«В тот черный день (пусть он минует нас!), Когда увидишь все мои пороки, Когда терпенья истощишь запас И мне объявишь приговор жестокий, Когда, со мной сойдясь в толпе людской, Меня едва подаришь взглядом ясным, И я увижу холод и покой В твоем лице, по-прежнему прекрасном, - В тот день поможет горю моему Сознание, что я тебя не стою, И руку я в присяге подниму, Все оправдав своей неправотою. Меня оставить вправе ты, мой друг, А у меня для счастья нет заслуг». (с)
Кроули любил Лондон. Любил его погоду, жизненный ритм, который уверенным пульсом бился по улицам, любил архитектуру и практичный почти во всем английский стиль. Кроули любил небольшой книжный магазинчик в Сохо. Хотя, вернее будет сказать, Кроули любил туда захаживать. К книгам он был не то, чтобы равнодушен, сколько достаточно сыт за долгие шесть тысяч лет, плюс-минус. Действительной причиной его визитов был, конечно же, Азирафель. Лучший друг, ангел, с которым у них заключено соглашение, ангел к которому он испытывал чувства. Лицемером Кроули не был, поэтому факт наличия особого отношения к ангелу вполне признавал, однако внятной характеристики дать не мог. Дождь сегодня поливал с самого утра, видимость была паршивая, а дворники, снующие по лобовому стеклу туда-сюда всю дорогу до магазинчика, успели ему порядком надоесть. На пассажирском сидении лежало Первое фолио, которое ему удалось-таки добыть, пусть и окольными путями. Азирафелю об этом знать не обязательно. В конце концов, он демон, а не пай-мальчик. Кроули бросил короткий взгляд на книгу, чувствуя, как под ребрами висит легкое волнение. Хмыкнув собственной растерянности, он выжал в пол педаль газа, выезжая на главную улицу. Через семь минут, когда он лихо притормозил у магазина, смутное волнение сменилось под натиском привычного самодовольного предвкушения. Уже смеркалось, к тому же эти тучи создавали ощущение, что время более позднее, чем на самом деле, поэтому табличка на двери аккуратными буквами гласила непреклонное «закрыто». Мужчина вышел из машины, бережно пряча под пиджаком от капель книгу, и без труда распахнул входную дверь. Тоненько звякнул колокольчик, и его окатило теплом, привычным запахом старых страниц и совсем чуть-чуть тонким ароматом какао. Кроули нарочито-небрежно стряхнул пару капель с пиджака, глядя, как в проеме подсобки появляется Азирафель в светлом домашнем свитере толстой вязки, с большой белой чашкой в руках. Демон шагнул внутрь, проходя мимо заставленных стеллажей прямо к ангелу. - Дорогой, - хозяин магазина радостно улыбнулся, от чего его лицо стало еще более округлым, - не ожидал, что ты заглянешь сегодня. - Я тоже не ожидал, ангел, - над темными стеклами очков игриво вздернулись брови, собирая на лбу морщинки, - но у меня есть для тебя одна занятная вещица, - продолжил он, вынимая небольшой томик из-под ткани пиджака и протягивая ее Азирафелю. Тот от удивления счастливо охнул, словно бы засветился, всунул Кроули в руки свою чашку и с выражением нежнейшей радости на лице принялся листать книгу. Демон довольно улыбнулся, отпивая какао из чашки и заходя в подсобное помещение, где проводил свои вечера ангел. С удовольствием рухнув в пухлое кресло и вытянув длинные ноги, он с прищуром продолжал наблюдать за Азирафелем, который бережно перелистывал старые страницы, а затем развернулся к сидящему мужчине, прижимая к себе книгу с такой лучащейся нежностью и счастьем в глазах, что у Кроули невольно сладко защемило в груди. Его брови нахмурено свелись к переносице, однако взгляд по-прежнему скрывался за зеркальными темными стеклами, поэтому увлеченный Азирафель не заметил этого. От одной только мысли, что этот ангел может так смотреть на него, становилось душно. - Это просто потрясающе, Кроули, - в его голосе слышался трепетный восторг. Демон досадливо потер грудную клетку свободной от кружки рукой. Как там люди говорят? Бабочки? Чертовы бабочки били крыльями внутри как сумасшедшие. - Не за что, ангел, - протянул он в привычной манере, ничуть не выдавая себя. Азирафель положил книгу в стол, он всегда делал так, когда собирался начать читать в ближайшее время, и опустился в кресло напротив. Во всей этой пухлой уютной обстановке Кроули выглядел как неровно вырезанный кусок из другой локации – худой, угловатый, весь в черном, какой-то закрыто-непроницаемый. - Могу ли я предложить тебе выпить по такому замечательному поводу? – поинтересовался ангел, не переставая тепло улыбаться. Кроули демонстративно приподнял кружку с какао, отставляя ее на маленький столик перед собой. - Только если у тебя есть что-то покрепче. Покрепче у Азирафеля было. Спустя полчаса они приговорили бутылку довольно крепкого вина, которое здорово дало в голову. Однако это не помешало им откупорить вторую. За окном по-прежнему барабанил дождь, делая атмосферу еще уютнее. Кроули снял пиджак, оставаясь в темной кофте с высоким горлом, которая обтягивала его торс и руки, однако, очки по-прежнему остались. Ангел увлеченно вспоминал их недавний поход в театр на Шекспировскую пьесу. Несмотря на то, что они застали время ее зарождения, Азирафель любил посещать человеческие мероприятия. Кроули весь спектакль просидел безучастно, поглядывая время от времени на сидящего рядом ангела, который смотрел на сцену с таким вниманием, что совсем не замечал, как скользит по нему поверх очков золотистый взгляд. Все эти распри двух семей и отношения Ромео и Джульетты невероятно напоминали их потенциальные отношения. Кроули все еще не был лицемером, и понимал, что видит в этом кудрявом светлом ангеле не просто друга. Или совсем не друга? Но кого тогда, черт возьми! Он не мог объяснить это себе, но от этого чувства его бросало в колющую дрожь. Рука Азирафеля тогда расслабленно лежала на подлокотнике, и демон не смог удержаться – скользнул длинными пальцами по его запястью, наклоняясь к уху, опаляя его жарким низким, практически просящим шепотом: Ангел? Невероятные светлые глаза удивленно посмотрели на него, а на щеках выступил румянец, хотя мало ли, что там могло показаться Кроули во мраке зала. Рука ангела, впрочем, осталась в прежнем положении, но больше нарушать личное пространство демон не стал, потратив все силы на то, чтобы сконцентрироваться на актерской игре, чувствуя, как по коже бегают липкие мурашки. - …ты не возражаешь? Голос Азирафеля вывел его из мыслей. Кроули поднял взгляд на ангела, который ждал от него ответа. - Черт, я слишком пьян и все прослушал, - он свел брови «домиком» к переносице. Очки немного сползли, и теперь он смотрел на собеседника поверх темных стекол. - Я хотел поговорить с тобой, - Азирафель выглядел… взволнованно? - Я весь внимание, ангел мой, - Кроули никогда не думал об этом, но со странной жгучей теплотой чувствовал где-то в районе солнечного сплетения, что каждый раз произнося «ангел» он имеет ввиду далеко не сверхъестественную сущность. Этот жар проходил по венам и растекался до самых пальцев, покалывая. - В общем-то, я бы хотел попросить совета, - вид у него был все еще нерешительный, - как ты знаешь, у людей с чувствами довольно сложно, но, кажется я начинаю их понимать. Если говорить более точно, я… мне нравится один человек, - он помедлил, - мужчина. Не знаю даже, как к нему подступиться, он такой… - Азирафель сосредоточенно рассматривал бокал в своих пальцах, не замечая, как мрачнеет Кроули с каждым новым предложением, - любит растения, старые машины… - демон не дал ему договорить, перебивая. Голос у него был с веселой ноткой, но она была также обманчива, как слова стоматолога о том, что будет не больно. - Кто он? – выпалил Кроули, сдавая себя с потрохами. Сердце стучало как там-там, глухо отзываясь где-то в горле. Мысль о том, что его, к черту все, его ангел чувствует к кому-то… что бы то ни было, отозвалась странной ноющей болью в области сердца. Он чувствовал, как огонь сжигает его дотла изнутри. Только если адское пламя вреда ему не приносило, то это затмевало рассудок, заставляло кипеть, словно по венам бежала бурлящая лава, отзывалось покалыванием в кончиках пальцев так, что демон сжимал и разжимал кулаки. И Азирафель бы непременно заметил это, поскольку слишком хорошо его знал, но был слишком взволнован. - Его зовут Эрик, - выдает ангел заранее подготовленное первое имя, которое почему-то приходит в голову. Возможно, он где-то видел его, на страницах книги. Кроули вскочил с кресла, пьяно пошатнувшись, схватил пиджак и вылетел из магазина, не сказав ни слова, лишь громко хлопнув напоследок дверью. В помещении повисла тишина, только растерянно-прощально звенел вслед взбесившемуся демону дверной колокольчик. Они не виделись несколько дней. Ангел должен был работать в магазине, однако мысли его занимало поведение Кроули. Это был третий день с момента их странного разговора. Магазин уже закрывался, когда в помещение вошел мужчина, оглядываясь по сторонам, ища глазами вовсе не книги, а продавца. Азирафель тут же оказался рядом, услужливо и искренне улыбаясь, и интересуясь, чем он может помочь. Посетитель оказался продавцом из цветочной лавки на углу. «Эрик!» мысленно ахнул ангел, вспоминая, что видел его имя на форменном бейджике, когда ходил выбирать новый фикус для Кроули. Вместо того, который пал во время показательных репрессий в последний раз. Эрик медлить не стал, а потому сразу предложил Азирафелю поужинать где-нибудь и поговорить о литературе. Наивный ангел такого внимания не ожидал, однако совершенно искренне принял этот жест за дружеский и согласился. Они вышли из магазинчика, прошли до конца улицы и свернули в маленькое кафе напротив лавки флориста. Они пили латте и горячий шоколад, мужчина оказался прилично начитанным, помимо прочего хорошо знал Библию, поэтому Азирафель заинтересованно слушал своего собеседника. С людьми он сходился не так-то просто, поэтому случай представился действительно уникальный – услышать от человека интерпретацию Слова. Они засиделись до позднего вечера, как вдруг Азирафель почувствовал, что приближается злющий, как черт, демон. Ангел поспешно поднялся со своего стула, растерянно оглядываясь по сторонам, замечая, как из-за угла лихо выруливает Бентли. Эрик было спросил в чем дело, как из машины вышел Кроули, на ходу снимая очки и буквально испепеляя взглядом сидящего рядом с ангелом мужчину. Щелчок пальцев – и Эрик исчезает из-за столика в неизвестном направлении. Демон открывает дверцу с пассажирской стороны и бескомпромиссно произносит: - Забирайся, ангел. Азирафель его поведением невероятно возмущен, к тому же оставалось не понятно, куда он дел несчастного флориста, однако в машину сел. Салон пах терпким одеколоном Кроули и кожей, как будто машина была куплена вчера. Мужчина закрыл за ним дверь, обошел автомобиль и, сев за руль, ударил по газам. - Куда мы едем? – голос ангела звучал спокойно, но с нотками расстройства. От Кроули это не укрылось, но он не мог сейчас загасить свою лютую ярость. - Домой, - бросил он, не отрываясь от дороги. Они ехали молча около сорока минут на машине, а потом еще долгих тридцать секунд в лифте. От демона волнами накатывали волны холодного раздражения и злости. Казалось, поднеси спичку, и он вспыхнет дьявольским пламенем, сжигая собой все вокруг. Войдя в квартиру, Кроули принялся мерить комнату шагами. - Это и был Эрик? – выдал наконец он, внезапно останавливаясь и глядя прямо в глаза ангелу. - Все не совсем так, дорогой, - мягко ответил Азирафель, подходя к нему и кладя руку ему на плечо в успокаивающем жесте. Ангел чувствовал желание разобраться в ситуации и выяснить, что так разозлило и расстроило демона. - Азирафель, я… - Кроули смотрел на него прямо, впиваясь янтарным взглядом в доверчиво-спокойное лицо, - кажется в тебя влюблен, - закончил он внезапно севшим голосом. Признание словно ударило его самого пыльным мешком по голове так, что в черепной коробке зазвенело, а дыхание вдруг начало непослушно сбиваться. Если люди живут с чувствами постоянно, то это похоже на какой-то ад. На него смотрели широко распахнутые светлые глаза ангела. Глаза того, кто уважал его, кто был его лучшим другом. Кто наверняка сейчас возмущен до глубины души. Кто наверняка сейчас от него отвернется. Но Кроули не был бы Кроули, если бы не стоял перед ним сейчас держа в опущенной руке темные очки. Азирафель подался вперед, свободной рукой касаясь скулы демона. - Нет, - прохрипел тот, отпрянув назад, - ты ведь падешь, ангел. Однако все его протесты разом иссякли, как только мягкие раскрытые губы коснулись его. Веки демона налились тяжестью, он обхватил плечи, обтянутые светлой тканью рубашки, прижимая к себе, а другую руку запуская в такие мягкие светлые кудри. Его язык встретился с языком ангела и Кроули издал низкий стон, толкая Азирафеля к стене. Ловкие пальцы развязали вечную клетчатую бабочку, отбросив ее на пол в сторону, и занялись верхними пуговицами. - Азирафель, - попытался воззвать к здравому смыслу Кроули, глядя в затуманенные глаза. К его губам прижался палец, призывая к тишине. - Разве любовь может привести к падению, дорогой? – ангел снова поцеловал его, на этот раз окончательно убеждая в своей правоте. Демон переместился на висок, сцеловывая вниз каждый участок кожи, переходя на шею и обводя ее языком. Он чувствовал, как тяжело дышит его ангел, как доверчиво прижимается к нему, обнимая за шею и отвечая на жаркие поцелуи. Кроули и сейчас чувствует обжигающий огонь. Чувствует его и Азирафель. Но это пламя не вредит ни тому, ни другому. Оно обволакивает обоих, заставляя медленно плавиться в горячих руках. Черная водолазка уверенно стянута мягкими руками, взъерошив волосы огненным вихрем. Мягкая ткань летит на пол рядом к рубашке. Азирафель расстегивает пуговицу и молнию на джинсах Кроули. Ох, как он носит такие узкие джинсы? Демон разворачивает его спиной к себе, мягко вжимая в стену, бормочет что-то на ухо своим невозможным глубоким голосом, касается носом щеки. Он обхватывает ангела руками, плавно оглаживая руками низ живота, соскальзывая еще ниже. На щеках Азирафеля – пламенеющий румянец, кудри растрепаны, а взгляд потемневший, затянутый сладкой поволокой. Кроули осторожен со своим ангелом в момент, когда они становятся единым целым. Тем, чем, казалось бы, они должны были быть всегда. Азирафель тихо стонет как-то совсем не по-ангельски опираясь на стену, пока демон покусывает его за лопатки и основание шеи. Кроули бьется в сладкой агонии, которую не подарят ни небеса, ни преисподняя, заполняя собой все пространство и весь мир Азирафеля. Когда они доходят до пика, рыжеволосый мужчина сдавленно шипит, расслабленно наваливаясь на горячее тело перед собой, вжимая его в стену еще. Азирафель разворачивается лицом к нему, успокаивающе касаясь губами лба. Кроули тянет его за собой к кровати, застеленной черным постельным бельем, валит на гладкие простыни, сжимая в объятиях, выдыхая еле слышное: - Ангел… Янтарные глаза тлеют умиротворенным спокойствием. В присутствии Азирафеля он больше не станет надевать очки.«Ты говоришь, что нет любви во мне. Но разве я, ведя войну с тобою, Не на твоей воюю стороне И не сдаю оружия без боя? Вступал ли я в союз с твоим врагом, Люблю ли тех, кого ты ненавидишь? И разве не виню себя кругом, Когда меня напрасно ты обидишь? Какой заслугой я горжусь своей, Чтобы считать позором униженье? Твой грех мне добродетели милей, Мой приговор - ресниц твоих движенье. В твоей вражде понятно мне одно: Ты любишь зрячих, - я ослеп давно». (с)