Гениальный доктор

То, что сказал Фань Чжуо, заставило Нин Руи громко ахнуть! Это было правдой отец и сыновья семьи Фань выглядели привлекательно, но, несмотря на то, что как Фань Ци, так и Фань Чжуо были красивы, внешность Фань Чжуо, тем не менее, находилась на ступеньку выше, и его черты лица отличались от черт отца. Однако Фань Цзинь был очень похож на Фань Ци, когда тот был моложе. В связи с этим, хотя Нин Руи когда-то заинтересовался этим вопросом, Фань Ци только пошутил по этому поводу и небрежно отмахнулся. Нин Руи очень хорошо знал Фань Ци и понимал, что он не склонен лгать. К этому добавился тот факт, что он верил, что никто не будет настолько глупым, чтобы назвать чужого ребёнка своим собственным, объявив своего собственного родного сына приёмным. Нин Руи решил, что ни один здравомыслящий человек не будет делать что-то подобное, и поэтому никогда не сомневался в словах Фань Ци. Но он забыл одну вещь. Его старший товарищ, в определённом смысле этого слова, был человеком, который мог быть чрезмерно праведным. В определённых исключительных обстоятельствах он был способен на столь экстремальный поступок. Напоминание Фань Чжуо просветило всех людей в академии. Они внезапно осознали, что Фань Цзинь действительно был очень похож на Фань Ци, в то время как Фань Чжуо не разделял их сходства. Фань Чжуо продолжал говорить: — В то время моя семья попала в беду, и они были убиты. Мне очень повезло, что я встретил моего приёмного отца, который забрал и вырастил меня. Я был слаб и всегда болел. Отец пожалел меня, потому что я был молодым и очень хилым. Кроме того, если бы меня заклеймили как приёмного ребёнка, отец боялся, что надо мной будут издеваться. Затем отец скомпрометировал своего собственного сына и объявил его приёмным, а мальчик, с которым у него не было никаких кровных связей, стал голубем в гнезде сороки, заняв место его настоящего сына. — Все эти годы отец относился ко мне как к родному, и мой старший брат всё это время знал, что я занял его законное место. Но он не произнёс ни единого слова жалобы и даже присматривал за мной на каждом шагу. Вот почему я действительно не могу понять, зачем старшему брату убивать моего отца ради должности, которая всегда принадлежала ему. Дядя Нин, вы можете сказать мне причину? Объяснение Фань Чжуо привело к тому, что Нин Руи был очень озадачен его словами. Нин Руи хотел опровергнуть Фань Чжуо, чтобы подтвердить свою версию. Но когда Фань Чжуо раскрыл своё происхождение прямо перед всеми учениками академии, Нин Руи обнаружил, что преступление, которое он насильственно свалил на голову Фань Цзиня, внезапно превратилось в одну большую шутку! Если Фань Цзинь знал, что он был биологическим сыном Фань Ци, то здоровье Фань Чжуо, независимо от того, было ли оно плохим или хорошим, не годилось на роль мотива преступления, и не оказало бы абсолютно никакого влияния на то, сможет ли он взять в свои руки бразды правления Академией Зефир! Это также означало, что у Фань Цзиня не было причин так рисковать, чтобы убить Фань Ци! Нин Руи застыл на месте. Все ученики и учителя начали собираться в группы, перешёптываясь между собой. Их тихий шёпот сопровождался вопросительными взглядами, пристально смотрящими на Нин Руи. Это был первый раз, когда Нин Руи чувствовал себя так неловко, когда на него устремилось так много пронзительных взглядов. Ему казалось, что эти взгляды стали горящими дырами в его теле, причиняя мучительную боль! — Тебе нужна причина, чтобы убить? Даже когда речь идёт об отце и сыне, одно гневное слово, в минуту ярости, и непреднамеренное убийство было бы совершенно возможным, не так ли? — внезапно заговорил Гу Ин, молча стоявший в стороне. Его руки были скрещены на груди, когда он слегка приподнял подбородок. Он выглядел совершенно невозмутимым, глядя на Фань Чжуо, и был совсем не впечатлён его словами. Фань Чжуо повернулся, чтобы спокойно посмотреть на Гу Ина. Под спокойным и невозмутимым выражением его лица скрывалась жестокая убийственная волна ярости. Этот человек убил его отца! — Было ли это непреднамеренное убийство или Фань Цзиня подставили, я не думаю, что ты в состоянии решить этот вопрос, не так ли? — иронично возразил Фань Чжуо. — У нас здесь есть свидетель, который видел своими глазами, как твой брат держал в руке орудие убийства, которое убило твоего отца. В то время в кабинете находились только твой брат и Фань Ци. Если это не он, кто ещё это может быть? — ответил с улыбкой Гу Ин. Нин Руи внезапно пришёл в себя и сразу же вытащил вперёд стоявшего в стороне Гун Чен Лея, чтобы он подошёл прямо к Фань Чжуо. — И всё это было засвидетельствовано твоим собственным дядей Гун! Фань Чжуо спокойно посмотрел на Гун Чен Лея. Когда Цзюнь У Се первоначально обнаружил, что кто-то подкладывает лекарство в его еду, они с братом оба почувствовали, что происходит что-то странное, но никто из них не подозревал Гун Чен Лея. Гун Чен Лей был обязан Фань Ци спасением своей жизни. С юных лет Гун Чен Лей следовал за их отцом, и в течение долгого времени он всегда оставался верен ему. Каким бы ловким ни был Фань Чжуо, он никогда не подозревал Гун Чен Лея как виновника отравления Фань Чжуо. Если бы они не встретили А Цзиня ещё раз, и, если бы А Цзинь не видел выражение лица Гун Чен Лея, Фань Чжуо продолжал бы смотреть на него как на уважаемого и любящего дядю. Но сейчас… Губы Фань Чжуо сжались в улыбку. Эта нежная улыбка была мягкой, как лунный свет, и не позволяла людям испытывать к нему неприязнь. — Итак, что увидел дядя Гун? Тело Гун Чен Лея полностью напряглось, когда он посмотрел на Фань Чжуо. Он думал, что всё кончено, и ему больше ничего не нужно было делать. Он не ожидал, что Нин Руи выдвинет его на передний план и поставит в такое трудное положение. У него не было другого выбора, кроме как заставить себя повторить свою историю: — В тот день я стоял на страже за дверью, когда услышал ссору директора и Старшего Молодого Мастера. Сначала я думал, что у них есть какие-то разногласия, и не обратил на это особого внимания. Только когда почувствовал запах крови, я понял, что что-то не так. К тому времени, как я ворвался в кабинет, директор уже перестал дышать, и я увидел, что Старший Молодой Мастер всё ещё держит окровавленный меч, стоя посреди кабинета… Улыбка всё ещё оставалась на лице Фань Чжуо: — Дядя Гун, сколько лет ты был с моим отцом? Гун Чен Лей напрягся и помедлил, прежде чем сказал: — Уже более десяти лет… — «Более десяти лет… Я знаю, что ещё до того, как тут появились мой старший брат и я, до того, как мой отец женился, ты уже был рядом с ним, — Фань Чжуо, казалось, вспоминал прошлое. Гун Чен Лей не ответил и только почувствовал, что его руки и ноги похолодели. — Я всегда думал, что дядя Гун был неизменно предан отцу, но теперь мне кажется, что я действительно плохо разбираюсь в людях, — сказал Фань Чжуо, внезапно тяжело вздохнув. Гун Чен Лей был шокирован и в панике повернулся, чтобы посмотреть на Нин Руи. Нин Руи глубоко нахмурился, внезапно почувствовав, что возвращение Фань Чжуо нанесёт сокрушительный удар по его планам. — Маленький Чжуо, что ты говоришь? Разве ты не знаешь характер своего дяди Гуна? Он пробыл с твоим отцом так долго, и разве он когда-либо проявлял признаки неверности? Возможно, ты всё ещё не можешь принять нечестивый поступок своего брата, но теперь это уже стало фактом, — быстро вмешался Нин Руи. Когда Фань Чжуо ранее раскрыл настоящее происхождение Фань Цзиня, это уже сильно поколебало доверие к обвинениям, которые он взвалил на Фань Цзиня, и любой, обладающий хотя бы унцией интеллекта, вскоре сможет обнаружить в его доводах нечто подозрительное. Все ученики уже были готовы к отъезду, и Нин Руи лишь хотел, чтобы это обсуждение быстро подошло к концу. Лицо Фань Чжуо улыбалось, когда он посмотрел на бледного Нин Руи. Он заметил, как тот дёргается от нервозности, прежде чем медленно сказать: — Дядя Нин говорит, что я искажаю правду? Это довольно интересно. Дядя Гун сказал, что в то время в кабинете находились только мой старший брат и отец, и что он всё время стоял на страже, что никто даже близко не мог подойти к этому месту. Только после того, как мой отец был убит, он заметил, что что-то не так. Так всё произошло в тот день, верно? Не в состоянии определить, в каком направлении Фань Чжуо собирался направить свои аргументы, Нин Руи мог только кивнуть в знак согласия. Фань Чжуо слабо рассмеялся, и его высокая и гибкая фигура слегка повернулась. Фань Чжуо смотрел на заходящее солнце, и его глаза сузились от ослепительного света, когда он взглянул на конную повозку, стоявшую прямо перед главными воротами Академии Зефир. Его успокаивающий голос прозвучал совершенно ясно: — Старший брат, что ты хочешь сказать по этому поводу? Одни простым упоминанием старшего брата Фань Чжуо послал шокирующий удар молнии прямо в сердца Нин Руи и Гун Чен Лея! Они оба повернули головы, и их глаза пристально посмотрели на карету перед ними. Единственный человек под Небесами, которого Фань Чжуо называл старшим братом, определённо мог быть ни кем иным, как тем парнем! Но разве этот человек уже не сошёл с ума? Из кареты вышла высокая фигура, очерчённая большим оранжевым шаром заходящего солнца, и все глаза повернулись, чтобы посмотреть на это завораживающее зрелище. Свет заката сиял на теле этого человека, словно расплавленное золото, когда он медленно выходил из экипажа. Его высокая фигура была слегка согнута, чтобы пройти под низкой дверью кареты, и перед ней простиралась длинная тёмная тень, в то время как черты его лица были частично окутаны ослепительным светом солнца, сияющего позади него. Это выглядело совсем как красивая сюрреалистическая картина. Это были всего лишь секунды, но для Нин Руи они растянулись, как несколько медленных дней. Его глаза расширились, и, не в силах отвести взгляд от выступающей вперёд фигуры, он пристально смотрел, стараясь ясно рассмотреть лицо этого человека. Может ли это быть действительно он? Невозможно! Гу Ин повторял это несколько раз. Его удары превратили Фань Цзиня в идиота, и он никак не мог излечиться. Даже если бы существовал малейший шанс, что когда-либо его можно будет вылечить, всё равно было невозможно сделать это всего лишь за несколько коротких дней! Сердце Нин Руи застряло у него в горле, когда он изо всех сил старался широко раскрыть глаза, желая как можно быстрее разглядеть лицо этого человека. Не только Нин Руи, но и все остальные люди в Академии Зефир старались держать глаза открытыми под ослепительным солнцем. Громкие заявления Фань Чжуо вызвали бурю в их сердцах, и каждый, кто не был идиотом, никогда не поверил бы, что Фань Цзинь действительно убьёт своего родного отца, вырастившего его, по такой хрупкой причине. Но свидетельство Гун Чен Лея, тем не менее, ясно дало понять, что только Фань Цзинь мог убить Фань Ци в таких обстоятельствах. Итак, что было правдой, стоящей за всем случившимся?! Под тревожными взглядами, полными ожидания, эта фигура наконец начала медленно приближаться к ним. И в то время как шаги, которые приближали этого человека ближе к людям из Академии Зефир и дальше от яркого солнца, лицо, с которым все были так хорошо знакомы, внезапно появилось перед их глазами! Фань Цзинь! Это действительно Фань Цзинь! — Дядя Нин, ты всё ещё выглядишь так же. Когда все посмотрели на него, лицо Фань Цзиня было наполнено той же весёлой и свободной улыбкой, и его голос был тем же самым, который все они помнили с любовью. Эта высокая фигура, эти черты лица были такими же, как у Фань Цзиня в прошлом, и только то тело, которое было спрятано под чистой одеждой, казалось немного тоньше, но выглядело точно так же, как в тот день, когда Фань Цзиня забрал Вэнь Синь Хань. Теперь, когда эта измождённая убогость исчезла, его внешность вернулась к образу уважаемого Старшего Фаня из их воспоминаний! Нин Руи был поражён громом, когда его взгляд упал на эту фигуру! Он стоял на месте, ошеломлённый и лишившийся дара речи, и не был способен двигаться. Увидев, что Фань Цзинь улыбается, как и всегда в прошлом, а его глаза сверкают, Нин Руи почувствовал, как его сердце начало сильно биться, и он услышал жужжание в своих ушах! Как мог Фань Цзинь появляться здесь, как?! Как это может быть он?! Нин Руи всё ещё отчетливо помнил, каким жалким и безумным выглядел Фань Цзинь всего два дня назад, когда Вэнь Синь Хань увёл его из академии. Нин Руи несколько раз умышленно мучил Фань Цзиня после того, как тот полностью сошёл с ума. Было невозможно, чтобы он смог выздороветь за такой короткий промежуток времени! Это было всего два дня назад! Не два месяца! И точно не два года! Он ясно видел, как Гу Ин ударил его! Силы двух ударов, которыми был поражён Фань Цзинь, было достаточно, чтобы лишить человека жизни! Нин Руи невольно посмотрел на Гу Ина, и его глаза наполнились страхом. Они смогли переложить всю вину за преступление на Фань Цзиня благодаря тому факту, что Фань Цзинь больше не мог говорить и не был способен защищаться. Но теперь стало очевидно, что Фань Цзинь уже выздоровел, и Нин Руи должен опасаться его, ведь тот стал свидетелем убийства Фань Ци, совершённого Гу Ином в тот день! Если Фань Цзинь больше не безумен, он определённо расскажет обо всём, что произошло в тот роковой день, а учитывая то, что Фань Чжуо ранее раскрыл настоящее происхождение Фань Цзиня… — Нин Руи не смел завершить эту мысль в своём разуме, и он почувствовал, как ледяной холод начинает ползти вверх от подошв ног. Когда Гу Ин увидел Фань Цзиня, его брови также сильно нахмурилась. Было очевидно, что даже он не ожидал, что Фань Цзинь сможет так быстро восстановиться. Не говорите мне, что до того, как освободить Фань Цзиня из заключения, Цзюнь Се уже нашёл лекарство от болезни Фань Цзиня? — когда эта мысль пришла ему в голову, в груди Гу Ина вспыхнул пылающий огонь. Неоднократно становясь жертвой интриг Цзюнь Се, Гу Ин разработал ненависть к зубам размером с пинту, и его глаза бессознательно устремились к карете, остановленной перед главными воротами. К тому времени Гу Ина больше не заботился о том, что думает Нин Руи. Его разум был сосредоточен только на повозке, к которой были прикованы его глаза. Когда Нин Руи не получил ответа от Гу Ина, его сердце ещё больше обезумело. Он повернул голову и посмотрел на Фань Цзиня, который встал рядом с Фань Чжуо. Он осмотрел человека перед собой с головы до ног, и после того, как безошибочно убедился, что это действительно Фань Цзинь во плоти, он стал ещё более взволнованным. — Фань Цзинь! Как ты смеешь иметь наглость, чтобы вернуться сюда?! — внезапно громко закричал от ярости в своём отчаянном беспокойстве Нин Руи! Я не должен позволить Фань Цзиню открыть рот, чтобы раскрыть всё то, что действительно произошло в тот день или… Всё будет кончено! — Охрана! Задержите этого негодного сына, который хладнокровно убил директора школы! — закричал Нин Руи, дрожа от, казалось бы, едва сдерживаемой ярости, но на самом деле от глубокого страха. Однако никто в Академии Зефир не пошевелил и пальцем. Все просто смотрели друг на друга, Нин Руи и братьев Фань. Если бы это было до того, как Фань Чжуо вернулся, и Нин Руи выкрикнул приказ, то все охранники немедленно рванулись бы вперёд. Но с появлением Фань Чжуо ситуация несколько изменилась. Хотя Фань Ци был мёртв, но согласно правилам академии, должность директора школы должна перейти к его сыну. Если основываться на предыдущем понимании ситуации, то это место будет передано Фань Чжуо. Но сегодня Фань Чжуо неожиданно объявил перед всеми, что на самом деле биологическим сыном Фань Ци является Фань Цзинь. Это… заставило всех внезапно растеряться, люди не знали, как должны были реагировать на ситуацию. Разве Фань Цзинь стал бы убивать своего родного отца ради должности директора? Чего он хотел теперь? Не получив ответа от стражников, Нин Руи стал ещё более взволнованным. Он не знал, как Фань Чжуо и Фань Цзинь встретились друг с другом, но, глядя на двух братьев, стоящих вместе без всякой вражды, он становился всё более безумным! До появления Фань Чжуо, Нин Руи намеревался использовать свою должность исполняющего обязанности директора, чтобы убить Фань Цзиня. Но теперь, когда Фань Чжуо вернулся, его слово больше не было абсолютным законом в Академии Зефир! — С какой стати дядя Нин так хочет заставить меня замолчать? Вы так шокированы, увидев меня здоровым сейчас? Чего вы боитесь? Боитесь, что я расскажу всем в Академии Зефир правду о смерти моего отца? Или вы боитесь, что я скажу им, что на самом деле это вы и Гу Ин настоящие преступники, которые убили моего отца?! Яркие глаза Фань Цзиня слегка сузились, когда он произнёс эти слова, его улыбка исчезла без следа, а выражение лица превратилось в маску сильной ненависти! Обвинения Фань Цзиня вызвали шумные восклицания, распространившиеся по площади, взгляды собравшихся задавали вопросы и обвиняли, падая на Нин Руи. — Вице-директор и Гу Ин — настоящие убийцы?! Что здесь происходит?! Взгляды падали на него со всех сторон, что заставляло Нин Руи купаться в холодном поту, его лицо становилось белым, а дыхание — короткими, резкими вдохами. — Что за чушь ты извергаешь! Фань Ци был мне как брат, зачем мне вредить ему?! Это явно был ты! Ты желал получить место директора и совершил такой отвратительный поступок! — вскрикнул от ярости Нин Руи. — Я желал получить место директора? Ха-ха, какая шутка! Не говорите мне, что дядя Нин стареет, и его уши стали плохо работать. Разве вы не слышали, что Маленький Чжуо сказал ранее? — сказал Фань Цзинь, его глаза беззастенчиво смотрели на Нин Руи, а рот скривился в усмешке. — Я настоящий сын моего отца, и должность директора стала бы моей рано или поздно. Итак, зачем мне было делать что-то настолько радикальное? Это не только навлекло бы на меня бесконечные подозрения, но и сделало бы предателем и убийцей! Более того, даже если бы у меня действительно возникли такие намерения, разве стал бы я делать это, когда Гун Чен Лей стоял на страже снаружи? И разве я стал бы послушно оставаться внутри, дожидаясь ареста? Нин Руи, ты действительно думаешь, что все под Небесами кроме тебя — идиоты? Нин Руи не мог найти слов, чтобы опровергнуть заявление Фань Цзиня. Это было правдой, Нин Руи смог доказать вину Фань Цзиня только основываясь на двух предпосылках. Одним из них было положение Фань Цзиня как приёмного сына, а второе — то, что Фань Цзинь сошёл с ума и не сможет оспорить ни одно из его утверждений. Но теперь два момента, на которых Нин Руи основывал своё обвинение, исчезли, как пыль на ветру. Если бы Нин Руи продолжал использовать эти оправдания для неправомерного обвинения Фань Цзиня, то только заставил бы окружающих считать его доводы смехотворными. Голос Фань Цзиня прозвучал как набат, и все ученики и другие преподаватели Академии Зефир услышали его отчётливо. Этот голос был наполнен яростью и оттенком насмешки, словно Фань Цзинь только что услышал хорошую шутку. Но сообщение, которое принесли его слова, поразило их громом, и все они внезапно осознали истину. Да, если Фань Цзинь действительно был биологическим сыном Фань Ци, у Фань Цзиня не было бы веской причины убивать отца, чтобы занять пост директора. Более того, в тот день, когда Фань Цзинь предположительно убил Фань Ци, он немедленно был пойман Гун Чен Леем на месте происшествия, и Фань Цзинь не сказал ни единого слова, чтобы оспорить обвинения. Факт его поимки на месте кровавого преступления и заявления людей Нин Руи убедили учеников и учителей, которые были сильно потрясены случившимся, и поэтому слишком легко поверили, что Фань Цзинь и был убийцей. Но сегодня слова Фань Цзиня проявили перед ними все подозрительные моменты в обвинениях Нин Руи. Его обвинили в убийстве собственного отца ради должности, которую он мог легко получить в порядке очереди, и он не строил никаких планов побега, в результате чего его поймали на месте. Сразу после того, как его поймали, он по совпадению сошёл с ума и не представил ни единого слова в свою защиту. Всё это вместе было похоже на глупость, а не на коварный замысел, который придумал бы амбициозный и жадный сын, затаивший злое намерение в своём сердце! С чередой нелогичных происшествий, на которых основывались обвинения против Фань Цзиня, у людей становилось всё больше и больше сомнений! — Нин Руи, все усилия, которые вы приложили для этого, очевидно, служили цели избавиться от всех трёх членов семьи Фань! Вы заставили Гу Ина убить моего отца и попросили его ударить меня достаточно сильно, чтобы я сошёл с ума и лишился возможности говорить в свою защиту, что позволило вам с лёгкостью заклеймить меня хладнокровным убийцей отца. — На протяжении многих лет вы давали указания Гун Чен Лею прятать яд в еде Маленького Чжуо, заставляя его без необходимости страдать от мучительных проявлений его болезни, вызванных вашими действиями! Я никогда не пытался узурпировать должность директора. Но этого всегда хотел ты, Нин Руи! Ты поручил Нин Синь выполнить план, чтобы навредить мне в Лесу Боевого Духа, но это не удалось, и вместо этого она смело выступила против людей из армии Жуй Линь и Облачных Пиков. — Чтобы защитить Нин Синь, ты умолял моего отца скрыть правду по этому вопросу и изгнал Лу Вэй Се и других в попытке успокоить ярость армии Жуй Линь и Му Чэня. Мой отец смягчился, основываясь на своих долгих отношениях с тобой, и решил рискнуть своим именем и репутацией, чтобы прикрыть Нин Синь. Но, в конце концов, ты, как её отец, решил спасти себя и позволил своей собственной дочери быть казнённой на твоих глазах, от чего она умерла медленной, мучительной и продолжительной смертью. — После этого ты свалил вину на нас, и разжёг сильную ненависть к троим представителям семьи Фань! Нин Руи! Твоя совесть была съедена собаками?! Фань Цзинь становился всё более и более разъярённым, когда говорил эти слова, его лицо стало ярко-красным, а глаза налились кровью! Он смотрел на Нин Руи, как злой демон, было похоже, что он в любой момент набросится на Нин Руи и съест его заживо. — Разве мой отец когда-либо делал что-то против тебя? Он никогда не сомневался в тебе и никогда не боялся, что ты причинишь ему вред. Он ел и пил с тобой, сидя за одним столом, но никогда не думал, что его собственный младший соученик отправит его в загробную жизнь, и станет тем самым зверем, который стремится истребить его родословную! Слова Фань Цзиня были похожи на огромный камень, который врезался в Нин Руи. Лицо Нин Руи изменило цвет с белого на зелёный, и его разум внезапно опустел. Когда он впервые увидел, что Фань Цзинь вернулся и выглядел полностью здоровым, глубоко внутри он понял, что игра окончена. И теперь, когда Фань Цзинь без колебаний рассказывал обо всём, что произошло в тот день, на глазах у всех учеников академии, Нин Руи увидел, что для него всё кончено! Убийство Фань Ци и обвинение Фань Цзиня в совершении этого преступления не были хорошо продуманы с самого начала. После внезапного выздоровления Фань Цзиня, потребовалась только немного объяснений, и вся правда была раскрыта!