Муж... а на час ли?

Такой дочерью, как Ева, невозможно не гордиться! Окончила девять классов с отличием, преподаватели в колледже ставят её в пример, впрочем, как и школьные учителя до сих пор говорят младшему сыну об успехах сестры. Евик — безупречная помощница по дому и, что самое главное, никогда не общалась с плохой компанией. Домой приходила вовремя, уроки, кушать — отбой. Всегда вкусно пахнет своими духами и ни разу не пахла чем-то противным. В свои семнадцать, слава Богу, она не думает о гулянках, а только об учёбе и труде! Хорошо готовит, кстати, так что женой будет примерной. Не то, что другие дети в её возрасте. Взять в пример Гришку: соседский мальчишка и бывший одноклассник Евы, семнадцатилетний юноша. Приходит домой пьяный, постоянно его куртка воняет куревом и не раз был в детской комнате милиции! Людка постоянно жалуется на сына, но ничего не делает с ним, любит ведь, а ремня отцовского не понимает, засранец. — Ой, не знаю, что делать, Василиса, не знаю… Третий день дома не появляется, а я ведь волнуюсь, — Люда благодарно кивнула, когда Василиса протянула ей кружку чая (немного подлив коньяка, ну, чтоб успокоилась чуток, расслабилась). Вася села рядом. Сейчас середина дня, как раз домой вернулись дети, а соседке только через час на работу. Она — воспитатель в детском саду. Василиса, как хорошая подруга, села рядом, начала поглаживать по спине Людку, чтобы успокоить. — Гриша, конечно, оболтус, но и не дурак ведь! С ним же не могло что-то случиться! — Не могло. — И не случится! — Не случится, — повторяла Вася за Людой, которая отпила чаю, и её глаза вмиг округлились, загорелись; она своими карими, небольшими глазёнками, сразу повернулась к домохозяйке: — Невероятный чай! — Действительно. А ты за Гришу не волнуйся. Ты ведь звонила в колледж, на учёбу он ходит. Небось опять, дитя же, придумал себе что-то и ошивается со своими дружками наркоманами, — чуть не добавила Василиса, прям проглотив с языком продолжение фразы. — Ты главное не плачь, не волнуйся. А если твоё материнское чутьё подсказывает что-то — звоните с Лёшкой в милицию, так уж и быть. Буйный он ребёночек у тебя, но ничего, это ведь пройдёт. Слава Богу Ева у меня ангелок, никогда не было такого, чтобы ни с того ни с сего пропадала! — Люда, из зависти точно, исподлобья и прожигая дыру посмотрела на Василису, резко попрощалась и ушла, залпом допив чай. Неблагодарно это, Вася чаем её напоила, а она даже «спасибо» не сказала. Тьфу. Василиса моет посуду и всё думает… о нём. Ох, от одной мысли о Руслане ноги невольно поджимаются и грудь чувствительнее становится, хочется прыгать, ведь он дал свой номер и наставил позвонить, как она одна будет! А она будет одна буквально сегодня вечером… Евик собралась к своей Полине, по учёбе позаниматься хочет с ней, умница, а Артём к Диме, другу своему, тоже на ночёвку, мол, с отпуска приехал друг, грех не поприветствовать! Василиса уже решила, чем будет кормить любовника: сделает картошки, фирменной своей, которую только на Новый год делает, курицы пожарит, он ведь мужчина, ему надо мясо кушать, и купит вина. Романтический ужин! Когда в последний раз произносила она это словосочетание? Наверное, только после рождения дочери, спустя год, когда оставили Евика на маму с папой, а сами в ресторан поехали, отдохнуть. Прошло шестнадцать лет и ни разу не получалось с Мишей организовать ужин, который пророчил бы продолжение… Да и он не стремился, если честно. Миша вовсе не романтик, в отличие от супруги, и редко когда решался на покупку подарка или обычный комплимент. После встречи с Русланом, Василиса вновь чувствует себя на восемнадцать: она хочет бегать, петь и танцевать, радоваться. Она чувствует себя желанной, чувствует тепло и невероятную ласку, когда прижимается к тёплой, волосатой груди Руслана… Может, он тот самый? А в Мише она ошиблась в своё время… Так голову вскружил по молодости. О таком даже думать страшно… Руслан смог подарить ей ощущение того, что она ещё на что-то годна. Что она ещё нужна и важна. На Руслана нельзя не наглядеться, особенно, когда он одет так, как одет сейчас: клетчатая рубашка с оттопыренным воротником, брюки цвета джинсы. Русые волосы в творческом хаосе, и главное украшение — белоснежная, пьянящая улыбка, на которую Василиса загляделась. У Руслана правильные черты лица: квадратные скулы, острый подбородок, грубоватая щетина и нос прямой, с горбинкой. — Поверить не могу, что у такого, как у тебя нет рядом женщины, — Василиса отпила из бокала. — Кристина — невероятная дура! Ишь, внимания ей мало! А то, что ты ради неё и сына пахал — её не заботило! — возмущалась домохозяйка, упоминая имя бывшей супруги мастера, даже не задумываясь над всем смехом своих слов. Мужчина напротив лишь с грустью улыбнулся. — А с Колей ты видишься? — отрицательно помахал головой. — Кошмар! Немыслимо! — Василис, не стоит так переживать. Мне не нравится смотреть, как ты злишься, — Руслан взял хрупкую, женскую ладонь, маленькую, тоненькую, в свою сильную, грубую, огладил выступающие костяшки и задел колечко на безымянном пальце женщины, чуть прокрутил, отчего женщина почувствовала себя не комфортно и одёрнула руку. Не стоит себя тешить, успокаивать — не по-Божески это. Институт семьи, который строился двадцать лет с мужем — пару дней назад распался как песочный замок. И ведь самое страшное — она не хочет прекращать это. Хочется упасть в объятия любовника, насытиться запахом его тела, поцелуями, сходить на свидание, как в молодости совсем. А может и вовсе — собрать шмотки и уехать на неделю с мужем. А детям сказать, что к родителям. Так много планов, так много желаний, но всё это меркнет с осознанием того, что не такая уж Василиса и смелая, чтобы идти на что-то подобное. — Ты задумалась. Подойди, блондиночка моя, — игриво цокнул любовник и похлопал себя по коленке. Вася, поддавшись, да и не особо сопротивляясь, встала, чуть скрипнув стулом по древесному полу, и села на колено Руслана, обвязав его шею своими руками, заглядывая в синеву глаз. — Ты отменно готовишь. Хочу, чтоб ты мне каждое утро готовила, — Васе кажется, что он чёрт и змей в одном лице — говорил искусно и соблазнительно. Одной рукой Руслан начал оглаживать колено женщины, чуть задевая юбку сарафана, так, невзначай играясь с кружевным концом юбки. Его глаза изучали женское тело: невольно он прикусил губу, остановившись взглядом на часто вздымающейся груди. Горячим дыханием он коснулся плеча, припал после губами, прижал хрупкое тело к себе. И от одного понимания, что сейчас происходит, Василиса была готова испытать столь желаемый оргазм. Не желая долго церемониться (а зря, змей!), Руслан заправил блондинистые, уложенные локоны женщины за ушко, большим пальцем провёл по шее, и резко припал губами к её накрашенным, чуть припухлым. Ласкал он долго любовницу поцелуями: исследовал не совсем ровный ряд зубов языком, сплетался с языком женщины, рвано дышал, кусал губы, размазывая красную, совсем не стойкую, помаду. Ладонями Василиса начала оглаживать шевелюру мастера: то потянет за волосы так, немного больновато, то запутается пальчиками, но отвечала на ласки так же охотно и страстно, пылко. Руслан в секунду схватился за ягодицы женщины и посадил на кухонный табурет, резко развернул спиной, достаточно больно заломив руки. Василиса лишь смогла простонать имя любовника, но глупо врать, что капля — а капля ли? — грубости лишь добавит чуть остроты. Картина в воображении Василисы стала чуть более размытой: голова становилась тяжелее, представляя, как он сзади двигается в ней, уже слыша эти сочные шлепки, и только женщина почувствовала твёрдую плоть мужчины сзади, словно невзначай прижавшись задом, как… — Ма, ты на кухне? Прости, скажи где, — дочь появляется на пороге кухни неожиданно и, конечно, с шоком в глазах, впрочем, как и мать. Светло-карие глаза Евы (от отца передались!) округлились, словно пуговицы: Евик закричала что-то нецензурное и убежала в комнату. Словно что-то упало. Стукнуло по затылку и вискам одновременно, заставляя ноги согнуться в коленях и перестать ощущать пол под ногами: возбуждение спало на нет, Вася оттолкнула любовника, который, кажется, никак не отреагировал на приход дочери (вернее сказать, ещё как отреагировал), и просто отошёл, облокотился на стол, наблюдая, как домохозяка с криками «Евик! Доченька! Давай поговорим!» кинулась в сторону детской.