***
Недолгий сон, в который она упала после потери сил на очередном допросе, как рукой сняло. За эти дни девушка так и не смогла нормально отоспаться. Её мучили постоянные ночные кошмары и страхи. Любой шорох по ту сторону двери сотрясал и пугал её, но это было уже как рефлекс. Сама же она не имела никаких сил, чтобы сражаться, в переносном смысле. Столкнувшись с настоящей опасностью, она поникла духом. Ей овладело отчаяние. Но что она сможет сделать, чтобы не остаться заблудшей душой в петле времени. Пока ничего. Укутываясь сильнее в покрывало, оставленное ей, она скривилась от боли. Все тело болело и ломило. Даже не заглядывая под перепачканную уже серую футболку нетрудно догадаться, что это не просто царапины или синяки от неудачного спуска по лестнице, а нечто более серьезное, требующее медицинского вмешательства. Будь под рукой хотя бы йод можно было бы сделать «сетку», чтобы ускорить восстановление поврежденных тканей. Да куда уж… Кое-как приняв сидячее положение, она прислонилась к холодной стене, стараясь уменьшить нагрузку на организм, который неоднократно напоминал о своем плачевном состоянии хозяйке. Если бы у неё был план и силы, то непременно бы убежала отсюда, из этого ада. Она бы бежала без остановки, не боясь падений, в ту самую рощу, к тому самому пруду. Пруд — это именно то место, из-за которого она попала сюда. Именно после падения в него началась вся эта фигня с переломом во времени. Прокручивая в своей голове все происходящее вновь и вновь, от момента прибытия на экскурсию и заканчивая нынешним моментом, она убеждалась из раза в раз в своей догадке. Но от этого не становилось легче… Одно дело знать причину и суметь решить эту проблему, а другое знать, но не иметь ни сил ни возможности. — Мне нужен герой! Спаси меня. Мне нужен герой! Жизнь ушла. Герой поможет нам В эти времена. Хах… Жаль, что героев не существует и никто не будет спасать мою душонку отсюда, — прижимаясь сильнее к каменной поверхности, прошептала девушка. Отчаяние один из смертных грехов человечества, но как тут не терять веру? Тут не только потеряешь веру, так ещё и с ума сойдешь.***
— Какого чёрта! Дверь хлопнула, грозя слететь с петель. Быстрыми шагами, стуча каблуками тяжёлых сапог, вошедший пересёк блок, останавливаясь у кушетки. — Как это понимать? — бросая стопку со снимками рядом с девушкой, заставляя ту вздрогнуть от неожиданности, проговорил мужчина. — Подними голову, когда с тобой говорит немец! — Встряхнув девушку, гневно произнёс вошедший. Их взгляды встретились. Серо-зеленые и ярко-голубые… Изумление с толикой страха против внешнего спокойствия и внутренней ярости. Сила и могущество бесстрашного солдата и беспомощность заключённой жертвы. Смотря на него, она не верила в реальность происходящего. Он был таким же устрашающим и сильным, в той же серой форме, украшенной знаками отличия, со шрамами на всю правую сторону лица, полученные после битвы под Нефёдовкой в 1941 году, когда она его увидела на экране в кинотеатре, куда пошла вместе со своей группой на премьеру. Но то было фильм, а здесь реальность. Конечно, если учесть тот факт, что действительно были случаи в истории, когда русским танкистам удавалось сбежать из концлагеря на непробиваемой, всюду проходимой машине, то появляется возможность его существования. Но не объясняет идентичность внешности. Дверь снова скрипнула, впуская ещё одного посетителя, скорее даже неприметную тень. Она плавно и бесшумно прошла, останавливаясь в нескольких метрах от немецкого полководца, утирая быстрыми движениями мокрые дорожки. Её синее платье, окутанное тенью, сливалось со стенами. Тугие и короткие косички едва были видны из-под косынки, покрывающей голову. Тяжёлый, явно не по плечам, пиджак делал эту девушку ещё меньше, опуская ее плечи, хотя по ней не видно, что она занимается трудной работой, а без повреждений платье тому доказательство. Но если она не обычная работяга, то значит…переводчик. Она быстро бросила взгляд на девушку в углу, интересуясь, кто же теперь будет жертвой очередного допроса. Этого было достаточно, чтобы узнать личность вошедшей переводчицы — Анна Ярцева. «Если здесь Ягер и Аня, может и вся остальная компания тоже здесь? Ну, то есть Ивушки, Ионов, Волчок и Степан Савельич. Только бы они были здесь. Возможно тогда я смогу с их помощью, конечно после того как я добьюсь их доверия, вернусь домой!» — Переведи, — покосившиеся на Аню, бросил Ягер. — Откуда ты взяла фотографии? Как они к тебе попали, или когда ты успела их сделать? — А в ответ лишь тишина. — Ладно эти, — он показал на снимки, реинкарнированного себя в будущем, — это может оказаться человек просто похожий на меня внешне. Наши учёные подтвердили существование людей с идентичной внешностью в разных частях света. Но как ты объяснишь эти, — показывая на снимки перед боем под деревней Нефёдовка, во время привала, — и эти, — показывая на изображение, где он стоит в штабе у окна, спросил Ягер, — и две остальные? — Штандартенфюрер, а вы хотите услышать то, что все так тщетно пытаются услышать, или же правду? Аня старалась переводить синхронно, однако, ком эмоций иногда её подводил, из-за чего ее голос несколько раз дрогнул. Не прерывая диалога, выступая только в роли голоса, связывающий двух разно говорящих людей из разных стран и создающий зону понятности, она не переставала поглядывать на ту, что посмела сейчас задать вопрос там, где задают их ей. — Разумеется правду. Как вы там говорите «лучше горькая правда, чем сладкая ложь». — Тогда возьмите рапорт за эти дни, что я провела здесь, там подробно все описано, — произнесла Алина, выделяя каждое слово голосом. — Ты похоже не понимаешь, что это вещественные доказательства того, что ты шпионка… — Он сделал небольшую паузу, в течение которой оценивающе смотрел на девушке напротив, составляя о ней собственную характеристику. Сначала она испугалась и вздрогнула, возможно думая, что сейчас снова начнутся пытки, но её глаза хоть и отражают возможности сопротивления, скрывают леденящий ужас, будто никогда не видели немецкого солдата. Это не те глаза, которые он видел, когда был на фронте. Слишком не естественно для данной обстановки, да и времени. — У тебя есть… — Нет! Я уже все сказала. Но ваши люди посчитали мой рассказ враньём, — прохрипела, срывающимся голосом девушка, вздрагивая под внимательным взором немецких глаз. Разумеется Аня не услышала эту фразу, но первое слово пояснило суть всей фразы Ягеру, который её слышал. — А если попытаетесь снова пригрозить пистолетом, считая до пяти, думаю она, — указывая головой в сторону Ярцевой, которая начав переводить услышанное, снова почувствовала как подбираются слезы, — не перенесёт такой игры со смертью. Усмехнувшись, ставшему на мгновение серьезным тоном допрашиваемой, он убрал руку с кобуры, где лежал его пистолет, которым он вновь хотел пригрозить, чтобы добиться желаемого результата, и слегка повернув голову произнёс своим ровным и слегка грубоватым баритоном: — Вы можете идти. Я дальше справлюсь сам. Начавшая переводить фразу Аня, вдруг остановилась, осознав, что сказанное предназначалось ей, повернулась и направилась к двери. Сделав условный знак по деревянной поверхности, она вышла, исчезая в темноте коридора. Дождавшись, когда дверь за переводчиком закроется, Ягер засунул руку во внутренний карман кителя и достал оттуда небольшой предмет, умещающийся в раскрытой ладони, в темно-бордовой обложке. Покрутив его немного в руках, и заглянув во внутрь, он начал: — Довольно необычное сочетание имени и фамилии для девушки из Союза. Алина Клюева… Это ведь твой билет? — Протягивая ей её студенческий билет, который она не прятала, ибо никакой необходимости в этом не было, он ждал ответной реакции. Девушка продолжала молчать и недоуменно смотреть. — Я не понимаю о чём вы…Что вам вообще даст этот билет? Только новые вопросы, — забирая свой билет, произнесла Алина. — Я в этом уверенна. И зачем вы отпустили её? Вы что владеете русским языком? — Здесь вопросы задаю я. Не забывай об этом, — отвернувшись от девушки, мужчина начал ходить по небольшому по площади блоку. Он действительно не знал языка противника, но постоянный контакт с ними позволил ему выучить и запомнить звучание отдельных фраз. Так же было и сейчас. —«А переводчицу отпустил, потому что в ней необходимости. Ты ещё не заметила, но ты уже у меня на крючке. Осталось только подсечь. Кстати, твой билет немного помог мне в этом. И тогда, раз ты так хочешь жить, сможешь послужить на благо великой нации!»