could be a nail in my coffin and I don't need another one

Первая вещь, которую она замечает после открытия двери, это невероятные размеры помещения: она никогда ещё не видела такой большой комнаты. В ней располагалась кровать в самой середине, два чемодана рядом, и множество свободного пространства. Она действительно была озадачена этим на мгновение, пока не услышала хихиканье Кейт и фыркающий смех Джейми, когда дверь в их комнату случайно приотворилась. Да, это объясняло всё. Она упала на кровать, уставясь в потолок и пытаясь сдержать внезапно навернувшиеся слёзы. После пары минут, которые показались ей мучительным часом, Элисон встаёт и бросает взгляд на будильник на прикроватной тумбочке: действительно, всего прошло пятнадцать минут. Быть одной не должно было быть такой непосильной задачей. Она делала это практически всю свою жизнь, она должна была уже привыкнуть. Элисон сидела дома одна годами, и даже если проблема была в том, что она просто скучала по Джейми, то он был уже достаточно долгое время с Кейт, чтобы она могла принять это. Но здесь речь шла о чём-то более конкретном, это были номера в отелях и привычка спать после концертов рядом, быстрее бежать в душ, чтобы успеть использовать всю горячую воду, разбрасывать свои вещи с таким отсутствием аккуратности, что к концу тура сумка Элисон была заполнена вещами Джейми, а его — её одеждой. Она спускается в вестибюль, чтобы найти себе занятие, располагается неподалёку у входной двери и подносит сигарету к губам, после чего с горечью осознаёт, что оставила свою зажигалку в сумке, которая, конечно, осталась в комнате. Она тяжело вздыхает, сдувая с лица несколько прядей волос. — Дать прикурить? Парень, протягивающий ей зажигалку, выглядел на несколько лет младше, чем она; высокий и худой, сохранивший некоторую подростковую неловкость. Она кивает и наклоняется к небольшому огоньку, делая первую затяжку. — Спасибо. Он выглядит как фанат и на несколько секунд это заставляет её забеспокоится. Фанаты — как бы она не была благодарна им — делали её тревожной, но всё же она понимает, что не возражает — он может торчать здесь сколько угодно ради них, главное — что сейчас он может составить ей хоть какую-то компанию. Позже они оказываются в её комнате, пьют, трахаются и секс с ним отнюдь не особенный, но он исполняет каждый её каприз с таким энтузиазмом, что кажется, что это того стоит. Она выгоняет его сразу же после того как они заканчивают и, вместо того чтобы жаловаться, он благодарит её. Когда Джейми стучит, чтобы попросить её поторопиться, ведь они опаздывают на саундчек, Элисон открывает дверь растрёпанная, а её кожа блестит от пота. Если он и замечает, то просто ничего не говорит. Несколько дней она чувствует себя странно и отчасти виновато, избегая Джейми и Кейт, избегая каждого фаната и фотографов, избегая всё, кроме её комнаты в отеле. Она клянётся себе, что больше не переспит с фанатом опять, потому что то, как она чувствует себя рядом с Джейми должно проскальзывать в их выступлениях и она не готова пожертвовать этими острыми ощущениями на сцене ради какой-то мелочной нужды в его проверке. Она продолжает обещать себе это в течении двух недель и трёх дней. А потом они возвращаются с гига, определенно самого лучшего с тех пор как их тур начался и кайф, который она чувствует во время выступления смещается ужасным упадком, который приходит вместе с ним. Лифт слишком мал для неё, Джейми и Кейт; Элисон прижимается спиной к зеркалу, рассматривая затылок Джейме, который Кейт осторожно поглаживает своими длинными наманикюренными пальцами до тех пор, пока они не достигают их этажа. Элисон хочется протянуть руку и прикоснуться к Джейми, взять его за руку, почувствовать его взгляд на себе, что угодно, лишь бы успокоится, но она не смеет. Всё, что она получает вместо этого — быстрое «спокойной ночи» и дверь захлопывается прямо перед её лицом. Она даже не заходит в её комнату, поворачиваясь на каблуках и, игнорируя лифт, быстро преодолевает пять лестничных пролётов, чтобы остановиться у бара. Единственные люди, которые находятся здесь это пара туристов среднего возраста, которые вероятнее всего оказались здесь из-за десинхронии; группка громких девчонок-подростков, которые кричали бы на весь отель, если бы заметили Кейт и лохматый парень с браслетом, который являлся пропуском на гиг. Она идёт прямо к нему, опрокидывает его стакан и морщится от вкуса дешевой текилы, кладёт свою руку на его плечо и смотрит ему прямо в глаза. Через два часа она выгоняет его из своей комнаты, закуривая сигарету и обещая сообщить ему в следующий раз, когда они будут в городе. Но по правде говоря, она даже не уверена в том, что помнит его имя. Её убаюкивают сдавленные стоны Кейт, которые доносятся через тонкую стену. Это быстро становится привычкой. Элисон не делает это каждый день, даже каждую неделю, лишь когда она нуждается в том, чтобы взбодриться или же когда Джейми и Кейт полностью игнорируют её, мечтая поскорее добраться до своей комнаты. Она выбирает симпатичных и желающих её парней, которые смотрят на неё с обожанием, которых переполняет благодарность за то, что они оказались в её комнате, тех, которые готовы благодарить её за то, что она позволяет им угождать ей и давать именно то, чего она так яростно желает. У них не всегда получается и это никогда не оправдывает её надежд, но это даёт ей близость и теплое тело в её комнате, когда она в нём нуждается. После первых пяти или шести Джейми начинает замечать. Он стучит в её дверь с осторожностью, позволяет себе отпускать небрежные комментарии об её «компании», и в какой-то момент даже говорит Кейт — с каким-то тонко завуалированным презрением — что его «маленькая счастливая Элисон» наконец-то начинает видеться с людьми. Кейт в свою очередь реагирует на это словно на самую милейшую вещь — наконец-то Элис «окончательно выросла», намёк на облегчение, облачённый в игривый, хотя и немного злой, комментарий. На сцене реакция Джейми на неё стала странной, появилась необычная настойчивость в избегании им зрительного контакта с ней, искреннее отсутствие интереса к её молчаливым мольбам. Сегодня вечером, когда она опускается на колени и толкает его гитару головой, она переходит рамки и нарушает его личное пространство, сбивая его и портя всю песню просто ради того, чтобы он наконец-то заметил её. И тогда он действительно смотрит на неё — с долей злости и разочарования в его глазах; она видит, что она только отталкивает его: он больше не чувствует, что имеет право вести себя с ней так, как он делал раньше, теперь он боится пересечь черту. Она отчасти испугана, упускает ритм в начале куплета, раздумывает, должна ли она попробовать ещё раз, заставить его ударить в ответ или же она должна просто отпустить и разобраться с этим позже. Она выбирает последнее, делает шаг назад и надеется, что зрители припишут её ошеломлённый взгляд и блестящие глаза интенсивности выступления. Возвращаясь в отель, Элисон быстро оказывается в лифте и закрывает дверь прямо перед лицом Джейми, почти бегом добираясь до своей комнаты, захлопывая дверь подобно злому подростку. Она чувствует на своих щеках слёзы, когда падает на постель, прижимает к себе подушку и начинает действительно, впервые за долгое время плакать. Раздаётся стук и она едва слышит его. Ещё один, теперь вместе с ним до неё доносится голос. Джейми зовёт её по имени, его голос уставший и растерянный. Он зовёт её опять, продолжая стучать в дверь, сильнее, с большей интенсивностью и его голос становится громче и раздражённее. Она сдаётся, встаёт, подходит к двери и открывает её. Он выглядит именно так, как она и представляла: головой он прижимается к стене, отстукивая раздражённый ритм по дешевому ковру отеля. Её лицо опухшее, красное и мокрое, волосы прилипли ко лбу, футболка рваная, потная и помятая. Сейчас она чувствует настолько уязвимой, что сама удивляется холодному спокойствию в её голосе: — Да? Джейми делает шаг к ней, хватает её за плечи, прижимает к стене. Целует её в макушку и зарывается лицом в её волосы. Он бормочет что-то похожее на «Я тебя люблю», она тяжело вздыхает.