Scream for me

Зимой в замке становилось холоднее. Каменные блоки, из которых состояли все стены и полы в Хогвартсе становились обжигающе ледяными, особенно те, которые с обратной стороны напрямую контактировали с улицей. Но прохлада особенно сильно ощущалась в коридорах, — в гостиных факультетов было так же уютно тепло, благодаря каминам, которые приходилось топить чаще. Поэтому Гарри, поздним вечером, когда все ребята из его комнаты мирно посапывали и похрапывали, выбрался из-под теплого одеяла и теперь шел по коридору к кабинету Защиты от Темных Искусств, зябко ежась и кутаясь в мантию. Фонари ночами горели только на перекрестках и редко освещали темные коридоры вдоль, только если перекрестки были уж слишком далеко друг от друга. Гарри поздно спохватился и не стал возвращаться в комнату за мантией-невидимкой, и теперь, воровато озираясь по сторонам, молился, чтобы случайно не наткнуться на Филча или его облезлую кошку. Или того хуже — на профессора Снейпа. Поэтому Поттер прибавил шаг, стараясь не создавать еще больше шума. Гарри остановился перед единственной дверью, из-за которой через щели был виден свет, и приоткрыл ее, скривившись от скрипа петель.  — Профессор Люпин? — позвал Поттер, чтобы не заиметь проблем, если вдруг профессор не один. Римус, до этого задумчиво уставившийся в какие-то пергаменты на своем столе, дернулся, но, увидев Гарри в дверях, расслабленно улыбнулся и жестом пригласил его войти. Мальчик принял приглашение и прошел в кабинет, закрывая за собой дверь.  — Привет, Гарри.  — Привет, Римус. Наедине студент мог позволить себе такую вольность, как называть профессора по имени. А еще, Гарри был готов поклясться, что ни одному ученику Люпин больше не мог позволить встать позади него и нежными движениями разминать его затекшие плечи.  — Почему ты еще не спишь? — Римус с расслабленным полувздохом-полустоном откинулся на спинку стула, наслаждаясь массажем, и ослабил галстук, давая больший доступ к шее.  — Захотел увидеть тебя. Гарри не лукавил и действительно очень хотел увидеть Римуса, ведь они не виделись почти сутки. Вчера Дамблдор отправил его в Министерство Магии по каким-то делам, о которых Гарри и слышать не хотел, не то что слушать. Он был огорчен тем, что не видел мужчину так долго, да еще и сегодняшнее занятие по ЗоТИ заменял профессор Снейп, который снова отлупил его и Рона учебником. Встретились они лишь на ужине, и то только взглядами. Люпин приветственно кивнул и улыбнулся краешком рта, на что Гарри помахал рукой и расплылся в туповатой счастливой улыбке, на что обратили внимание добродушный директор Дамблдор и презрительно фыкнувший Снейп.  — А ты чего не спишь? Гарри запустил пальцы в светлые мягкие волосы Люпина, взъерошивая их и не больно оттягивая назад. Поттер расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке профессора, пробираясь под нее руками и оглаживая грудь. Мальчик дышал в ухо ликану, тыкался носом в щеку.  — Проверяю ваши итоговые работы. Конец семестра же. И правда. Осталось совсем немного, и они, наконец, отправятся домой, в Лондон. В этом году предпраздничные дни и предвкушение чувствовалось, как никогда раньше. Ведь теперь Гарри не придется все каникулы торчать у Дурслей, выполняя функции бесплатной домохозяйки. Ему не нужно будет сидеть тихо и смотреть на чужой праздник жизни, чтобы дядя Вернон не отлупил его сырой тряпкой после. Ему не придется пресмыкаться и в конце он не получит объедки, которые сладкиймилыйхорошенький Дадличек не смог впихнуть в свое отвисшее брюхо. Уж лучше в одиночку встречать Рождество в Хогвартсе, или пить сливочное пиво в Хогсмиде с теми немногими ребятами, кто остался и кому некуда податься, как и Гарри. А теперь это будет и его праздник. Теперь он может полностью отдаться всепоглощающей предновогодней суете, Гарри даже с удовольствием таскался с Гермионой по Хогсмиду, рассматривая и скупая всякие рождественские штучки, пока позади плелся Рон и ворчал, что ненавидит всю эту муторную ерунду.  — А как поездка прошла? Ты видел Сириуса? — Гарри ласкал уставшие мускулы, невесомо целовал мужчину в чувствительное место за ухом, в награду за что получал тихие стоны своего профессора, которые так ласкали слух мальчика, что хотелось и дальше ласкать, гладитьгладитьгладить.  — Все прекрасно. Сириуса видел, он передавал тебе огромный привет и сказал, что уже украсил квартиру к нашему приезду. Гарри мечтательно улыбнулся. Это будет точно лучшее его Рождество после того, когда он впервые провел этот праздник в Хогвартсе, а не в доме Дурслей. Украшенная ель, камин, омела, двое любимых мужчин, подарки. Гарри хотелось поскорее расправиться с последними экзаменами и отправиться домой с Римусом.  — Я так соскучился по нему, — признался Гарри, последний раз целуя профессора в шею, и обошел его, теперь стоя к нему лицом.  — Потерпи еще чуть-чуть, — попросил Люпин и, дернув мальчика за рукав мантии, усадил того к себе на колени. Гарри, дабы не потерять равновесия и не шлепнуться на холодный каменный пол, обвил руками шею и плечи Римуса, ерзая у него на коленях и пытаясь сесть поудобнее. Люпин, в свою очередь, прижал Поттера ближе к себе, поддерживая за бедра.  — Он просил тебе кое-что передать, — Люпин лукаво усмехнулся, и рядом с наружными уголками прозрачно-голубых глаз расползлись маленькие морщинки, которые придавали ему еще больше обаятельности. Гарри вопросительно нахмурился, но, не успев озвучить ни одной своей догадки, оказался втянут в горячий, глубокий поцелуй. Люпин вцепился пальцами в волосы на макушке мальчика и потянул, и теперь этот поцелуй еще больше походил на то, как целовал его Сириус. Они целовались долго и жадно, кусаясь и сталкиваясь зубами. Люпин царапал нежную кожу Поттера щетиной; Гарри практически чувствовал на языке привкус Блэка, и цеплялся за лацканы пиджака Римуса так, будто это должно было спасти ему жизнь. Когда они оторвались друг от друга, на голове Гарри было большое воронье гнездо, а рубашка профессора оказалась безнадежно измята. Легкие у обоих горели от нехватки воздуха, они никак не могли отдышаться.  — А еще он принял предложение Дамблдора и с нового семестра будет преподавать в Хогвартсе, — быстро нашептал Люпин на ухо Гарри, прижимая его к себе еще теснее. — Только это пока секрет, я тебе ничего не говорил. И без того яркие глаза Поттера засияли еще сильнее, и юноша, почти не веря своему счастью, стиснул Римуса в объятиях, восторженно лепеча ему что-то в плечо и хихикая.  — Наконец мы будем все вместе! И Гарри вновь втянул Люпина в поцелуй, дрожащими от желания руками расстегивая оставшиеся пуговицы на рубашке. Явно окрыленный радостными вестями, от которых у Поттера было ощущение, что он буквально парит в воздухе, он решил еще раз попытать счастье. Он оторвался от горячих губ своего профессора и красноречиво посмотрел сначала на стопку пергаментов, лежащую на рабочем столе, а потом на Люпина.  — Доделаешь завтра? — с умоляющим видом спросил Гарри, выпячивая нижнюю губку, и похлопал длинными ресницами.  — Ну конечно, — ответил Римус, сталкивая мальчика с себя и вставая с кресла. ******* Они добрались до комнаты профессора самым коротким путём, который знал Римус еще со времён Мародеров, о чем не догадался Гарри. Он просто шёл позади Люпина, изо всех сил стараясь не сорваться и не побежать, и уж точно он не следил за дорогой и тем, как долго они добирались. У него мучительно, почти до боли стояло, и каждый шаг давался с трудом. Как только они вошли, Римус взмахом палочки зажёг огонь в камине и закрыл дверь, о чем оповестил тихий звук проворачивающегося в скважине ключа. Мужчина мягко взял юношу за предплечье, увлекая за собой к застеленной постели.  — Разденься, — тихо, но уверенно произнёс Люпин, сидя на кровати и смотря снизу вверх на Поттера, вдруг застывшего в нерешительности. Гарри дрожащей рукой дёрнул за завязку и мантия с тихим шелестом соскользнула с его ещё по-мальчишески угловатых плеч к ногам. Люпин будто бы в ответ стянул с себя пиджак и начал расстегивать мелкие пуговицы на пижамной куртке Гарри снизу, а тот сверху, и, когда их руки встретились посередине, между ними будто пробежал разряд. Куртка упала вниз, к ногам. Люпин развязал полосатый галстук и вновь расстегнул собственную рубашку, которую пришлось привести в божеский вид, когда они перемещались по коридорам замка. Люпин залюбовался этим молодым телом, гладкой кожей, на которой будто отражались алые языки пламени, пляшущие в потрескивающем камине. Ключицы были эстетично остры, тёмные соски затвердели, на плоском животе слегка проступали кубики пресса, а по коже бегали табуны мурашек. Воздух в комнате постепенно нагревался, и обратно пропорционально зависел от количества одежды на них. Гарри и Римус уже давно не смотрели друг на друга так. Наверное, с тех пор, как Сириус проводил их на новый семестр в Хогвартс. Гарри часто приходил в эту комнату, и они до утра обнимались и лениво целовались, разговаривая о всякой ерунде, но дальше дело редко заходило. Гарри стоял уже босой, когда Римус слегка потянул его штаны вниз, открывая лучший обзор на виднеющиеся косые мышцы живота и дорожку темных жёстких волос, но неожиданно Поттер вцепился в его руки, не позволяя стянуть штаны ниже. Люпин поднял взгляд на лицо мальчика, задавая немой вопрос, на что тот лишь отмахнулся и убрал руки, позволяя снять с себя последние элементы одежды. Теперь он стоял абсолютно голый под абсолютно голодным взглядом Римуса, и отчаянно краснел, пытаясь побороть желание прикрыться. Люпин положил прохладную сухую ладонь на его грудь и двигался ею вниз, намеренно задевая растопыренными пальцами соски, оглаживая живот, спускаясь ниже и ниже. Гарри не смог пересилить себя и закрылся, прежде чем Люпин успел дотронуться до напряженной плоти, чем очень удивил профессора.  — В чем дело, Гарри? Мальчик стыдливо опустил взгляд в пол, еще больше съеживаясь.  — Я… Я стесняюсь. Люпин удивился еще больше, хотя куда уж больше. Его брови поползли вверх, собирая кожу на лбу складками, а красивые ясные глаза с непониманием пытались поймать взгляд Гарри, который упрямо смотрел на свои ноги.  — С Сириусом ты более открытый, — усмехнулся профессор, беря руки Поттера в свои и разводя их в стороны.  — Просто он… Не оставляет мне выбора. Действительно. Блэк любил жёстко и чувственно, он брал их обоих по очереди, не особо распыляясь на прелюдии, но не был скуп на ласку. А Люпин и не был против, он привык к этому давно, еще со школы, и никогда ни на что не жаловался. Ни когда восстанавливал дыхание в библиотеке, лежа на столе в луже спермы, ни ночью в кровати Сириуса, закусывая подушку и стараясь не шуметь, ни в коридоре школы, когда Блэк драл его в рот под мантией-невидимкой Джеймса, ни в пустом кабинете, когда с каждым новым толчком он бился головой об книжный шкаф. Почему-то Люпин не подумал о том, что молодому и расцветающему, нежному, отзывчивому Гарри захочется простой незамысловатой ласки; чтобы его поуговаривали.  — Я буду нежным, обещаю, солнышко. Люпин мягко сжал у основания член Гарри и подул на влажную головку, на что Поттер всхлипнул и вцепился в волосы мужчины. Оборотень облизал своим горячим, скользким, невозможным языком его член по всей длине, а после провел несколько раз головкой по мокрым от слюны губам и взял ее в рот. Гарри закусил губу и непроизвольно толкнулся в жаркий рот профессора, который свободной рукой перебирал его яйца и спокойной дышал через нос.  — О, Боже, Римус… — вскрикнул Гарри, когда ликан без труда взял полностью и начал набирать скорость, чувствуя, как стенки глотки сжимаются вокруг его члена. Перед глазами Гарри уже плясали цветные искры, а напряжение внизу живота было так сильно, что, казалось, он взорвётся с минуты на минуту. Римус позволил мальчику вести, и тот насаживал его голову на свой член, поджимая пальцы ног от удовольствия и приподнимаясь на цыпочках, еще сильнее запутывая пальцами русые патлы Люпина и намеренно дергая, чтобы профессор, мыча от боли, посылал вибрации горлом и приносил еще больше удовольствия. «Маленький садюга», — пронеслось в мыслях у Люпина, и он усмехнулся про себя. Гарри в последний раз толкнулся в глотку ликана и попытался отстраниться. Все его мышцы беспорядочно сокращались, он дергался и задыхался воздухом, отталкиваясь от плеч Римуса и пытаясь отстраниться.  — Ри… Прости-прости-прости! Я не хотел, я не специально! — залепетал Гарри и хотел было найти свою волшебную палочку, чтобы очищающим заклинанием убрать собственную сперму с лица профессора.  — Успокойся, мой хороший, — он погладил мальчика по бедру и облизнулся, слизывая сперму там, где доставал язык, и тем самым невероятно смущал юношу и вновь завёл его, а потом вытер лицо покрывалом. — Ты прекрасен. Поттер захихикал и тяжело вздохнул, пряча красное лицо в ладонях. Его мысли окончательно спутались, когда Люпин усмехнулся своим хриплым бархатным голосом и притянул Поттера ближе, обнимая бедра и утыкаясь лицом в живот. Гарри вскрикнул, когда в его пупке оказался все тот же проворный скользкий язык. Теперь он не остервенело дергал его за волосы, а ласково гладил, как еще совсем недавно в кабинете. Казалось бы, такая незамысловатая ласка, но через полминуты мужчина с рыком повалил мальчика на кровать, нависая сверху.  — Ты такой прекрасный, мальчик мой… Такой… Вкусный. Люпин с каким-то животным желанием вылизывал шею Поттера, поглаживал бархатную кожу и молодые мышцы под ней, а тот лишь и мог, что цепляться пальцами за покрывало и закусывать свои невероятные губы. Он еще сильнее запрокидывал голову назад, открывая больший доступ к этой тоненькой шейке, и приподнимал бедра, ища большего контакта. Римус в два счета освободился от одежды и теперь они были еще ближе. Кожа к коже, плоть к плоти. Гарри, будто заведенный, пытался оплести спину профессора руками и ногами, притираясь своим пахом то к паху ликана, то к ноге, и, кажется, был готов снова кончить только лишь от этого, пока Люпин зацеловывал его плечи и грудь.  — Да-да-да, Римус, пожалуйста! Пожалуйста, прошу! — взмолился Гарри и так жалобно и отчаянно посмотрел своими мутными глазами на мужчину, и это было последней каплей. Он оторвался от ароматной кожи юноши и приподнялся, пытаясь найти в складках сбившегося покрывала свою палочку, и Гарри потянулся за ним, приподнявшись на локтях. Он огорченно вздохнул, лишившись телесного контакта, и чуть не умер прямо здесь, когда заметил взгляд Римуса. Поттер лежал совсем рядом, такой открытый, такой наивный и доверчивый, с разведенными в стороны стройными ногами и губами, искусанными в кровь. И так сейчас похож на Джеймса. Гарри резко свел колени и снова закрыл лицо руками.  — Не зажимайся, малыш, — ласково попросил Римус, поглаживая рукой острую коленку и постепенно разводя их в стороны, — Доверься мне. И Гарри доверился, вновь открывая обзор на себя. Люпин удовлетворенно и благодарно поцеловал его во внутреннюю сторону бедра, и прикоснулся смазанным пальцем к отверстию, совершая круговые движения, от чего Поттер вновь зашелся неровным мелким дыханием и его плоский животик с только начавшими обозначиваться мышцами напрягся.  — Не бойся, маленький, — успокаивал его Люпин, — Пусти меня. Палец надавил на отверстие и тут же провалился в горячую бездну. Второй палец вошёл уже чуть туже, а третий плотно обволакивали бархатные стеночки кишечника. Люпин согнул средний палец и это сработало, как детонатор. Гарри подкинуло на кровати, и он закрыл себе рот ладонью, тут же закусывая ее внутреннюю сторону, чтобы не заорать. Римус начал размашисто двигать пальцами внутри мальчика, а от его былой стеснительности не осталось ни следа. Он активно подмахивал профессору, пытаясь насадиться как можно сильнее, и настолько глубоко и часто дышал, что краем сознания ликан подумал о гипервентиляции.  — Пожалуйста, Римус, пожалуйста! — Как в бреду шептал юный волшебник, в нетерпении царапая простыню, — Я прошу тебя, я умоляю!  — О чем ты просишь, дорогой? Что ты хочешь чтобы я сделал? Римус вытащил пальцы из Поттера, и навис прямо над ним, вглядываясь в лицо сгорающего от желания юноши.  — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, профессор! «Фу, какое похабное слово. Наверное, от Бродяги понабрался», — сделал вывод о новом слове в лексиконе своего мальчика Римус, проводя своим горячим твёрдым членом между ягодиц Поттера. — Сделать это так, как делает Сириус?  — Возьми меня уже наконец! — срываясь на крик, прошипел Гарри.  — Ну тогда кричи, мой хороший. Кричи для меня. Люпин взмахнул волшебной палочкой, накладывая чары звукоизоляции, и одним резким толчком вошёл в Гарри. И Гарри закричал. Сразу после того, как смог вновь восстановить возможность диафрагмы сокращаться, и теперь он кричал уже без остановки. Люпин двигался сначала медленно, спокойно, а потом набирал темп, начиная вколачиваться в Гарри с бешеной скоростью, и снова замедлялся, смакуя момент. Ликан закинул крепкие ноги себе на плечи и немного приподнял юношу, обеспечив еще несколько миллиметров, на которые можно было войти в желанное тело. Гарри орал и Люпин подумал, что в следующий раз он просто наложит заклятье на Поттера, а не на комнату, потому что из-за крика мальчика его голова еще больше шла кругом. Напряжение между их телами росло в геометрической прогрессии, и, казалось, оттуда, где их кожа соприкасалась, вылетали электрические искры. Бумага от такой искры, конечно, не загорится, но вот мальчик под Римусом определённо горел. Член Гарри пульсировал и пачкал его живот предэякулятом, и он взялся за него рукой, начиная в бешеном ритме дрочить. Предчувствуя собственную скорую разрядку, Люпин положил свою ладонь поверх кулака Поттера, помогая ему. Они кончили практически одновременно. Гарри первым, а Люпин, доведенный до пика беспорядочными сокращениями мышц мальчика, вторым. Римус упал на Поттера, придавливая своим весом, и они оба какое-то время отходили от экстаза абсолютно молча, силясь привести дыхание в норму. Профессор скатился с Гарри, и его член выскользнул из разработанного отверстия юноши, из которого тут же начала вытекать сперма ликана.  — Это. Было. Просто. Невероятно, — по отдельности произнес Гарри, обнимая горячее тело профессора и ложась ему на грудь головой.  — Это ты невероятен, мой хороший. Римус хрипло посмеялся и с помощью левитации поднял с пола одеяло, скрывая им себя и уже вырубившегося у него на груди Гарри Поттера.