Бутылочка крутись.

Ребята веселятся по полной. Прямо как настоящие подростки, берущие от этой жизни всё, буквально. Они закрываются в подвале Уиллеров, где с недавних пор происходят совсем не невинные игры в D&D или другие настолки. Дети выросли, изменились и их желания. Алкоголь, тусовки, пошлые, но весёлые игры. Как же без этого? Ведь в жизни нужно попробовать всё, она ведь одна. Как насчёт попробовать вкус губ лучшего друга? — Давай, Майк. Горло бутылочки закон! Мы же не мухлевали! — весело и пьяно говорит Макс, игриво подергивая бровями. Пару минут назад она целовала свою подружку Оди, так будто это было совсем не по дружески. Сейчас же, вращаясь бутылочка указала на тихо сидящего Уилла. Он пил, но гораздо меньше остальных, поэтому такие чувства как стыд и страх не пропали. В отличие от самого Майка, что уже тянулся к другу, когда тот сказал: — Может что-нибудь другое сделаем? — прозвучало двусмысленно и это заметили все. Макс вновь поиграла бровями, а Лукас присвистнул. — Ты хочешь чего покруче? — прошептал Майк, наклонившись к уху Уилла, опаляя горячим дыханием. Кажется алкоголь на него отлично подействовал. От всех этих действий щеки Байерса залились краской, и прежде чем он успел возразить, его уже тащили в комнату Уиллера. Майк тянет Уилла внутрь, закрывая дверь на щеколду. Затуманенный взгляд жадно изучает каждую деталь на лице Байерса. Этот стеснительный мальчик всегда привлекал внимание кудрявого, особое внимание. Хотелось защищать его, словно сокровище, очень дорогое, которое не в коем случае нельзя потерять, ведь ценнее Уилла на этом свете нет. Совсем не дружеские и такие навязчивые мысли о вкусе губ Байерса, о тепле его тела, о волосах, которые постоянно хочется трогать, всё чаще возникали в голове Майка. Не давая тому и дня спокойно прожить. А что же теперь? Он и Уилл, запертые в одной комнате, на расстоянии вытянутой руки. Сделай шаг и сможешь воплотить все свои мысли в реальность. — Майк?.. — нервный и такой тихий голосок Уилла, дурманит и без того пьяное сознание. Черноволосый подходит к младшему и зарывается рукой в его волосы, а другой притягивает за талию. Сладкий аромат яблочного шампуня въедается под кожу, маня и опьяняя всё больше. — Майк… — снова говорит Уилл, только тише и без вопросительного тона. Напряжение из его голоса полностью испарилось. Он сильнее прижимается к Уиллеру, жадно поглощая всё его тепло. Майк пахнет кофе и алкоголем. Этот чёртов аромат сводит с ума, и Уиллу это нравится. Нравится касаться друга, нравится дышать им, нравиться чувствовать его дыхание на себе. Всё это ему чертовски нравится. Майк нехотя отстраняется, облизывая и прикусывая нижнюю губу. Уиллу нравится смотреть на такое выражение лица друга — Жарковато, не находишь? — снимая с себя свитер говорит Уиллер. Кажется Байерс забыл как дышать, иначе почему кислорода катастрофически мало? Почему так трудно стало дышать? Почему ощущение, будто все его внутренности завязались в узел и тянут вниз. — Ага… — не отводя от оголенного торса Майка, шепчет Уилл и судорожно выдыхает. Пару секунд медлит и тоже снимает с себя верх. Теперь они на равных. Оба полуголые, тяжело дышат, и кажется на щеках Уиллера тоже румянец (только не от смущения, а от жара и желания). Уилл так близко к Майку, между ними сантиметров десять. Сделай наклон вперёд и непременно окажешься в объятиях, нужных, необходимых в данный момент. И он делает этот наклон, обхватывая шею брюнета и чуть привставая на носочки. Уиллер понимает намерения друга и наклонившись целует его первым. Нежный и трепетный, он перерастает в нечто большее, нечто более страстное, чем невинное. Этот поцелуй не похож на тот, что был у Майка с Оди, вовсе нет. Этот намного живее и желаннее. Его не хочется прекращать ни на секунду. Желание остановить время плотно засело в голове Уиллера, также как и желание повалить младшего на кровать, что он и делает. Нависая сверху он внимательно изучает каждый изгиб тела Байерса. Каждую родинку, каждую косточку, всё, абсолютно. Чтобы потом не забыть поцеловать каждое из этих мест… — Майки… — срывается с губ Уилла вместе со стонами удовольствия. Уиллер довольно рычит, кусая его шею и тут же целуя. Кажется, на ней не осталось и следа белоснежной кожи. Джойс точно ужаснется получившейся картине, так же как и Карен, увидев расцарапанную спину сына. Но это сейчас совершенно не волнует ни одного, ни другого. Они наслаждаются близостью, нежностью и любовью, которая течёт по их венам. Любовью, которая заставляет сердце бешено колотиться. Любовью, которая приносит море морального и физического удовольствия. Лишь это сейчас важно. Лишь это важно всегда.