Мое красивое одиночество

Ожогин крепко обнял своего уязвимого ангела и не хотел отпускать ее ни на секунду. Она рядом. Она его. И больше он ее не потеряет.

Новый год не за горами…

— Ну, что сегодня закрываем блок? — подвела итоги Манана и продолжила надевать свое платье. — И в новогоднюю ночь рванем в родной Петербург. — Может, все-таки останетесь в Москве? — предложила Евлентьева. — У моих родителей большой дом, место хватит для всех. — Идея в принципе неплохая, — Ожогин во фраке Онегина, аккуратно подошел к Евлетьевой и застегнул пуговицу на платье, чем слегка ее напугал. — Ваня…кхх., — поперхнулась актриса, — Иван Геннадьевич, любите однако вы подкрадываться к людям. — Какая напыщенность, — в гримерку вошла Светлана Неб, — Иван Геннадьевич, как все официально, как будто весь театр не знает, что вы спите друг с другом. В принципе неплохо раздвигать ноги перед известным артистом, — усмехнулась блондинка, — и роль получишь, и удовольствие. — Не смей, — Евлентьева сократила расстояние между ними, еще чуть-чуть и она вцепилась бы в глотку завистливой актрисе. — Это наверно очень обидно, столько лет играть в театре, а потом приезжает молоденькая актриса и ты уже на втором плане, — надменно говорила Кьяра. — А еще к сорока годам тебя видимо давно не трахали, раз ты заглядываешь в чужие койки и мужа до сих пор нет, и уже скорее всего не будет, потому что твоя участь плести дешевые интриги и подставлять своих коллег, как случайно получилось с Диминой. — Да как ты смеешь, дрянь, — замахнулась Неб на свою коллегу, но Иван во время перехватил ее руку. — Я думаю, тебе стоит покинуть гримерку, — спокойным голосом сказал Ожогин. — Ты еще пожалеешь, ой как пожалеешь, Евлетьева, — злобно прошипела Светлана и вышла из помещения. — Ты ее уделала, — восхитилась Димина, — ведь из-за этой стервы я потеряла главную роль. Она вообще всех молодых и талантливых девчонок выживает из театра. — Я думала, только театр избавился от Полины и Всеволода Петровича, как к ним на смену пришла эта завистливая мегера, как говориться в семье не без урода, — подытожила Кьяра. — Ладно, я пошла на сцену, а вы собирайтесь. Пока Ожогин собирался из его кармана выпала маленькая красная коробочка, Манана сразу поняла, что это такое и, подняв вещь, приблизилась к своему партнеру. — Это правильное решение, — Манана подбодрила актера, — вы как две половинки, которые судьба раскидала по разные баррикады, такие разные и в тоже время невероятно похожие. Я вас обожаю ребята. -Я просто хочу, чтобы она была моей, в конце спектакля сделаю ей предложение… В последний день уходящего года в театре собралось огромное количество зрителей не только проживающих в столице, а также приехали зрители из самых дальних уголков нашей огромной страны. Спектакль, как всегда был отыгран на высоте, каст в этот раз был потрясающий. После окончания последней сцены, ребята вышли на поклон, а Иван смог улизнуть на несколько секунд от зрителя и уже в его руках красовался огромный букет алых роз. Только он хотел подойти к своей «Татьяне», как на сцену поднялся незнакомый ему артист. — Дамы и господа, — парень юрко оказался на сцене рядом со всей труппой, — прошу уделить мне минуточку вашего драгоценного внимания в эту чудесную сказочную новогоднюю ночь, — подходя быстрыми шагами к Евлентьевой, — он взял ее за руку. — Саша… — испуганно произнесла она. — Любимая моя, Кьяра Викторовна, выходи за меня замуж, — парень встал на колено и протянул красивое кольцо своей девушке. Оглушительные аплодисменты раздались по всему залу, зрители кричали «Горько», хотя речи о свадьбе ещё не было. Евлетьева в полной растерянности, она смотрела в опустошенные глаза Ивана и не могла сказать ни слова. Это было так на нее не похоже. Растерянность. Страх. Нужно брать себя в руки. От неожиданности Кьяра даже не заметила, как экс-возлюбленный, если можно так назвать, надел ей кольцо на безымянный палец. — Уважаемые зрители, хочу вам представить нашего выпускника, красавца и талантливого актера, — на сцену вышел художественный директор театра, — который колесил по всему миру, играл на Бродвее, а теперь еще хочет забрать сердечко нашего театра — Александр Бронштейн. Саша взял за руку Кьяру и вышел на поклон зрителю. Девушка продолжала смотреть в сторону Ивана, в ее глазах читалось сожаление, но она ничего не делала. А он просто стоял, не выражая ни одной эмоции. — Ваня, — Манана пыталась достучаться до артиста, но он как будто бы не слышал ее. Пелена окутала глаза. На секунду Ваня пришел в себя, огляделся вокруг. Довольный зритель, улыбается она, достаточно натянуто, но улыбается. — С закрытием сезона, — букет, предназначенный для Кьяры, Иван холодно вручил рядом стоящей Неб, актриса была очень удивлена данному жесту. — Спасибо, Вань, — не дожидаясь ее ответа, он испарился в толпе людей. Я, дурак, влюбился, а она меня, как в такси Заплатила поцелуем и ушла с другим. И я послал бы сразу к чёрту это всё, но у зеленых глаз очень сильное колдовство. © t1one-inur Евлетьева не обращала внимания на окружающих людей, взглядом она искала его, пыталась вырваться из удушающего окружения, но ее постоянно тянуло туда, как в топкое болото. Не вырваться. Слезы подкатывают, хрустальные капельки стекают по совершенному лицу. — Не плачь, родная, — успокоил ее жених, — я тоже безумно рад, что ты станешь моей женой. Нечем дышать... Иван закрылся в предоставленной ему на время гримерной, в одном из столов он нашел бутылку терпкого напитка, видимо предназначенного, чтоб отметить закрытие сезона, но отмечать он будет сегодня один. — Саш, Саш, — красовался ее партнер перед зрителями и коллегами, будто не замечал, что Кьяра его зовет, — ты меня слышишь, — она отдернула его за рукав. — Нам нужно поговорить. — Что-то срочное, — возмутился тщеславный парень, — перед людьми будет стыдно, если мы сейчас уйдем, тем более я шампанское на весь театр заказал. — Да плевать я хотела сейчас на театр, а тем более на это шампанское, — грубо ответила Евлентьева. — Ты знаешь, сколько я бабла вбухал, устраивая все это, — причитал молодой артист. — Я не хочу, чтобы таблоиды писали дурно о моей помолвке, — в сторону отошли новоиспеченные жених и невеста, чтобы все-таки поговорить. Но, конечно, же Неб не упустила возможности подслушать разговор, чтобы обладать информацией для новых сплетен и интриг. — Здесь тебе не «New York Times», все плевать хотели на тебя и твои затраты, — уже более разъяренно говорила артистка. — Я должна была тебе позвонить и сказать, что наши отношения изжили себя, — абсолютно без сожаления говорила Кьяра. — Саш, я не люблю тебя, и никакой свадьбы не будет, извини. — Ты с ума сошла, что ли? — возмущенно говорил Бронштейн. — Что подумают люди? Как я объясню этот бред подписчикам в Instagram? Бронштейн сделал предложение, а какая-то Евлентьева его не приняла. Дура. — Сначала людям нужно объяснить кто такой Бронштейн, — небрежно сняв помолвочное кольцо, девушка швырнула его в лицо дарителю. — Из-за твоей глупой выходки, я чуть не потеряла любовь всей своей жизни. — В смысле? У тебя кто-то есть? — непонимающе смотрел Александр на свою «возлюбленную». — Да, — надменно шепнула Кьяра, — этот кто-то настолько шикарен, что я готова бросить все ради него, кстати, можешь записать stories в Instagram о своей неверной пассии, какая шикарная новость будет, — с издевкой говорила Кьяра. — Ты об этом пожалеешь, — угрожающе произнес актер. — Я сегодня это уже слышала… — А ведь пожалеешь, — пробормотала про себя Неб. Кьяра пыталась дозвониться до Вани, но его телефон был постоянно недоступен. Девушка понятия не имела, куда он мог подеваться. Ведь весь этот фарс, который разыграл Бронштейн, наверняка, он принял за чистую монету. Она хочет все объяснить, но где он, черт возьми. Стакан. Второй. Третий. Янтарная жидкость обжигает горло, отравляя кровь в теле. Забыть все. Раз и навсегда. Алкоголь — это пойло, которое лишает человека рассудка. Ваня пытается собраться с мыслями, встать на ноги, но тело его не слушается, мозг как будто атрофировался. Ожогин ватными ногами дошел до двери, повернул ключ в замке и открылась дверь… — Ты? — на пьяном лице артиста появилась дьявольская улыбка. — Удивлен. — Не буду говорить, что мне жаль, — артистка зашла в гримерную и случайно не закрыла за собой дверь. — Не секрет, ты давно мне нравишься, я думаю мы споемся. — Возможно, — небрежно Иван посадил партнершу на подоконник большого окна и одним резким движением порвал на ней платье. Здесь не было любви, не было страсти, не было ничего кроме соития разнополых тел. Грубо он приподнял девушку за подбородок, чтобы посмотреть в ее пустые карие глаза. — Ты этого хотела… — Да, Ванечка, бери меня всю… Почему так мерзко. Мимо нас, мимо нас пьяное Солнце — Оно уйдёт и больше не вернется. Ну, что же ты молчишь, не поднимая глаз? Мимо нас… Мимо нас, мимо нас, люди или птицы? Они летят, чтоб всё-таки разбиться. Убей меня потом, но только не сейчас, Сейчас… © Алексеев Евлентьева наконец дошла до последнего этажа, ей конечно и в голову не могло прийти, что Иван может находиться в гримерке, но проверить все-таки решилась. Возможно зря… Дверь в помещение была приоткрыта, в нем тускло горел свет. Руки трясутся, внутренний голос умоляет, не заходи… не заходи. Она тихонько, еле дотрагиваясь до двери, открывает ее. Она увидела знакомый силуэт, хочется ослепнуть. Больно, как будто тысячи ножей пронзили ее любящее сердце. Неб сразу же заметила ее и как опытная актриса пыталась играть немыслимую страсть и любовь. — Эмм…да… Ванечка, любимый мой, — продолжала исполнять актриса свою партию. Евлентьева не хотела их слушать, на секунду она прикрыла глаза, думая, что это страшный сон и сейчас все закончиться. — Кьярочка, — сделав удивленное лицо, произнесла Света, ты не во время, дорогая. Ваня сквозь пьяное сознание, слышал ее имя. Он молчит. Ему не стыдно. Нет. — Вань, — дрожащим голосом еле произнесла девушка. — Скажи, что это не правда, пожалуйста. Ожогин небрежно оттолкнул от себя Неб и попытался застегнуть молнию на брюках, что давалась ему конечно с трудом. Закат утонет в бокале, и кажется, мы попали. Басы взрывают динамик, а чувство будто цунами. Друг друга не замечая, мы вновь танцуем ночами. Ты хочешь этой фальши? Тогда играем дальше. © Ханна — Что мне тебе сказать, твои глаза все видели, — Ваня даже не пытался оправдаться. — Да, я с ней переспал, все-таки свободный мужчина в отличии от тебя, — актер хорошо играет, ни грамма сожаления в его глазах. — Как ты мог? — Кьяра в истерике упала на пол, дышать было очень тяжело, слезы предательски лились из глаз. — Больно, правда? — Ожогин наклонился к девушке и прошептал ей на ухо. — Я не твоя марионетка, и тоже ударить могу больно, — указал он рукой в область сердца Евлетьевой, — прямо сюда. Кьяра резко убрала его руку со своей груди, собравшись с силами, она встала на ноги. Злость взяла вверх. Она сильная и не позволит себя сломать. Не покажет боль, больше не унизиться перед ним, как тогда на балу. Они не «Том и Джерри», чтобы вечно бегать друг за другом. Ее красивые глаза абсолютно пустые, безразличие. В голове только одна мысль «держись девочка», вытерев слезы, она ушла, даже не хлопая дверью. — Какие вы глупые, — добавила Неб, — взрослые и глупые. Но вот, что ты нашел в этой клуше? — Замолчи, — Иван перебил ее. — Почему я должна молчать, ты взрослый мужик, который решил в любовь поиграть, глупо же, включи уже мозг, Ванюша. Ты ей не нужен был, она крутила с Бронштейном, вот посмотри его страничку, — девушка тыкала Ожогину в лицо свой телефон, хоть он не хотел смотреть, но волей не волей, все-таки взглянул. — Как видишь, они счастливы, а здесь пришла комедию играть. Браво педагогам, хоть чему-то научили эту бездарь. — Убери, — жестом артист показал, что ему неинтересно смотреть контент Броштейна. Ваня пошатываясь собрался с силами и потихоньку начал спускаться по большой лестнице театра. Он не мог обратить внимание на грациозный силуэт, который находился впереди его взора. Она улыбается, ей дается это тяжело. Вокруг мужчины, кто бы сомневался. И вот она провожает его холодным надменным взглядом, а он в свою очередь презренно смотрит на нее, не скрывая обиды. Безразличие сыграть не получилось, слишком больно. Ожогин вышел из театра и пошел по ночной Москве. Легкий снежок ложился на землю и слегка хрустел под ногами. Прохладно. Немного онемели кончики пальцев. Не спеша он подошел к Москва-реке и достал ту самую красную коробочку, которую недолго покрутил в руке. — Врываемся в новый год, — посмотрев на часы, которые показывали ровно полночь, Иван достал кольцо и небрежно выбросил в реку. — С Новым годом, Кьяра… Евлентьева находилась в театре, распахнув большие окна гримерной, она наблюдала, как нежные снежинки ложились на ее руку и моментально таяли, как ее любовь к Ожогину. В театре бьют куранты, время полночь. С новым годом! — Прощай, Ваня…- тихонько сказала она в открытое окно. Пробежала полоса, широка, бела, Разделила небеса с горем пополам, Заглушила голоса, замела глаза, Утонула полоса в девичьих слезах. Я знаю, все будет, Забудьте, люди, я так больше не могу. (В. Меладзе)