О тревожностях и вечеринках

      — …В общем, я опять заработала неуд. Такое простое задание было, даже эта тупая дура получила «Превосходно», — сокрушалась рыжая, нервно теребя между исцарапанными пальцами уголок синего галстука. — Нет, просто попробуй вообрази.       — Что за тупая дура? — поинтересовался парень слева, отхлебнув еще из бутылки. Им обоим сейчас хотелось бы, чтобы пиво было не сливочным, и сидели они не на полу в Астрономической башне, а в каком-нибудь пабе где-нибудь в маггловском Лондоне. Ну, или на худой конец в «Кабаньей Голове».       — Бренда Гудмен, — выпалила она с таким видом, будто одно только это имя причиняет боль. — Нет, Роб, это уже не смешно. Ему что, сложно было отодвинуть крайний срок? Он ведь знает, что я все сделаю, я же, блин, ответственная!       Под конец фразы ее голос слегка дрогнул. Роберт хмыкнул.       — Совсем не сложно, Рэй. Поэтому он разрешил тебе принести свои каракули сегодня, в не во вторник, как всем остальным.       Не то чтобы Роб хотел в чем-то обвинить свою девушку. И не то чтобы он хотел лишний раз упрекнуть за неумение принять такое пустяковое решение, как тема эссе. Просто не выдержал — все-таки когда весь твой день идет по полярной звезде, хочется как следует поныть и в кои-то веки снять с себя жилетку для утирания слез других, пусть даже и любимых людей.       — Ты думаешь, это так просто, — фыркнула Рэйчел, чуть тряхнув головой, чтобы отбросить челку.       — Ну да, — пожал плечами Роб. — «Самое технически-сложное заклинание», две тысячи слов — чего там расписывать.       — Расписывать… Я четыре раза тему меняла. Сначала хотела писать про непростительные, про все три. Потом решила, что лучше не выделываться, и остановилась на Круциатусе. Но, Роб, это так тривиально, — извиняющимся тоном проговорила она, а потом добавился, еще более смущенно: — Это навело меня на мысль: Вингардиум! Ну, оно ведь и правда «технически» самое сложное — потому что в принципе самое первое. Думала, это остроумно. Когда поняла, насколько это бредово и начала новый свиток — про Обливейт, оставалась всего одна ночь перед понедельником. Я почти закончила, но вышло так себе.        Увидев вопросительный взгляд Роба, она еще раз вздохнула:       — Я не могу сдавать «так себе» текст, не могу и все. Совсем идиотка, да?       Рэй часто заморгала, видимо, силясь не разрыдаться. Роб практически рефлекторно закатил глаза, а затем как можно мягче сказал:       — Не идиотка ты. Просто думаешь слишком много. В этом-то и проблема, — он внимательно смотрел в глаза Рэй, а затем, заметив, как ее алые ногти впиваются в ее же собственную щиколотку, быстро отложил бутылку и взял ее ладонь в свою. — Завязывай с этим, серьезно.       — Ага, обязательно, — мрачно хмыкнула Рэй. — Ладно, у тебя там что?       Так всегда. Роберт на самом деле очень терпеливый. И каждый раз, когда он только-только он начинает понимать, что больше не может выносить перфекционистского нытья Рэй, она сама меняет тему.       — А, да так, — легко заговорил он, но глаза странно заблестели, — сегодня весь вечер драил офис Флитвика — первый из тридцати дней отработки.       — Тридцати?! — глаза Рэй широко распахнулись. — А что ты натворил? Вчера еще все было хорошо!       — Да ничего такого, клянусь! — воскликнул Роб, а затем странно улыбнулся: — Всего-то сделал вчерашнюю вечеринку Гриффиндорцев чуть веселее.       — Принес ящик огневиски?       — Принес ящик огневиски.       Рэй изо всех сил пыталась выглядеть участливо, и совсем немного осуждающе и неодобрительно, но не получалось. Глядя на беззаботное лицо своего парня, она невольно и сама улыбалась. И где-то на задворках мыслей корила себя: вдруг он неправильно все расценит и подумает, что она не воспринимает всерьез его проблемы?       — Все равно что-то тут не так, — проговорила Рэй, прищурившись. — Я так понимаю, тебя с поличным поймали.       — Поймали, — кивнул Роб.       — Но вечеринка у Грифиндорцев, следовательно, алкоголь списали на них.       — Списали.       — Но назначили наказание тебе. Назначил Флитвик. А он даже не твой декан, понимаешь? — рассуждала Рэй, чувствуя зудящее нетерпение в груди. — Что-то тут совсем не сходится.       Рэй сжала в руке бутылку и быстро отхлебнула. Ей совсем не нравилось сливочное пиво, но, раз Роб все равно принес, то не отказываться же теперь.       — Ну, дело тут в том, — начал Роб, видимо подавляя смешок, — до гостиной нужно было как-то добраться. По пути я, вроде, пару раз споткнулся, кое-где упал, и только тогда заметил, что все это время в левой руке — вот так! — держу неначатую бутылку. Только я обрадовался, что хоть что-то уберег, как заметил нехилую такую трещину на дне — вот тут!       Он демонстрировал все это на, видимо, уже пустой бутылке, довольно громко стуча по стеклу. Рэй и сама невольно забарабанила пальцами по полу. Неожиданно для самой себя она обнаружила, что теперь сидит практически напротив Роба, скрестив ноги перед собой.       — И как тебя поймали?       — О, тебе понравится, — пообещал Роб и чуть наклонился вперед.       Рэй сделала тоже самое.       — Я обернулся и заметил, что за мной тянется след из капель. Я так запаниковал, что меня выследят по ним — просто чуть с лестницы от отчаяния не сбросился. Так что я пошел к тому, кто сможет все быстренько стереть, — всего доля секунды потребовалась для того, чтобы в голове Рэй щелкнула догадка, и Роб с видимым удовольствием добавил: — К тебе!       — Что?! — притворно возмутилась Рэй. — Думал, я что ли убирать все буду? Прямо вот так, с мокрой тряпкой от самой Гриффиндорской башни?       Роб оставил, наконец, бутылку в покое и скрестил руки на груди.       — Ну почему сразу с тряпкой? Нет, можно и так, если тебе хочется, но вообще-то я думал о заклинании.       — Я так понимаю, о том, что ты тоже волшебник, ты просто забыл? — проговорила Рэй саркастично.       В ответ получила утвердительный кивок.       — Что было дальше?       Роб потянул за узел желто-черного галстука — Рэй даже удивилась. Обычно он вовсе его не носил.       — Ну, подошел я к вашей заумной статуе. И отгадал, чтобы ты там не думала, — добавил он спешно, заметив, что Рэй готова отпустить комментарий по поводу его умственных способностей. Он пожал плечами: — Наверное, огневиски открывает скрытые резервы моего мозга, не знаю. Вот только встретил меня Флитвик.       — Чего это ему не спалось, в час ночи, — усмехнулась Рэй. Она начинала подумывать, что Роб это просто выдумывает на ходу. Ну, чтобы как-то отвлечь ее от мыслей про эссе — он постоянно что-то такое делает.       — Понятия не имею, наверное, снова какая-то странность типичных Райвенкловцев, — пожал плечами Роб. — И, представь, он разбудил Спраут. Как будто сложно до утра подождать. Что было дальше — помню не очень. Зато целый месяц наказания, просто супер.       — Не знаю-не знаю, до потери ста баллов, как в том году, явно не дотягивает, — с иронией произнесла Рэй.       Роб тоже улыбался. Но уже как-то не слишком весело. Запоздало до Рэй дошло, что его последняя фраза звучала совсем уж горько и как-то безнадежно. А ее — жестоко. Она натянуто улыбалась, боясь сказать что-то еще и сделать хуже.       И вдруг сердце сжалось досадой от пришедшей на ум догадке. Квиддич. Роб хотел попасть в команду. В этом году он даже всерьез готовился, а не как всегда: надеялся, что остальные окажутся еще хуже, и его все-таки примут в так называемую «команду-неудачников-с-одним-единственным-приличным-игроком-ловцом-Диггори». Роб, по ее мнению, несерьезно относился абсолютно ко всему, но когда чего-то хотел добиться — отдавал все силы. Он пропадал на поле каждый вечер. Отбор назначен на следующий понедельник. Остается ровно неделя. Вот только теперь тренироваться в прежнем режиме никак не получится. Конечно, Роб все равно найдет время. Рэй уверена — найдет. Но, если нет, шансы попасть в команду в этом году — их последнем школьном году — ухнули на самое дно.       Рэй придвинулась максимально близко и положила голову ему на плечо. Роб обвил рукой ее талию.       Рэй знала, что с ней нелегко. Рэй знала, что она невнимательна и, наверное, слишком много говорит о себе, и волнуется тоже по пустякам. Но — странная штука — рядом с ним она в принципе забывала, каково это — волноваться.       — А знаешь, — проговорила она отстраненно, — Флитвик просто та еще сволочь.       И Роб впервые за весь день искренне улыбнулся.