***
В лаборатории ему делать было нечего, в его персональной комнате для потрошений и безумств — тоже, а морг пустовал и был скучен, поэтому Беннетт без зазрения совести отправился залипать у голубых экранов. Телевизоры встретили его привычным разноголосьем, и, как только он устроился на диване, приладив шлем химзащитного костюма под боком и вооружившись пультом, увлекли в мир мелодрам и страстей. По двум каналам шли две разные мыльные оперы, и Беннетту не составляло особого труда следить сразу за обоими экранами, может быть потому, что сюжеты были сравнительно схожими, разве что набор персонажей различался. Минут сорок прошли в безмолвном двойном сопереживании, пока его не отвлек звук чьих-то шагов. По привычке, поворачиваться Беннетт не стал, но боковым зрением уловил появление как минимум одной высокой фигуры, а это могло означать только одно из двух: либо Эйден заглянул намылить ему шею (ха) за очередную химическую «выходку», либо Генри его искал. Повернуться пришлось, и, во славу Науке, в дверях стоял не дворецкий. — Добрый день, Беннетт, — доктор помахал ему рукой. — Поздоровайся с Фелицией. Из-за его спины показалась куда более низкая и хрупкая фигура, и молча уставилась на него холодным взглядом. Беннетт издал абсолютно дурацкий звук: «Гхы!» и повторил приветственное движение доктора, только втрое активнее. Хаксли не обратил на всё это совершенно никакого внимания, продолжая вещать: — Кое-что, эм, вдруг пошло не так, что, конечно же, не столь важно… И ей понадобилась небольшая экскурсия, чтобы вспомнить некоторые вещи, но всё уже совершенно точно в полном порядке, — пояснил он, положив руку на плечо Фелиции. Последняя продолжала обмениваться с Беннеттом взглядами, и, наверное, оба чувствовали себя не в своей тарелке, потому что воспоминания Феликса путали Фелицию, а Беннетту резко захотелось догнать свою неумеренную дозу мыла, потому что реальность была всё ещё странной. — Раз уж ты нашёлся, то, может быть, займёте себя чем-нибудь полезным? У меня осталась пара дел, поэтому, увы и ах, мне требуется вас покинуть, а то пациентов меньше не становится, ха-ха. Как раз передали, что поступил новенький с каким-то нехорошим ранением, нужно побыстрее его осмотреть, а то, чего доброго, истечёт кровью, и поминай как звали. Но я что-то заговорился, мне правда пора! Не скучайте, увидимся вечером! — Пока, Генри! — попрощался с упорхнувшим доктором Беннетт. Ему в голову вдруг пришло, будто Хаксли тоже нужно время, чтобы привыкнуть к действующей модели женской версии «племянника», время как раз между тем, как они все про себя имеют в виду именно это выражение, и тем, когда его сменит более логичное и человечное «племянница». Фелиция наконец подала голос: — Пока, дядя. Её голос был в действительности похож на тот, что был у Феликса, только слегка выше и мягче. Это было… Чудно, и немного смешно. — Как вы, — хихикая, поинтересовался Беннетт, — а, мисс Хониккер? Уморительно. — Всё хорошо, — она потянула рукава своего халата вниз, вдруг отчего-то почувствовав неловкость. Беннетт не мог этого заметить, ведь ему было смешно и так паршиво, так странно, странно, странно… — Ну вот и славненько! — заключил он. — Я тут сериалы смотрю, присоединяйтесь! Страсти кипят, ух-х, — ничего не фиксирующий взгляд, брошенный в экран. — Нет, спасибо, — она тоже отвернулась. — Я лучше пойду к себе в лабораторию. Гхм. Если что… Заходи? Что такое, она тоже его плохо помнит? Он не знал точно. Каждый Феликс был слегка в растерянности поначалу, так что это было более чем вероятно. Да! Потом вспомнит, и всё будет как прежде. Особенно когда она разберётся в том, что является копией самоё себя, а каждый из клонов делал это быстрее предыдущего, пока это не превратилось в одно из базовых знаний, заложенных в общем сознании Хониккеров. Может, и разбираться не придётся. Интересно, она знает? Отчего-то было не по себе. — Обязательно, мэм! — отсалютовал он ей в ответ. Фелиция вышла из комнаты, и снова Беннетт остался наедине со светом телевизионных экранов, только внимание на них обращать было недосуг. Ему смертельно нужно было догнаться, иначе ему грозил истерических смех до колик, невесёлый, чудаческий смех. Ф е л и ц и я Х о н и к к е р. Как убедить себя, что это очередной клон? Как себе вдолбить в голову, что всё так же, как было всегда? Он ведь обо всём знал, так почему это с таким трудом укладывается в голове? Ему, впрочем, со многими вещами так везло, что они не желали укладываться в голове, и то было не ново. Наверное, всё это не должно казаться таким уж важным, подумал Беннетт, проводя ладонью в перчатке по остриженным кудрям. Наверное, не должно, поэтому он все бесполезные мысли сотрёт мылом, и ему больше не придётся думать обо всякой ерунде.***
— Мистер Хониккер. Я не буду заводить с вами дружбу в следующий раз, когда мы встретимся. — Тогда пообещаем это друг другу. Тогда он был твёрдо уверен в том, что сумеет соблюсти обещание. Он был даже уверен, что Феликс — или Фелиция, раз на то пошло, — сумеет вспомнить и не сделает случайно первого шага, а у них бывало по-разному. Он был уверен, но ошибся, кажется.***
Хотелось кокосового, но черничное тоже вполне сгодилось. Наверное, на этот раз он принял действительно слишком много, потому что в какой-то момент его организм не учёл тот факт, что в нём уже было больше половины бутыли мыла. Фиолетовые капли стекали по подбородку, и вдруг стало приятно сидеть на кафельном полу, подгрызая трубочку острым зубом, и вскоре пришлось забыться. Благоухая черникой, Беннетт покинул ванную минут через двадцать и вдруг начисто забыл, чего хотел. Широко открытые глаза, застекленевшие в одном выражении, отразили дверь комнаты напротив, которая по стечению обстоятельств не была дверью в зал с телевизорами, но походила на неё, как и любая другая без знака, отчего и была принята за ту самую, и поэтому Беннетт решил туда не ходить. И хорошо, потому что как раз там дежурил около чая Эйден, а этой встречи Беннетту всё ещё не хотелось. Вместо этого парень бессмысленно осмотрел коридор, и тут-то счастливая мысль вернулась в голову, вернее, быть может — уже счастливая мысль. Надо навестить Фелицию! Зачем? А какая разница-то! На месте придумается! — Привет, Бен! — ого, а его уже опередила Флоренс. Памятуя о том, что она хотела проследить за его состоянием, Беннетт постарался не выдать мыльный угар, но был чересчур воодушевлён для того, чтобы миссия оказалась завершена успешно, и ослепительная улыбка выдала его с потрохами. Флоренс незаметно поджала губы, взглянув на него, но говорить ничего не стала, вместо этого продолжив разговор с Фелицией, — та стояла, подпирая спиной стенку, как-то очень далеко от собеседницы. Беннетт остался стоять рядом с Флоренс. — Ну и после того, как вы переписали последние наблюдения в файл… Я имею в виду, электронный файл, — девушка указала на хониккерский компьютер, и Фелиция тихонько кивнула, мол, помнит, — вы отключились, а когда кто-то из наших подошёл помочь вам подняться, до всех дошло, что уже всё. — Ясно, — спокойно ответила мисс Хониккер. — Спасибо, Флоренс. — Да, а ещё перед… Перезагрузкой, перед перезагрузкой вы просили передать доктору Хаксли, что закончили работу над некоей сывороткой, но все забыли об этом, прошу прощения! Мы слегка всполошились. — Зря, — заметила Фелиция, подходя к лабораторному столу с колбами и прочими склянками. — Наверное, сыворотка уже испортилась. Так и есть. — Нам очень жаль! Лицо Фелиции выразило что-то вроде «ну хватит уже». — Да нет, её не трудно будет сделать снова. Ладно, думаю, мне нужно работать. Ещё раз спасибо, и… Беннетт, ты что-то хотел? Услышав своё имя, бесцельно крутящийся вокруг Беннетт выпал из транса и наконец уловил, о чём шла речь. Его безумно интересовало происходящее, но теперь с какой-то другой, новой стороны, и он пока не мог уловить своё собственное настроение. — Нет-с! Разрешите идти! — …идите. И скажите остальным, что я занята и меня не надо беспокоить, если они не хотят, чтобы я намешала какой-нибудь бурды. — Мисс Хониккер не может намешать бурды, — засмеялся Беннетт, уверенно отмахиваясь. — Но так точно! Никто вам не посмеет помешать! Всё, бам, уходим — Фло, откланиваемся! — До вечера, — отсалютовала Флоренс, следуя за Беннеттом прочь из лаборатории. Когда дверь за ними закрылась, Фелиция позволила себе глубоко вдохнуть и выдохнуть. Её воспоминания были похожи на информацию абсолютно нейтрального характера, внесённую на какой-нибудь накопитель: безликая и серая, память нитью связывала её с другими клонами, но не давала почувствовать, что она была здесь кем-то другим, и даже что она была здесь раньше. По-настоящему. Было только смутное ощущение, словно дежа вю, и казалось, будто если снова начнёшь работать, то всё встанет на свои места. Может, так и есть, подумала Фелиция, и незамедлительно погрузилась в восстановление сыворотки.***
Беннетту вдруг показалось, что ему стоило остаться и поговорить с Фелицией о чём-нибудь, но уже было поздно метаться, отвлекать приказа не поступало. Сочтя нужным и правильным освободить для других как можно больше рабочего пространства, он решительно направился в комнату с телевизорами, по дороге сердечно распрощавшись с Флоренс, которая и сейчас ничего не говорила ему насчёт его состояния. Он даже не помнил о том, что она могла бы. Беннетту просто нравилось, что её взгляд такой чудной и яркий, когда она с беспокойством оглядела его с ног до головы, прежде чем уйти по делам. Об этом он тоже быстро перестал думать, переключив внимание на телевизоры. Усидеть на месте было трудно, но просмотр телеков подразумевал сидение перед экранами, и Беннетт почти не нарушал традиции, только иногда закидывал ноги на подлокотник, ложась на диване, или вытягивал их, покачивая носками чёрных ботинок, и нехватка движения компенсировалась лихорадочными скачками мыслей в головушке. Под одним из телевизоров лежали контроллеры и диск с игрой, которую они с Феликсом по обстоятельствам забросили на целую неделю. Теперь Феликса не было. — Досадно, — решил Беннетт. Хотелось пожаловаться на эдакую несправедливость, да некому было. А ещё одна несправедливость — теоретическая, потенциальная, — вдруг нависла над ним пугающей тенью. Усевшись прямо, Беннетт попробовал кое-что вспомнить, в настороженности и лёгком испуге пялясь на диск так, словно на нём записаны все ответы на его вопросы: девчонки! Девчонки не играют в игры! Разумеется, он не был скован какими-либо нереалистичными стереотипами, нет. Но стоило только подумать, и картинка вырисовывалась ну не очень-то и радужная! Если они с Феликсом рубились в файтинги, Шарлотта всегда только наблюдала, пару раз всего согласилась поиграть из интереса, а потом всякий раз отказывалась, ссылаясь на неумение, и кромсала чипсы, пока Беннетт с Феликсом пытались уделать друг друга в видео-игре. Когда Беннетт зазывал поиграть Флоренс, та всегда отказывалась, потому что была занята, или её не интересовала игра, или ещё что-нибудь. Он, впрочем, подозревал, что девушка просто любила уделять время своим собственным приколам, коими были всяческие кибер-штуки, в инженерии Беннетт не был силён и не знал, что именно собирает Флоренс, за исключением андроидов. И этого было достаточно! Андроиды! Ну конечно же, ей не нравятся игрушки, она делает игрушки гораздо круче! Антуанетта и Бланш тоже всегда находили себе другое занятие, и хотя Беннетт пробовал убедить их в пользе периодического отдыха, они твёрдо стояли на своём. Девушки в Доме не играли в видео-игры! Всё оборачивалось настоящей трагедией для Беннетта, потому что Феликса больше не было! Уверив в то, что наступает конец светлой эпохи, парень чуть слезу не пустил: им было так весело, даже не обязательно быть друзьями для того, чтобы вместе вечером (или даже ночью) зарубаться в файтинги, или взять и внезапно залипнуть, проходя дурацкую романтическую новеллу… Перспектива остаться без соигрока веяла холодом и одиночеством, а остаться брошенным на произвол судьбы, в самое сердце скуки и болезненной ностальгии он не мог себе позволить. Зачем-то решительно переключив канал, Беннетт подорвался с места и направился обратно в лабораторию. Хотелось слёзно звать и быть убедительным. Не долго думая, он поддался первому порыву души своей и позвал, толкая дверь: — Мисс Хоникке-ер! Наверное, его появление было несколько неожиданным, потому что мисс Хониккер подпрыгнула и возмущённо посмотрела на него, так, словно какой-нибудь реагент с полки вот-вот может быть запущен прямо в лицо нарушителя. — Ты… Сдурел?! Давай ещё громче вопи! Я чуть всё не разлила по твоей милости! — Ой, прошу прощения! Не хотел так пугать! Просто тут, знаете ли, дело крайней важности, никак нельзя было ждать. Взглянув скептически на его воссиявшую улыбку, Фелиция хмыкнула: — Да ну? И что там? Беннетт замолк, в отчаянии подбирая слова и рассматривая мисс Хониккер, как будто на той что-то написано. — Эй?.. — она была совсем новенькой, но звучала уже так же устало, как любой из клонов. Беннетт ожил. — Короче! Тебе нравятся игры? — Чего?.. Опасность получить угощение в виде отборных тумаков, казалось, увеличилась, но Беннетт, уже куда менее уверенным тоном, уточнил: — Ну, знаешь, то есть, знаете… Видео-игры. — И это дело крайней важности? — вознегодовала Фелиция, хмурясь. — Откуда мне знать вообще, ты соображаешь ещё хоть что-нибудь? Ты сколько выпил? — Это не важно! — лучезарно заулыбался Беннетт, и в его глазах можно было прочесть убеждённость в том, что нет ничего объективно важнее, чем заинтересованность подающего надежды учёного в видео-играх. У Фелиции были другие планы на день, помимо расстановки приоритетов, поэтому, осознав степень невменяемости Беннетта, она незамедлительно скомандовала: — Брысь отсюда! Поговорим, когда я буду свободна! — Есть, мэм! — для него это уже было каким-то результатом. Он даже почувствовал готовность присоединиться к Фелиции на пути к достижению больших целей, то есть пойти и поработать, наконец. Никто в закрытом цехе не смог бы сказать, что когда-либо видел Беннетта настолько вдохновлённым.***
— Ну? — спрятав руки в карманы и нахохлившись, Фелиция словно готовилась и одновременно отказывалась готовиться. К вечеру у Беннетта уже наступило некоторое прояснение, и хотя за ним следовало нечто нехорошее, как после любой подобной передозировки, пока всё было достаточно здорово, — достаточно для того, чтобы с любопытством испытывать Фелицию. Он протянул ей один контроллер, тот, которому всегда отдавал предпочтение Феликс. — Возьмите-ка! Знаете, что делать? На экране самого большого телевизора пиксельные бойцы подпрыгивали в нетерпении набить друг другу морды в честном поединке. Фелиция медленно перевела взгляд с них на лицо Беннетта, затем взяла контроллер и немного повертела его в руках, изучая. — Вроде знаю. — Славненько! — обрадовался Беннетт. — Присаживайтесь, вот. Сейчас я вас поколочу, уж не обижайтесь. Здесь всё серьёзно! Но если вы не знаете, как играть, то сперва научим! — Ха, — Фелиция по-хозяйски устроилась на диване рядом с ним. — Щас, размечтался. Я потренируюсь и надеру тебе зад. — Вот это боевой настрой! Только я не впечатлился! — Это пока… — Посмотрим! — Посмотрим! Беннетт засмеялся. Даже не столько потому, что теперь-то всё правда было забавно, скорее… Отступало чувство, будто всё не так, как должно быть. И даже старое обещание, данное ими друг другу, перестало звучать в голове, стоило только нажать СТАРТ.***
Фелиция играла ровно так же хорошо, как Феликс. На троечку с плюсом, по мнению эксперта, то есть его, Беннетта, мнению. — Иди нафиг, — скрестив руки, цыкнула она, услыхав это заявление. — Нашёл с кем соревноваться! Я новичок, между прочим. — А-та-та, — покачал головой Беннетт. — Не так ты пела перед игрой! — И что. — И то! Но это всё равно было здорово. Чесслово. Мо-оже-ет бы-ыть, однажды, ты действительно натренируешься так, что сумеешь размесить меня в глину! И тогда это будет пять с плюсом! — На шесть по пятибалльной шкале, и Вселенная схлопнется, — усмехнулась Фелиция. — Она схлопнется, когда я одолею тебя, шестибалльницу. — Мечтай! — И буду! Они синхронно откинулись на спинку дивана, укладывая контроллеры куда попало. На самом деле, сегодня оба играли не очень. Беннетту, правда, везло, но он всё время отвлекался, проверяя реакцию Фелиции на игру, и снова промазывал, потому что всё повторялось, пусть и немного в другой форме, и это не могло не приносить облегчения. Значительного, учитывая то, что чувствовал он ещё при разговорах с Феликсом, угасающим и бледным, как крошечный огонёк свечи, танцующий на самом кончике фитиля. А теперь всё было хорошо. — Мисс Хониккер? — М? Она не повернулась, думая о чём-то своём, глядя в мерцающий экран. — Я ещё не дружил с мисс Хониккер. Фелиция повернула к нему голову. — Эм. Ну да. Я ведь первая, так? — Хех, ага. Она не помнила. Или ловко делала вид, что не помнит, хотя Беннетт слишком хорошо знал, что Хониккер не умеет притворяться. — Будем друзьями? Ещё один, последний раз. — Разве мы не уже друзья, балда? — улыбнулась Фелиция. Беннетт закивал: да, ага, всё именно так! Так, как она скажет! Постепенно, всё возвращалось на свои места. Как и обычно. — Ещё раунд, а? Она немного помолчала. — Да. Тебе конец, Беннетт, хотя бы за то, что рискнул поставить мне тройку за навыки. Он с готовностью перехватил контроллер, намереваясь уверенно поприветствовать всё самое привычное и знакомое, что только что пытался рассмотреть, найти и доказать, что оно вообще осталось. — Так ведь с плюсом же! Глаза Фелиции светились вполне знакомой решительностью, и Беннетт уже знал, что через десять минут она перейдёт в режим агрессивного Хониккера. — Плюс я тебе тоже припомню. — В смысле, нечестно!!! Фелиция приостановила выбор бойца и посмотрела на него снова. Беннетт ожидающе уставился в ответ. — Это и впрямь было важно, да? — вдруг спросила она, отворачиваясь обратно. «Очень-очень-очень важно», — горячо закивал Беннетт где-то у себя в мыслях. А вслух сказал: — Ну я же говорил, мэм! Дело крайней важности!