе к полудню ему приносят обещанное, и Йорвет с нескрываемым удовольствием тщательно промывает каждую прядь своих коротко стриженных волос. После, использовав чистую воду из кувшина, моет шею и грудь, чувствуя, как с него сходит едва ли не целый слой грязи. Чувствуя себя куда более свежим и здоровым после водных процедур, Йорвет вытирает волосы, которые после этого торчат едва ли не во все стороны. Он вновь зачесывает их назад, чтобы они не раздражали пустую глазницу и плохо заживший шрам, думая, что ближе к вечеру обещался зайти Роше с новыми известиями. Йорвет не решается выходить из комнаты, прекрасно понимая, что в последнее время кабаре Лютика кишит стражей и охотниками на всех, кто не подходит под критерий «человек», и ему совершенно не хочется рисковать ради нескольких минут на «воздухе». Он вообще приходит к решению, что в этой комнате не так уж и плохо…***
— Херово заживает, — делится своими наблюдениями Роше, внимательно рассмотрев рану на боку. — И без тебя знаю, — кусает в ответ эльф, чувствуя, как принесенная человеком мазь жжёт бок, будто к нему приложили раскалённое железо. — Странно это, ведь на эльфах, как на собаках, такие раны срастаются без особых проблем. — Thaess aep! — злится Йорвет, дёргаясь от своего неосторожного движения, надавливая на рану сильнее, чем нужно. Роше зло смотрит на него в ответ, и скоя’таэль, мысленно выпуская стрелу этому dh'oine в глаз, всё же отвечает: — Мне уже много лет, и моё тело прошло через многое… С недавних пор я и сам стал замечать, что оно уже не восстанавливается так, как раньше. — Это называется старостью, — кидает ответку Роше, замечая, как эльф на это дёрнул уголком губ то ли в улыбке, то ли в усмешке, но язвить в ответ не стал. Вытерев руки от мази о тряпку и размотав чистые бинты, Йорвет возвращается обратно на кровать. Его немного напрягает наличие на ней и темерца, но со вчерашнего вечера стульев в его комнате не прибавилось, а Роше выглядел если и не измученным, то уставшим, поэтому он ничего не сказал на это. Вернон на недовольный взгляд эльфа лишь закуривает, наблюдая, как тот пытается затянуть бинты, при этом не потревожив лишний раз больной бок. Он не лезет с помощью, прекрасно понимая, что это будет лишним, и что он сам не сильно больше умеет в подобном деле. — Так ты готов слушать? — всё же не выдерживает воцарившейся тишины шпион, выпуская изо рта дым, наблюдая, как тот тут же рассеивается. — Теперь да, — отвечает остроухий через несколько минут, завязав бинты, чтобы те не сползали при движении. Вернон хмыкает, но ничего не говорит, когда замечает, как плохо они затянуты на спине. А после, вытащив трубку изо рта, начинает рассказывать детали плана.***
— Мне не нравится, к чему всё идёт… — выдыхая небольшое облако дыма, сказал эльф, внимательно смотря на расслабленного на другом краю кровати человека, — меня не отпускает ощущение, будто мы слишком медлим с этим. — Ты прекрасно знаешь, что с такими делами не спешат, — ответил темерец, тоже выпуская сизый дым изо рта, — если только, конечно, ты хочешь видеть, как Радовид лично подожжёт солому под твоими ногами. — Этот спятивший dh'oine стал переходить все границы… — Не стоило Геральту рассказывать тебе о новом пристрастии Радовида, — перебивает его Роше, сонно смотря на уже тёмное небо за окном. — Если для тебя это так забавно… — тут же заводиться скоя’таэль, но его снова перебивает человек: — Поверь, у меня не настолько мерзкое чувство юмора, чтобы смеяться над повешенными или сожжёнными телами нелюдей, — Роше вытягивает ноги вдоль всей кровати, наблюдая за напряжённым эльфом. — Но если сейчас, гремя своими стальными яйцами и крича во всё горло об убийстве одного лысого короля, попытаться убить этого самого короля… в лучшем случае, сожгут на потеху публике, — в конце человек всё же не выдерживает, хмыкая, представляя себе эту сцену во всех деталях (как раз размер одного скоя’таэля, удобно устроившегося в углу кровати, он уже знает). — Твоя манера речи, — поморщившись, брезгливо тянет Йорвет, после делая глубокую затяжку, чтобы успокоиться. — Хотя от dh'oine ничего другого ожидать и не стоит: только и знаете, что плодиться и убивать. — Снова ты за своё… Ну, а вы, блохастые белки с луками вместо орехов? Не способны даже увеличить численность своего народа, страдая не то от импотенции, не то от каких-то своих совершенно неуместных тараканов в голове! Даже мои солдаты, пусть и не умея играть на флейте и заплетать косички, могут плодотворно присунуть бабе! Едва не синея от ярости и смущения, Йорвет резко выпрямляется на кровати, мечтая лишь о том, чтобы взглядом можно было убивать. Роше напрягается в ответ, внимательно следя за искаженным злостью лицом белки и напряжённой фигурой, всем своим видом показывающей, что Йорвет, сидя на диете из кашицы и фруктов, явно поехал крышей, раз в таком состоянии решился накинуться на него. — Никогда не смей сравнивать нас, грязный ублюдок… — эльф едва не шипит, обнажая ряд ровных верхних зубов, скалясь в лицо одному из самых опасных людей Темерии. Йорвет нападает первым, но Роше, схватив того за руки, резко меняет их положение, вжимая взбесившегося эльфа в кровать. Он уже открывает рот, чтобы высказать всё, что он думает о таких выродках, как Йорвет, но ему по рёбрам прилетает неожиданно сильный удар. Остроухий, воспользовавшись моментом, вскидывается, наплевав на только относительно заживший бок, меняя их местами, перекатившись по кровати, рассыпая табак из трубок по всему покрывалу. Они борются ещё какое-то время, постоянно меняясь местами и стараясь дотянуться до горла противника первым. Йорвет всхрипывает и рычит, когда рука темерца впечатывает его в кровать, сдавливая горло с такой силой, что дышать становится сразу невозможно. Эльф пытается взбрыкнуть, ударить ногами противника в лицо или в грудь, но тот седлает его, широко расставив ноги по бокам для балансировки, и сжимает пальцы ещё сильнее. Понимая, что его руки не дотянутся до лица темерца, Йорвет пытается выбить удерживающую его руку в локте. Роше сжимает губы в тонкую полоску, понимая, что скоя’таэль сдаваться не собирается, и, аккуратно расставив ноги ещё шире, чтобы не давить на раненый бок, перехватывает одну руку белки, удерживая её, стараясь при этом не наклоняться слишком близко, чтобы свободная не смогла дотянуться ни до его лица, ни до шеи. Смотря в серьезно нахмуренное лицо, белка не видит ни радости от победы, ни злорадства… лишь холодный профессионализм, смешанный с не понятными ему эмоциями. Чувствуя тяжесть тела человека, сидящего чуть ниже его живота, и сильные пальцы на своей шее, Йорвет понимает, что если сейчас Роше не ослабит хватку, то просто придушит его. Йорвет выгибается, упираясь пятками в кровать, поднимая и сидящего на нём Вернона, а после проскальзывает чуть ниже, так, чтобы человек съехал немного вперёд, давя теперь весом на рёбра. В ответ темерец сдавил горло эльфа сильнее и вжал удерживаемую им руку в кровать, но поняв, что давит коленом прямо на рану, съехал ещё немного вперёд. Неожиданно справа ему прилетело прямо в ухо, а левое плечо дёрнули назад с такой силой, что он едва не опрокинулся назад. Йорвет, воспользовавшись моментом, свободной рукой отцепил руку человека от своего горла, тут же делая жадный глоток воздуха, одновременно с этим дёрнувшись, чтобы скинуть с себя шпиона. Вернон, всё же не удержав равновесия, когда нога дёрнула его с новой силой назад, завалился на спину. Уже всерьёз задумавшись о том, чтобы в самом деле немного придушить этого выродка, Роше едва не подавился воздухом, когда на его бедра уселся эльф, давя своим отнюдь немаленьким весом на самое ценное. Эльф, не заостряя внимания на том, как мученически заломились брови человека, сделал выпад вперёд, стараясь вцепиться обеими руками в незащищённое горло. Йорвет едва не рухнул на человека всем телом, когда Роше, издав задушенный рык, с силой вскинул бёдра, подкидывая сидящего на нём эльфа, стараясь спасти самый важный мужской орган. Надёжно устроившись уже внизу живота, остроухий всё же сжал пальцы на горле Роше, чувствуя под ними острый кадык, вдавливающийся в гортань под давлением. Роше смотрит на эльфа, подмечая, как тот сильно сбился с дыхания, как сползла слишком широкая ему рубаха, открывая взгляду татуировку, как непозволительно низко сползли штаны, державшиеся, наверное, на одних бедренных косточках, выступающих неожиданно сильно. Взгляд задерживается на лихорадочно горящем зелёном глазу, а после цепляется за взъерошенные волосы. Скоя’таэль старается не нагибаться, чтобы Вернон не дотянулся до него, но не успевает среагировать, когда человек, дёрнувшись, все же добирается до его лица, мазнув ладонью сначала по не изуродованной щеке, а после зарывается в волосы. Йорвет вздрагивает от этого, смотря на ухмыляющегося чему-то Роше, а после его с силой дёргают за волосы влево, едва не вырвав приличный клок. — Как же неплохо иногда выпустить пар… — тянет Вернон, заламывая руки нелюдю за спиной, уткнув того носом в кровать. — Когда придёшь в себя окончательно и мы будем на равных, можно будет повторить. Роше слышит, как зло ругается на своем языке эльф, несколько раз дёргая руками, а после всё же успокаивается. — В следующий раз я заставлю тебя глотать пыль и грязь, dh'oine, — отвечает Йорвет, чувствуя, как ноют мышцы после небольшой стычки и как пусто стало в голове. Он уже даже не злится, лишь чувствуя, как теперь дерёт пострадавшее горло. Роше отпускает его, окидывая взглядом масштабы их борьбы и, найдя свою курительную трубку, забирает её, вставая с кровати, поправляя брюки и немного съехавший шаперон. Йорвет тоже подтягивает сползшие штаны и оголившую татуировку рубаху, выуживая из-под подушки свою трубку, однако оставаясь на кровати. Роше смотрит на него, подмечая, как отпечатались следы от его пальцев на шее нелюдя, как раскраснелись щёки от нагрузки… Хмыкнув, он напоследок кидает, что зайдёт с известиями через дня два, и выходит из комнаты, выдыхая с облегчением, когда никого не оказывается в коридоре. Быстро поправив слегка пострадавшее достоинство в штанах, уходит в свою комнату, даже не подозревая, что покрасневшие щёки скоя’таэля — это вовсе не результат их небольших разборок, а то, как его пальцы с силой сжали чёрные пряди. — Чёртова белка… — Bloede dh'oine…***
Когда Лютик заходит в комнату Йорвета, держа в руках небольшой стакан с сидром и нехитрую похлёбку, он едва не роняет всё это, увидев шею и запястье нелюдя. Йорвет недовольно дёргает уголками губ и хмурится, когда бард, собрав всю свою смелость в кулак, всё же спрашивает, с кем и когда он успел провести такую потрясающую ночь. Эльф хрипит в ответ, что сейчас выпотрошит неуёмного барда за такие пошлые мысли. А после мысленно проклинает полосатого темерца, потому что горло ещё с самого утра болит нещадно, и даже простую кашу с ягодами проглотить — целое испытание. Лютик, посидев ещё немного с ним, снова уходит, напоследок бросив, что не стоит в его состоянии терять голову от страсти. Едва не кинув ему в догонку подсвечник, просто вовремя удержав себя в руках, Йорвет зло буравит взглядом стену. Ближе к вечеру появляется Геральт, говоря, что он всё передал, отдав письмо и яркое пёрышко с банданы Йорвета в качестве гарантии, что всё, что написано на этом клочке бумаги, — написано командиром скоя’таэлей и никем больше. — Ты думаешь, они правда послушают тебя? — внимательно рассмотрев следы на шее нелюдя, но ничего не сказав на это, делится своими мыслями ведьмак. — Я предупредил их и написал, чтобы они оповестили остальных. Нас осталось слишком мало, и я должен сделать всё, чтобы спаслось как можно больше Aen Seidhe. — Надеюсь, они послушают тебя. — Я тоже на это надеюсь, Геральт…***
Проснувшись уже в который раз за эту ночь, Йорвет, поняв, что уже светает, всё же встал с кровати, пытаясь прийти в себя после очередного кошмара. Решив, что находиться в этой комнате он больше не в силах, он, как и в прошлый раз, прошел в конец коридора, греясь в лучах только вставшего солнца и наблюдая за утренним Новиградом. Когда он уже собрался возвращаться к себе, то услышал чьи-то шаги на лестнице, поднимающиеся с первого этажа выше. Понимая, что не знает обладателя этих шагов, и что до своей комнаты незамеченным он дойти уже не успеет, Йорвет на пробу толкается плечом одну из дверей в комнату. Она поддается, и эльф, тихо протиснувшись в помещение, закрывает за собой дверь. — Кхм… Если ты искал девушек, то разочарую тебя — Лютик отказался от борделя в пользу кабаре. Йорвет резко поворачивается на голос, едва не выпадая из реальности от абсурдности ситуации. Перед ним стоит абсолютно голый Роше, успевший прикрыться одним лишь полотенцем. — Не ожидал, что ты решишь заглянуть ко мне так рано, — ухмыляется человек, увидев, насколько смущён произошедшим эльф. Йорвет засматривается на влажные волосы тёмно-пшеничного цвета, думая, что Золтан проиграл ему десятку: волосы у Роше под извечным шапероном всё же есть… А после его взгляд неожиданно срывается ниже, скользнув по сильным плечам и мокрому торсу, сильным рукам, сжимающим полотенце, и ниже, по накаченным и длинным ногам. Роше делает вид, что его нисколько не смущает эта ситуация, расправив плечи и выпрямив спину, смотря на эльфа, чей взгляд бегал по его обнажённому телу. Чувство, как постепенно высыхает на нём вода, раздражало, но Вернон не решался возобновить прерванные водные процедуры. — Я уже возвращался к себе, как услышал незнакомые мне шаги, — Роше на это только заломил бровь, слушая остроухого. — Не думаю, что кому-то из нас нужны проблемы… — Ты мастер избегать одну проблему, попадая в другую, — хмыкает Вернон, переступая с ноги на ногу, делая упор теперь на левую. Йорвет ловит это движение, подмечая, как под кожей напрягаются и расслабляются мышцы. А ещё он видит шрамы… много шрамов. Прижавшись ухом к двери, внимательно вслушиваясь в то, что происходит за ней, Йорвет, снова повернувшись к смотрящему на него человеку, тихо произносит: — Не заламывай цену — клиентов не будет, — и выходит за дверь, напоследок увидев, как вытянулось лицо Роше от услышанного. — Вот же плешивая белка… — удивлённо говорит человек сам себе, проходя до двери, всё же закрывая её, а после, вспомнив о тазике с тёплой водой, возращается к прерванным водным процедурам. Белка же, без приключений добравшись до своего дупла, зло мотает головой, не в силах выкинуть только что увиденное из неё.***
Сегодня ему впервые приснилось что-то кроме еды и умирающих товарищей. Йорвет сидел на кровати уже минут двадцать, отчаянно желая, чтобы приснившееся оказалось чем угодно, но не тёмными мыслями его воспалённого сознания. Жар с новой силой заливает его щёки и уши, когда он вновь вспоминает томный взгляд тёмно-карих глаз и чуткие руки на своём теле. Нервно зачёсывая волосы назад, Йорвет может думать только о том, когда же его жизнь свернула явно не туда. Ведь в итоге… — Bloede dh'oine… Обречённо выстанывает эльф, понимая, что возжелал человека.***
Вернон вновь сидит на его кровати, положив руки на колени и объясняя немного поменявшееся распределение ролей. Стоя около серванта и разбирая небольшие флаконы с разными травами и уже готовыми мазями, Йорвет внимательно его слушал, только изредка отвлекаясь на то, чтобы бросить быстрый взгляд на человека и представить, чем может обернуться сегодняшний вечер. В кабаре с самого открытия вновь гуляли люди, празднуя и веселясь. Скоя’таэль думает, что это ему сейчас на руку: как бы его сегодня не восприняли, этого никто не услышит за шумом пьяной толпы. Йорвет кивает, соглашаясь с темерцем в очередном вопросе, а после он неожиданно натыкается на пузырёк с успокоительным. Он смотрит на него, думая, что можно было бы разбавить немного в воде, так, чисто чтобы расслабиться, но… отставляет его обратно, будучи не привыкшим облегчать себе жизнь такими трусливыми поступками. — Талер говорит, что если кто и придумает план лучше, стоит его гнать нахер далеко и глубоко, — ухмыляется Вернон, думая, что нихера было не так, и что старина Талер из всего предложения не матюкнулся только один раз, но эльф слишком ясно дал понять, как его коробит и отвлекает крепкое словцо. Роше разгибается, потягиваясь, прохрустывая спиной и шеей, не скрывая, что плохая погода, нависшая над Новиградом, и недостаток здорового сна всё же вымотали его. Йорвет медленно поворачивается в его сторону. Между ними не больше двух метров, и эльф, в последний раз окинув взглядом сидящего перед ним человека в одних брюках и помятой рубахе, делает шаг в его сторону. «Человеческий век короток, а того, кто убивает королей ради возрождения своей страны, — ещё короче» — повторяет в своей голове скоя’таэль, убеждая себя, что если не сейчас, то уже, скорее всего, никогда. Роше напрягается, заметив, что эльф идёт прямо на него. Быстро окинув того взглядом на предмет хоть какого-то оружия и не найдя ничего, Роше подбирается, готовясь дать отпор в случае чего. Йорвет замечает это, но не останавливается, на ходу стаскивая с себя уже надоевшую рубаху и всего на мгновение притормаживает, чтобы поймать взгляд карих, почти чёрных, глаз, а после садится к Роше на колени, прижимаясь своим телом к его, чувствуя чужую руку на своей шее и то, как она предупреждающе сжалась. Ловкие и чуткие пальцы скользят по затылку выше, оглаживая мышцы, и под конец проникают под шаперон, стягивая его и отбрасывая на другой край кровати. — Белка, ты уже совсем… Не разрывая зрительного контакта, Йорвет подаётся вперёд, касаясь своими губами его, увлекая мужчину в поцелуй, в который он пытается вложить все терзающие его чувства. Рука с горла так и не пропадает, и это заставляет Йорвета нервничать, ожидая отказа. Он вжимается в горячее тело Вернона ещё теснее, специально отираясь бёдрами о пах, и проникает языком в рот, одновременно с этим ероша пшеничные волосы, запуская в них пальцы. Щетина колет лицо, но скоя’таэля это не останавливает, он отзывается на ответное движение языка с удвоенным энтузиазмом, поворачивая голову, чтобы было удобнее. Переняв инициативу в поцелуе, Вернон думает о том, в какую же бездну его тащит за собой этот эльф, о том, какие у него нежные губы и чуткие пальцы, о том, что он не против происходящего… Он давно заметил в позёрстве этого скоя’таэля что-то, что было только для него, личное и глубокое. Роше тогда не мог до конца понять природу этого, но теперь… Их обоих тянуло друг к другу. Сначала как врагов. Потом как вынужденных союзников. Теперь же… Йорвет шумно выдыхает, когда одна ладонь человека ложится на его лопатки, а другая, отпустив горло, проскальзывает по правой щеке, задевая алеющий росчерк шрама, в итоге сгребая черные волосы на затылке. Он сам подаётся вперёд, едва почувствовав небольшое давление, скользнув языком по слегка раскрасневшимся губам человека, после тут же отвечая на поцелуй. Оторваться от полных губ тяжело, но темерец, сделав небольшое усилие над собой, всё же делает это, тут же чувствуя эти самые губы на своей шее. Эльф несильно прикусывает зубами нежную кожу чуть ниже подбородка, тут же зализывая лёгкое покраснение. Потянув за пшеничные волосы, заставляет человека открыться больше, скользя языком дальше под шумное дыхание и тихий скрип кровати. Оттянув ворот рубахи, скоя’таэль припадает к стыку плеча и шеи, засасывая кожу в рот, довольно выдохнув, когда человек дёргается, прорычав что-то. Засос быстро наливается цветом, и Йорвет уже хочет поставить новый, когда неожиданно чувствует влажный и горячий язык на собственной шее. Роше губами очерчивает лозу, прикусывая чужую шею, когда сбивается, а позже сдвигается ближе к плечу. Горячее дыхание нелюдя обжигает его плечо, когда он пускает в ход зубы, сильнее сжав пальцы в черных прядях, чтобы тот не ушёл от прикосновений. Пальцы покидают немного завивающиеся волосы темерца, опускаясь по спине ниже, сквозь тонкую ткань оглаживая сильные мышцы, а после, поддев за края, стягивают ткань с темерца, заставляя того ненадолго оторваться от его тела. Роше не двигается, позволяя белке изучать его тело, очерчивая едва ли не каждый шрам, а после, всё же не выдержав, подаётся немного вперёд, вновь соприкасаясь телами, но на этот раз без мешающей одежды. Единственное препятствие — бинты, которые ни Йорвет, ни Роше разматывать не собираются. Йорвет плавится от жара тела человека, чувствуя, как горячая рука скользит по спине всё ниже… Роше сам находит его губы, вновь вовлекая в поцелуй, пока его рука оценивающе сжимает ягодицу. Эльф на это подаётся бёдрами и сжимает руки на плечах темерца. Но человек на это лишь хмыкает в поцелуй, опуская вторую руку с груди до пояса цветастых штанов Йорвета, внимательно следя за тем, как на это отреагирует скоя’таэль. Йорвет совсем немного отстраняется, держась за затылок человека, чтобы не упасть, давая больше пространства для манёвра. Жёсткая и большая ладонь Роше давит идеально, а пальцы очерчивают контур возбуждения эльфа. Йорвет рефлекторно поджимает живот, чувствуя, как мозолистая подушечка пальца, скользнув вдоль края штанов, проникает под них, лаская нежную и чувствительную кожу. Не в силах оторвать взгляда от паха нелюдя, Роше ведёт рукой дальше, касаясь горячей плоти, на что тот отзывается громким выдохом. Вслед за первым пальцем следует другой, а позже и вся ладонь исчезает под тканью. Оглаживая одной рукой спину и держась другой за затылок полосатого, скоя’таэль толкается в ласкающую его руку, дурея от остроты ощущений и того, чья рука дарит ему удовольствие. Внезапно человек отпускает его, и Йорвет, открыв глаз, вопросительно смотрит в тёмно-карие, замечая, что даже сейчас многие «хмурые» морщинки не разгладились. Вернон не отвечает ему, вместо этого стараясь стянуть с того мешающие штаны, аккуратно, чтобы не прижать достоинство эльфа, пытаясь спустить их ниже. Йорвет импульсивно поднимается с чужих колен, сам спуская с бёдер мешающий клок ткани, который дальше сам соскальзывает на пол, и эльф просто вышагивает из него. Роше заинтересованно следит за действиями скоя’таэля, когда тот не возвращается к нему обратно на колени, вместо этого устраиваясь на полу рядом с его широко разведёнными ногами. Он смотрит в лихорадочно блестящий зелёным глаз, и сглатывает, когда рука касается его паха, а вторая не сильно давит на колено, намекая не пытаться закрыться, уходя от ласки. Длинные пальцы ласкают возбуждённую плоть через ткань едва касаясь, и Роше буквально заставляет себя сидеть смирно. То, что делает ушастый, интригует его, и он не хочет испортить момент, спугнув того резким движением. Йорвет первым разрывает зрительный контакт, опуская взгляд на уже чётко очерченное одеждой возбуждение. Он накрывает ладонью пах dh'oine, давя уже сильнее, пальцами изредка оглаживая головку. Вторая рука скользит дальше, ложась чуть выше колена, оглаживая внутреннюю сторону бедра, но всё также готовая в любой момент присечь слишком активные действия. Чувствуя нарастающий жар в паху, распространяющийся дальше по всему телу, в итоге отравляющий и сам разум, Вернон откидывается назад, опираясь на согнутые локти, всё также неотрывно наблюдая за тем, что происходит между его ног. И видит он достаточно, чтобы узел внизу живота скручивался быстрее: и покрасневшие щёки скоя’таэля, и длинные сильные пальцы, и алые от поцелуев губы… один только вид чёрной макушки между его ног уже заставлял кровь отливать от мозга, перераспределяясь в куда более важный сейчас орган. В последний раз проведя по всей длине, Йорвет поднимается выше, принимаясь за шнуровку, развязывая её, ослабляя брюки. Ему правда интересно, какой размер у темерца, пока он только может предположить, что среднестатистический для человеческих мужчин, поэтому спускает брюки сразу вместе с трусами. Он не сразу решается взять возбуждённую плоть в свою руку, поначалу просто оценивая открывшийся вид. Йорвет сдерживает усмешку, поняв, что Роше следит за собой, уделяя внимание и интимной гигиене. Он правда рад, что не увидел вековых зарослей, вместо этого смотря на аккуратную дорожку черных волос, уходящую в пах, и коротко стриженные волосы в самом паху. Лёжа практически полностью нагим перед самым известных командиром скоя’таэлей, темерец чувствует налёт смущения от затянувшейся заминки. Почему-то от мысли, что тот просто пытается сдержать рвотный позыв, поняв, что перед его лицом стоящий хер bloede dh'oine, ему становится больше смешно, чем неловко. Утонув в собственных тараканах, он вздрагивает, когда мозолистая, стёртая луком и мечом, ладонь касается его стояка неожиданно смело, сразу беря в кольцо пальцев. Почувствовав чужую дрожь, эльф закусывает губу, ощутив, как в собственный пах отдаётся импульс удовольствия от реакции dh'oine. На пробу проведя от основания к головке, сжав пальцы чуть сильнее на уздечке, он всё же решается прибегнуть к помощи давно проверенного средства. Роше отвлекается от руки на своём члене, внимательно следя за другой, забравшейся под матрас. Когда он видит выуженный небольшой флакончик, догадок в его голове становится ещё больше. Во-первых, ему очень интересно, как давно он там лежит и для кого, а во-вторых, пользовались ли им раньше? Но ничего вслух не произносит, отвлёкшись на то, как нелюдь зубами вынимает пробку, а после льёт немного на ладонь, тут же возвращая её на член. Роше чувствует, как несколько быстрых капель касаются его бёдер и яиц, а после сильная рука, ловко проведя по всей длине, окончательно выбивает из-под его ног землю. Йорвет, стараясь игнорировать немного затёкшие ноги и собственные уши, дёргающие на каждый похабный чавкающий звук, полностью отдаётся процессу, надрачивая сильно и ловко, так, как сам любил. Он уже начинает напрягаться из-за молчания и абсолютной неподвижности Роше, когда темерец всё же подаётся бёдрами навстречу ласке, одновременно с этим не сдерживая громкого выдоха. Йорвет наконец поднимает взгляд, сталкиваясь с потемневшими глазами человека. Скоя’таэль с интересом отмечает, что у того заострились и без того довольно хищные черты лица, а ещё покраснели кончики ушей… Приоткрыв рот, жадно хватая неожиданно раскалённый воздух, Вернон немного запрокидывает голову, невидяще смотря в потолок. После очередного особо чувствительного движения рукой, он всё же позволяет себе сползти немного ниже по кровати и расставить ноги шире. Йорвет, видя, как вечно серьезный Роше начинает отпускать себя, немного поколебавшись, опускает вторую руку к наполненным семенем яйцам, перекатывая их в ладони и несильно надавливая большим пальцем под мошонкой. Роше на это вскидывает бедра, сводя лопатки вместе, и роняет первый тихий стон. У нелюдя от этого звука бежит импульс удовольствия по позвоночнику, отдаваясь в паху сладким тянущим чувством. Вернон, наплевав уже на всё, лишь только надеясь, что шумное празднование внизу скроет всё, что здесь произойдёт, стонет уже громче, когда палец давит прямо на уретру, размазывая каплю предэкулята, а другие мнут мошонку. Комкая в кулаках одеяло и сцепляя зубы, человек не в силах больше сдерживаться, выгибаясь в пояснице навстречу рукам нелюдя, таким щедрым на ласку, что перед глазами уже пляшут красноватые круги. Руки устали удерживать вес тела, и Вернон, всё же бросив напоследок взгляд на кулак, скользящий по его блестящему от масла и предэкулята члену, ложится спиной на одеяло. Йорвет закусывает губу, сдерживая собственное возбуждение, стараясь не сорваться самому, и заодно угадать ту грань, чтобы человек не финишировал слишком рано. Скоя’таэль шумно выдыхает, когда шальная мысль неожиданно проносится в его голове. Он смаргивает её, но всё равно не может отделаться от осознания, что стоит опустить руку чуть ниже, что масла будет достаточно, чтобы несколько пальцев вошли без особых усилий, и человек, пусть и с ужасно малым шансом, может позволить ему это, полностью забывшись в удовольствии. Собственный член дёргается от этого, но Йорвет, сцепив зубы, гонит все мысли прочь, зная, что такое своеволие с его стороны, скорее всего, воспримется слишком агрессивно. Может, позже… И Йорвет даже не задумывается о том, что в его планы уже входит следующий раз. Вернон дёргается, почувствовав палец, скользнувший по среднему шву ниже, но тут же вернувшийся обратно, однако снова повторивший свой путь, и заходится в новом стоне, чувствуя это слишком ярко. Йорвет едва не срывается от этого стона, представив, как бы выгибался этот dh'oine от его пальцев внутри, истекая смазкой и задыхаясь в стонах. Рука дёрнулась, сжав головку чуть сильнее, сцеживая на пальцы немного смазки, на что Роше, рыкнув, выгнулся, напрягая мышцы, явно находясь на пике. Убрав руки с паха, Йорвет быстрыми и немного резковатым движениями принялся избавлять человека сначала от обуви, а после стащил и оставшуюся одежду. Вернон, совладав со слишком яркой волной удовольствия, почувствовав, что вот-вот съедет с кровати, подтянулся выше, садясь. Его губы тут же завлекли в голодный поцелуй, но Роше никак не отреагировал, когда Йорвет прикусил его нижнюю губу, вновь усаживаясь ему на бёдра. Эльф вжался в него, не оставляя и сантиметра пространства между их телами, и опустил руки уже на оба их возбуждения, сжимая. А после подался бёдрами, отираясь о стояк Роше своим, тихо простанывая от приятных ощущений. Горячий язык, дразнящий нежную кожу шеи, и зубы, оставляющие после себя ещё отметин на и без того настрадавшейся шее, мутят рассудок, полностью стирая всё, кроме Роше, чьи руки с нажимом скользят от лопаток ниже, сжимая ягодицы, наверняка оставляя следы. Роше жаждет продолжения, но ждёт, пытаясь понять, как далеко хочет зайти Йорвет. Тот, будто почувствовав заминку, убрав одну руку с членов, ненадолго замирает. Вернон в этот момент занят тем, чтобы поставить ещё один след прямо поверх вытатуированной лозы, поэтому не сразу понимает, когда ему в ладонь едва ли не насильно вкладывают флакон. Аккуратно вернув руки из-за спины нелюдя, чтобы не пролить уже открытый сосуд, Вернон льёт масло себе на пальцы, специально попадая немного и на их стояки. Йорвет сам забирает почти пустой флакон, потянувшись, оставляя его на столе. И, вновь вернувшись к Роше, немного приподнимается, внимательно смотря тому в глаза, ожидая ответных действий. Рука человека проскальзывает под ним, и Йорвет отводит взгляд, упираясь им в стену, стараясь думать о том, что происходит всё это только по его собственному желанию и для его удовольствия. Когда чистая рука человека оттягивает ягодицу в сторону, давая себе больше доступа, Йорвет закусывает губу, чувствуя скользкий палец, надавливающий на кольцо мышц. Почувствовав небольшую скованность нелюдя, Вернон губами касается татуировки на груди, медленно ведя ими ниже, одновременно с этим проталкивая палец. Руки на его плечах сжимаются крепче, но Йорвет не издает ни звука, и человек продолжает: зажав сосок между зубов, вводит уже на всю длину, оглаживая изнутри бархатные стенки. Когда в него погружается уже второй, Йорвет прогибается, подставляясь под чуткие губы и зубы и открываясь больше для пальцев. Опустив одну руку ниже, касается их стояков, беря головки в кольцо, стимулируя их дразнящими движениями. Вздрогнув от немного резковатого движения пальцев внутри себя, меняет положение и второй руки, теперь держась за затылок человека для равновесия. Чувствуя, как внутри сокращаются мышцы из-за ласкающей руки на их членах, Вернон активнее работает пальцами, разрабатывая эльфа под себя. Протолкнув их ещё дальше, он неожиданно чувствует небольшое уплотнение. Ухмыльнувшись, уже зная, чем эта небольшая находка грозит скоя’таэлю, почти невесомо оглаживает её. Бедра эльфа вздрагивают уже даже от этого, и Роше давит сильнее, стимулируя простату. Едва не соскочив с пальцев, Йорвет задушенно стонет, выгибаясь в пояснице от неожиданно острых ощущений, прошивающих всё тело насквозь и заставляющих сердце сбиться с ритма. Перед глазами плывут красные круги, и Йорвет слепо смотрит куда-то над макушкой человека, схватившись одной рукой за одеяло, а другой — за тёмно — пшеничные волосы. Роше его не щадит, вводя третий палец и тут же снова давя на простату, чувствуя, как подтекает соком член эльфа, пачкая его собственный. Он перемещает свободную руку на талию нелюдя, удерживая его этим на месте, не давая избегать толчков. Йорвет довольно громко стонет, но тут же, одёрнув самого себя, утыкается лбом в макушку человека, продолжая стонать сквозь зубы, крупно вздрагивая всем телом на каждое движение пальцев, прикусывая губу на особо чувственных моментах. Задыхаясь, он понимает, что ещё немного такой сладкой пытки, и он не выдержит… — Neen… — едва выговорив слово, эльф вновь стонет, сильнее сжимая в кулаках одеяло и волосы. — Ты же знаешь, в моих руках никакой пощады, — грудным баритоном напоминает командир Синих Полосок, вновь вталкивая пальцы на всю длину, разводя их в стороны. Рука из волос быстро перемещается на шею человека, несильно сдавливая, а после, немного наклонившись, Йорвет кусает темерца в губы, не до крови, но весьма ощутимо. Поняв безмолвный намёк, Роше всё же вытаскивает пальцы из разработанного тела, вытирая их о несчастное одеяло. Эльф, отпустив горло и ткань из рук, привстаёт, обхватывая твёрдую плоть темерца одной, направляет её в себя. Роше тут же кладет свою на член нелюдя, начиная медленно надрачивать, внимательно наблюдая за эльфом. Йорвет, чувствуя, как горячая и твердая плоть плавно погружается в него сантиметр за сантиметром и как сильно распирает его изнутри, крупно вздрагивает. Он думает, что поспешил с выводами о размере Роше: теперь, когда его член окреп окончательно, Йорвет сомневается в том, что завтра сможет свободно перемещаться. Роше одобряюще гудит ему куда-то в шею, когда эльф, насадившись до конца, старается расслабиться и свыкнуться с новыми ощущениями. Ласкающая рука темерца приходится как раз кстати, помогая, разбавляя неприятные ощущения. Роше первым ведёт бёдрами, и Йорвет, положив обе руки ему на плечи, подаётся навстречу. Ещё какое-то время выдерживая спокойный темп, оба срываются почти одновременно, двигаясь друг другу на встречу. Йорвет, в какой-то момент перехватив инициативу, водит бёдрами вперёд-назад, сжимаясь и вздрагивая каждый раз, когда член проезжался прямо по простате. Роше в такие моменты сам тихо взрыкивает, сжимая талию сильнее, подгоняя. В какой-то момент подхватив эльфа под бёдра, не давая ему опуститься слишком низко или уйти от толчков, Вернон двигает бёдрами сам, вгоняя на всю длину, выбивая из Йорвета стоны вперемешку с каким-то отрывками слов. Слыша похабные хлопки кожи о кожу и редкие чавкающие звуки смазки, Йорвет дуреет окончательно, цепляясь за человека, будто утопающий за соломинку. Он вновь вжимается в Вернона, чтобы член каждый раз проезжался по накаченному торсу, подгоняя к оргазму. Чувствуя в себе ещё больше увеличившийся член человека, Йорвет думал о том, что как же хорошо наконец отпустить себя спустя столько времени вечного напряжения. А ещё он чувствует, как трясутся его ноги, не справляясь с нагрузкой, как несильно начинает покалывать бок… Роше, чья спина и ноги уже затекли от одного положения, резко подминает нелюдя под себя, проследив, чтобы тот не ударился раненым боком. Эльф, не ожидав такого, обхватывает его за талию ногами, а пальцы ещё сильнее вжимает в плечи, точно оставляя следы. Немного подтянув их выше, чтобы ноги не свисали с кровати, Роше вталкивается обратно, опускаясь сверху, наконец дотягиваясь до острого уха, тут же прикусывая кончик. Йорвет вздрагивает, выгибаясь, отираясь стоящим членом о его живот, пачкая предэкулятом, и Роше срывается на глубокий и частый темп, кусая и вылизывая заострённое ухо, руками упираясь в кровать. Ноги разъезжаются в разные стороны, позволяя человеку двигаться так, как тому хочется, а руки скользят то по спине, то по напряжённым рукам, оглаживая. Йорвет поворачивает голову в сторону, открывая шею, и Роше тут же этим пользуется, обновляя засосы и ставя новые. Оба чувствуют, что долго не продержатся, поэтому пытаются взять как можно больше. Вернон неожиданно выпрямляется, сжав руками колени нелюдя, ускоряясь, уже не сдерживая стонов и даже не догадываясь, как они нравятся эльфу. Неожиданно одна из рук опускается на подтекающий и набухший член Йорвета, так требующий ласки. Тот выгибается, комкая в кулаках одеяло, стараясь продержаться ещё немного. — Yea, yea… — вновь подавшись бёдрами навстречу ласке, пользуя щедро предоставленную руку и задыхаясь от стонов, на грани разборчивости произносит эльф, запрокинув голову от удовольствия. Чувствуя, как сильно сжимает его внутри Йорвет, и слыша эти потрясающие стоны, Роше едва сдерживается, вздрагивая и простанывая в ответ что-то нецензурное. — Bloe!.. — Йорвет почти задыхается, едва не вставая на лопатки, выгибаясь от особо глубокого толчка и захлебываясь в собственных стонах, окончательно потеряв связь с миром, — arse… Комкая в кулаках одеяло и закусив губу, простанывая и разводя колени ещё шире, уже не отдавая себе отчёта в своих действиях, Йорвет едва не спускает, когда рука человека особо ощутимо проходится по уздечке. Роше не успевает среагировать, когда скоя’таэль, импульсивно поднявшись и обхватив его руками, валит на себя. Отеревшись о каменный живот человека членом и вцепившись зубами тому в стык плеча и шеи, Йорвет срывается, кончая долго и едва не болезненно, пачкая их животы своим семенем, не выпуская Роше из объятий даже тогда, когда тот особо громко стонет ему прямо в ухо, дёргаясь раз, второй, делая рефлекторно поступательные движения бёдрами. Роше честно пытался отстраниться, почувствовав, что не выдержит судорожно сжимающегося на его члене Йорвета, но тот, вцепившись ему в плечи и располосовав спину, обхватил его бёдра ногами, вжимая в себя, не давая отстраниться. Почувствовав первую волну, Роше едва не придавливает нелюдя, чудом удержав вес на собственных руках. На последующих он может только отчаянно хватать ртом воздух и дёргаться, спуская глубоко внутрь, после опускаясь на Йорвета, утыкаясь вспотевшим лбом в изгиб плеча и шеи, чувствуя, как эльфа всё ещё потряхивает то ли от того, что он зажал его сейчас гиперчувствительный член животом, то ли просто от случившегося… Роше сейчас честно плевать, потому сейчас он хочет лишь немного прийти в себя, и даже то, что он всё ещё не покинул тело скоя’таэля, его не смущает. Первым начинает шевелиться Йорвет, расцепив будто сведённые судорогой руки, убирая их с располосованной спины. Он хочет вытянуть и затёкшие ноги, но тело темерца явно не даст ему это сделать, поэтому он несильно давит рукой тому на плечо, только сейчас замечая кровавые сгустки под своими ногтями. Роше приподнимается медленно, а после скатывается чуть правее, тоже вытягивая ноги, наплевав, что они свисают с кровати. И именно в тот момент, когда тёплая тяжесть тела покинула его, Йорвет в шоке раскрывает свой глаз, почувствовав, как всё ещё горячее семя человека вытекает из него. Замерев на месте, Йорвет пытается понять, как так произошло, что он позволил семени человека оказаться внутри… И тут он вспоминает, что сам не позволил отстраниться Вернону. Тяга убивать прямо здесь и сейчас от осознания этого меньше не стала, но первым в списке своих жертв Йорвет поставил самого себя. В то время, пока скоя’таэль оплакивал свою растоптанную с его же лёгкой руки честь, Роше успел прийти в себя, морщась, чувствуя, как подраная спина болит. А после нашел в себе силы приподняться, оглядывая сначала себя, удивляясь количеству спермы на своем животе, а после и нелюдя. — Это впечатляет, — ухмыляясь, указал Роше сначала на свой живот, а после — на грудь и живот Йорвета, — я начинаю думать, что проблема оплодотворения появилась только из-за ваших женщин. — Dh'oine… лишь бы поглумиться, — Йорвет садится, удержав лицо, когда ниже поясницы всё простреливает от резкой смены положения, чтобы скрыть от темерца потёки на внутренней стороне бёдер. Роше тоже садится, и лицо Йорвета тоже расползается в довольной ухмылке: на его спине, пусть и не на всей, вздулись и кровоточили полосы от его ногтей. Однако недолго он радовался, потому что спину в итоге пришлось обрабатывать ему. Оба, наскоро ополоснувшиеся заранее заготовленной эльфом водой и вытеревшиеся небольшими полотенцами, вернулись в кровать, на этот раз устраиваясь вдоль, а не поперёк. — Ты закрыл дверь? — неожиданно встрепенулся Йорвет, когда внизу раздался чей-то громогласный гогот, который подхватили остальные посетители. — Как только я сюда зашёл, — ответил Вернон, устраиваясь слева от эльфа, проигнорировав требование того лечь справа, чтобы тот мог видеть его, а не лежать к нему голой спиной. Окинув взглядом бинты и не найдя поводов для беспокойства, Роше устраивает голову на подушке, смотря на черноволосый затылок. Йорвет же, подсунув под голову ещё и уголок одеяла, устраивается следом, вытягиваясь в полный рост так, чтобы не беспокоить отдающие лёгкой болью внутренности. Оба не боятся, засыпая в одной кровати друг с другом, не проснуться вовсе, понимая, что с этого момента этого опасаться не стоит. То, что было, уже прошло. Теперь им обоим нужно построить своё будущее. Йорвет засыпает с этой мыслью, даже не подозревая, что человек, уже как минут пять спящий, думал о том же самом.***
И лишь Геральт, сидящий всё это время на первом этаже, смущённо глядя в свою кружку с пивом, думал о том, как же всё-таки этот мир изменился…