* * *
Январь и правда самый депрессивный месяц года, но есть в нем один день, который я жду с нетерпением с тех пор, как Джеймс попал в команду Пушек Педдл — ежегодная рождественская вечеринка. Да, двадцать второго января, но никто же на самом деле не знает, когда родился Иисус, не так ли? Мы должны праздновать его рождение каждый день — у нас есть один на триста шестьдесят пять (иногда шестьдесят шесть) шансов угадать. Как бы то ни было, в этом году Джеймс устраивает праздник в своих апартаментах. Мне нравятся эти вечеринки, в основном потому, что туда приглашаются только приятные члены моей семьи, наряду с исключительно прекрасными членами команды (и, к сожалению, их исключительно прекрасными женами и девушками) и несколькими друзьями Джеймса. Даже Дженни с воодушевлением ждет вечеринку, несмотря на то, что беременна и обручена: ее диета для беременных не означает то, что она не может смотреть на меню без фолиевой кислоты. Я решаю пригласить Лауру, хотя, может, это и не лучшая идея, учитывая их с Джеймсом историю. Да и с Дженни они не ладят. Ну и ладно, может, подерутся, если вечер будет слишком скучным. — Я становлюсь толстухой! — жалуется Дженни, появляясь из своей комнаты в черном платье. — Дженни, ты на какой… шестой неделе беременности? — спрашиваю я. — Поверь мне, ты еще не толстая, — она выглядит испуганной. Это весело. — Подожди, пока твой зад увеличится — и больше никогда не станет прежним. И твои пальцы опухнут. А сиськи станут огромными — и не в хорошем смысле… — Прекрати! — кричит она. — Все же не так плохо, Роза? — не знаю, стоит ли продолжать дразнить ее. — Я имею в виду, ты получаешь в дар прелестного ребенка, в конце концов, оно того стоит, правда? — Ну, полагаю, в конечном итоге — да, но ты не будешь так думать, пока гаденыш орет в четыре утра каждый день, высасывая из тебя энергию… — Заткнись, — огрызается Дженни. Мы встречаемся с Дом и Лаурой перед отправкой к Джеймсу. К нашему приезду все уже празднуют на полную катушку. Джеймс снова развесил рождественские украшения, и люди танцуют под рождественскую музыку. Это так грустно. Как я и подозревала, все симпатичные члены команды пришли с женщинами, которые выглядят как модели, и, вероятно, настолько же безмозглые. Уродливые члены команды пытаются замутить с любой девушкой, какая только попадется в поле их зрения. — Привет, детка, — Тэйлор Харман, один из самых уродливых мужчин в команде — нет, во всем мире — пристает ко мне, как только я захожу. — Поцелуемся под омелой? — Я бы не поцеловала тебя даже под анестезией, — отвечаю ему и позволяю Дом и остальным увести меня поздороваться с Джеймсом, который стоит на кофейном столике в шляпе волшебника и поет похабные рождественские песенки под улюлюканье своих друзей. — Рыжая! — кричит Джеймс, спрыгивая со стола и подбегая ко мне. — Ты пришла! Я думал, ты со мной не разговариваешь, — он уже напился, хотя только полдевятого. — Не разговаривала, но, думаю, жизнь слишком коротка, чтобы обижаться. — Совершенно верно, — соглашается он. — И, к твоему сведению, я считаю, что Дэйзи — бревно. Часть меня подозревает, что он говорит это, чтобы осчастливить меня, но я все равно обнимаю его. Я правда соскучилась по его туповатости. — Я пригласила Лауру, — сообщаю я. — А я пригласил Скорпиуса. Мы принимаем совместное молчаливое решение не убивать друг друга. Не то, чтобы я против прихода Скорпиуса. На самом деле, я надеялась, что он придет — это как давнее бремя. Джеймс уходит поздороваться с Алом и Дженни. Лаура делает вид, что не смотрит на него, но я знаю, что смотрит. Она поступает совсем, как я, когда притворяюсь, что не смотрю на Скорпиуса. — Рад видеть тебя здесь, — слышу знакомый шотландский говор позади. Это трепетание сердца уже слегка поднадоело: я слушаю его голос уже много лет, а эффект все тот же. — Мистер Малфой, — я приветствую его. — Глинтвейна? — здесь только рождественские напитки. Иногда я, правда, переживаю за Джеймса. — Нет, спасибо, — отвечает Скорпиус. — Я обещал Дэйзи, что не буду пить. Ох, Мерлин. Интересно, где она прячет свой кнут? — Ого, а она держит тебя в ежовых рукавицах, — я потягиваю вино. — Мы завтра обедаем у ее родителей, мне нужно иметь свежую голову, — объясняет он немного пристыженно. Не сдержавшись, я хмурюсь. С каких это пор Скорпиус делает то, что ему говорят? Он упрямый идиот. Не думала, что кто-то сможет это изменить. — Сладкий, ты не забыл закрыть заднюю дверь? — стоило только вспомнить о ней, как Дэйзи появляется рядом и обнимает Скорпиуса за талию. — О, привет, Роза! — Привет, — отвечаю, допивая вино одним огромным глотком. И наливаю себе еще один бокал. — Да, не забыл, — отвечает Скорпиус, обнимая ее. Изо всех сил сдерживаю тошноту. Она называет его «Сладкий». Это даже хуже, чем тот раз, когда я нашла на чердаке подвеску со словами «Мой сладкий», принадлежащую папе — не могу поверить, что мама подарила ему что-то настолько уродливое. Наверно, она была пьяна. Или, может, нашла ее на помойке. Я допиваю бокал, наливаю себе следующий. — Эй, Роза, не стоит ли тебе притормозить? — Скорпиус выглядит немного обеспокоенным. Самую капельку. — Я в порядке, не ворчи. — Я не ворчу, — спорит он. — Ты всегда ворчишь, — отрубаю я. — Ладно! — прерывает нас Дэйзи, прежде чем Скорпиус успевает ответить. — Забудем об этом, хорошо? — Отлично, — говорит Скорпиус. — Отлично, — повторяю за ним я. Я ухожу, не в силах больше терпеть мистера и миссис Малфой. Наливаю себе еще вина. Дом болтает с Тони Платтом, — запасным ловцом, чья девушка не смогла прийти. «У нее хламидиоз!» — сообщила она мне возбужденно перед этим. Я, правда, не понимаю, как такое может быть стимулом для общения с этим парнем. Ал и Дженни уходят рано. В последнее время они стали такой престарелой парой. Раньше с ними было весело. Ладно, не так чтобы весело, но уж точно веселее, чем сейчас. Я провожу вечер за разговором с Лаурой, которая делает вид, что ее не волнует нахождение в квартире Джеймса Поттера — извините, в апартаментах. Я более чем уверена, что он единственный человек, к которому она зареклась подходить когда-либо в жизни. — Цвет ее волос больше похож на солому, чем на блонд, — бормочу я Лауре, высказывая свои личные мысли о Дэйзи. После нескольких бокалов вина мои мысли не такие уж и личные. — Я знаю, у меня рыжие волосы, но я могу перекраситься. В любой цвет радуги. — Ага, — скучающе отвечает Лаура. — Красные… оранжевый… или розовый… — Розовый — не цвет радуги, — сообщает она мне. — И твои волосы уже и так красно-оранжевые. — Ладно, тогда зеленый! Вот посмотри, у Тедди может быть любой цвет волос, какой только пожелает. Хочу волосы Тедди. Раньше я хотела самого Тедди, а теперь только его волосы, — как хорошо, наконец, выговориться. — Роза, ты пьяна, — говорит мне Лаура. — Впервые я чувствую себя рассудительной рядом с тобой. — Я не пьяна, — спорю я. Ненавижу, когда люди говорят, что я напилась, когда я не напилась. — Ты пьяна. — Принесу тебе стакан воды, хорошо? — она уходит на кухню. Ладно, даже если бы я и была пьяна (а я-то не пьяна), мне и вполовину не так плохо, как большинству людей на этой вечеринке. Все, по меньшей мере, навеселе. Ты не можешь наслаждаться Рождественской вечеринкой посередине января, не надравшись. Скорпиус и Дэйзи танцуют, но не так, как люди вокруг них, а медленно. Я уверена, что это не идея Скорпиуса — он ненавидит танцевать, и, очевидно, теперь уже ничто не является идеями Скорпиуса. Наверное, в браке ты просто становишься единым целым со своей половинкой, теряя собственные мысли и мнение. Я никогда не выйду замуж. Беру еще один напиток — Лаура до сих пор не вернулась с водой для меня. Понятное дело, мне нужно еще немного вина. Люди постепенно начинают расходиться. К этому времени я уже слишком устала, чтобы стоять. Дом подцепила Тони Хламидию, к счастью, не переведя их знакомство в горизонтальное положение. Надеюсь, у нее есть хоть немного здравого смысла. Дэйзи тоже ушла, а вот Скорпиус остался. Наблюдаю, как он прощается с ней у входа и возвращается обратно. — Ты в порядке? — устало спрашивает он, плюхнувшись на диван рядом со мной. — Да, — отвечаю. — А не должна? — Ты немного перебрала. — Нет, — похлопываю его по голове. У него мягкие волосы. И мне даже немного хочется вдохнуть их запах. — Ладно, нет — так нет, — ухмыляется он. — Ты в абсолютном порядке. — Я люблю тебя, — выпаливаю я. Что-то мне подсказывает, что потом я пожалею. — Люблю Скорпиуса больше всех. — Хорошо, — он смеется. — Я тоже тебя люблю, — говорит он шутливо. — Нет, я, правда, люблю, — зачем-то шлепаю его по колену. — Я действительно тебя люблю. — Роза, — он смотрит на меня своими глазами. Глазами, которые я хочу вырвать и хранить в коробке, чтобы смотреть на них, когда захочу. Это странно, не так ли? — Ты пьяна. — Это ты пьян! Но я все равно тебя люблю. Он посмеивается надо мной. Вот она я — раскрываю ему свое сердце, а он просто смеется! — Ты безнадежна, Роза Уизли, — он качает головой. — Иди проспись. — Скорпиус! — хмурюсь я. Ну почему он не понимает? — Скорпиус, Скорпиус! Скорп! Скорп-О! — Рози-Роза, — отвечает он, пытаясь понять эту игру «как много вариантов имени ты можешь придумать». — Ты говоришь ерунду, когда пьяна, знаешь? — А ты говоришь ерунду, когда трезвый. Но знаешь что? — Что? — Я люблю тебя. — Ты вообще в хлам, да? — смеется он. — Я проведу тебя домой. Мы отправляемся ко мне через камин. Это очень веселый опыт после нескольких бокалов вина, хотя, наверно, не для Скорпиуса, которому пришлось следить, чтобы я вышла через правильный камин. Мы вваливаемся в мою гостиную, разбрасывая сажу и пыль повсюду. Обычно я бы сразу убрала это, но сейчас мне хочется прилечь. — Давай, иди в кровать, — говорит мне Скорпиус. — И выпей немного воды, это поможет сделать твое завтрашнее похмелье не таким тяжелым. — Я в порядке! Сомневаюсь, что я настолько уж и пьяна, как ты думаешь. Он ведет меня в спальню, и я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать его и не затащить к себе в постель. Сбрасываю свою обувь и забираюсь под одеяло, не утруждаясь раздеться. Он призывает стакан воды и оставляет его у моей кровати, затем опускается на колени у изголовья и нежно гладит мои волосы. — Роза, — тихо говорит Скорпиус, проверяя, не вырубилась ли я. — М-м-м? — Ты спала с тем парнем в новогоднюю ночь? — Нет, — мой голос приглушен подушкой. — Только с тобой. Он целует меня в лоб, встает и аппарирует.* * *
Боль. Яркий свет. Боль. Ох, эта боль. Какого черта солнце такое яркое утром? Это же январь. Все должно быть печально, пасмурно и дождливо. Сажусь в кровати, осознавая, что до сих пор в том же зеленом платье, что было на мне вчера… Твою мать. О нет. Нет, нет, нет, нет! Неужели я могла… То есть я же не могла… Я призналась Скорпиусу в любви, не так ли? Меня стоит запереть. Я опасна для общества. Слоняюсь повсюду, признаваясь женатым мужчинам в любви. Больше никогда не буду пить. Никогда в жизни. Даже воду, на тот случай, если кто-то разбавит ее алкоголем. Поворачиваюсь на кровати, чтобы проверить время — уже полдень. Не удивительно, почему так светло. Мне нужно немедленно обсудить это с Дженни, прежде чем я накручу себя и, в конце концов, взорвусь. Она найдет, что сказать. Не получаю от нее ответа, поэтому пытаюсь связаться с Дом и Лаурой, но и от них тишина. Я даже набираю Лили и Молли, но, очевидно, никто не хочет отвечать на свой сраный телефон! Привожу себя в порядок, отчаянно пытаясь вспомнить, что именно я сказала Скорпиусу и, что более важно, его ответную реакцию. Выпиваю немного антипохмельного зелья, оставленного здесь Дом несколько месяцев назад, — оно помогает от головной боли, но не от усталости. Пытаюсь снова дозвониться до девочек, но безрезультатно. Даже Глэдис и Линде набираю. С кем, черт возьми, я тогда должна поговорить? Я не смогу справиться с этим сама. Я плохо подготовлена к таким ситуациям! Я имею свойство все драматизировать и раздувать из мухи слона. Где Дженни? Она единственная, кто сможет привести меня в чувство! Вдруг замечаю коричневый конверт на столе. Тот самый коричневый конверт, который Брайан Макдональд оставил мне с номером своего телефона на обороте. Прикусываю свой большой палец, глядя на конверт какое-то время. Мне, правда, нужно с кем-то поговорить. Шагаю вперед-назад. Он подумает, что я чокнутая, если позвоню ему. Точно подумает. Но он же сам сказал, если я захочу с кем-то поговорить… Прежде чем до меня доходит, что же я собираюсь сейчас сделать, я поднимаю трубку и набираю номер. Все-таки мы неплохо пообщались в новогоднюю ночь. — Алло. — Э-э, Брайан? — Да. — Привет… Это Роза Уизли…