***
Если честно, Бенсон чувствовал себя самым большим идиотом на планете Земля сегодня, везде таская с собой коробки в серебряной обёртке и чувствуя понимающий до скрипа в зубах взгляд от Скипса, всё время следующий за ним, пока он, как какой-то первоклассник, нервно смотрел на часы, дожидаясь прибытия двух потрясающих игроков на его нервах. Хотя, долго ждать их не пришлось: не успел Бенсон обернуться, как все окна на первом этаже были разбиты вдребезги, а деревья снова горели. Ну, это было намного более спокойно, чем обычно, но до его идеала ещё далеко. Они, похоже, вообще ничего не планировали, так как придя с пустыми руками мало что могли сделать. Но всё-таки сделали. Видимо, в честь праздника, они даже не попытались убежать, когда к ним подошёл Бенсон, молча вытянув руки, ожидая мётла или лопаты для снега. Но, к их удивлению, им в руки попали только блестящие коробки с красными лентами. Они недоверчиво посмотрели на Бенсона, потом снова на коробки и, переглянувшись, посмотрели на стоящего неподалёку Скипса. — В них подарки, не волнуйтесь, сегодня же день благодарения. — как только эти слова вышли из рта альбиноса, дети ярко улыбнулись и считалочкой определили, кто будет открывать первым. Естественно, выиграл Мордекай. Он небрежно порвал обёртку на коробке и, сняв крышку, широко улыбнулся содержимому: синие, маленькие наушники и брелок с голубой сойкой. Всё ещё улыбаясь, Мордекай поблагодарил Бенсона и извинился, что ему нечего подарить в ответ. Ригби осмотрел коробку со всех сторон и, как мог, аккуратно снял серебряную обёртку, высунув кончик языка от усердия. Бенсон слегка усмехнулся, глядя на счастливо-сосредоточенное лицо мальчика, пока он пытался не повредить подарок. Наконец, достав коробку, он снял крышку и, посмотрев внутрь, застыл: варежки, шапка и брелок с, неудивительно, енотом. Он всё ещё стоял на месте, чувствуя подозрительное покалывание в глазах, когда надевал варежки и шапку на свои отмёрзшие части тела. В ноябре у них стоял собачий холод, а шапки или перчаток у него не было. Он даже ходил в той же толстовке, только со свитером под ним и довольно сильно мёрз. Взгляд, полный обожания, направленный на него, дал Бенсону всё понять и без слов: Ригби более чем доволен. Ну, вернее, пока там не появилась вина и грусть, стирая улыбку с обоих лиц. — Я-я ничего не приготовил, — голова в забавной шапке с белым помпоном опустилась ниже, чем Бенсону хотелось. — Прости. — Для меня лучший подарок — это пара недель без всяких происшествий, — устало пошутил Бенсон, натягивая шапку на глаза вновь радостного Ригби. — Идите по своим делам, сорванцы. — не дожидаясь второго приглашения, дети убежали, с восторгом отзываясь о новых приобретениях. — «Это не забота, а слежка!» — с сарказмом процитировал Скипс, смотря на довольного Бенсона. — Цыц. — вновь вернувшись к работе, коротко ответил с такой же улыбкой мужчина. Бенсон с нетерпением ждал, когда Мордекай и Ригби явятся на следующий день и, может, не будут крушить парк. Он должен признать, что было приятно видеть радость на их лицах. Особенно Ригби, ведь этому ребёнку радость доставляли разве что пожары, а увидеть не саркастичную или уверенную ухмылку вообще было редкостью. Так что он ждал их появления, они редко не приходят в парк, чтобы нашкодить. Но они не пришли. Когда они не явились, чтобы поджечь что-то или взять без спроса карт, (Мордекай, тебе тринадцать! Откуда ты знаешь, как водить хоть что-то?!) он даже не особо напрягся. Всё-таки прошёл праздник, так что их родители просто захотели провести день со своими чистыми, без сажи и грязи, детьми. Бенсон ожидал, что завтра-то они точно придут с каким-то случайным предметом и устроят настоящий хаос, чтобы восполнить пропущенные дни. Но они не пришли на следующий день. И на следующий после того дня. И вообще всю неделю после. Скипс терпеливо вздохнул, чувствуя дежавю, когда его ужасно обеспокоенный начальник пришёл к нему в девять часов вечера и начал ходить кругами, что-то бормоча. Если даже он беспокоился за мальчиков, а тем более за очень несамостоятельного Ригби, то представлять, что происходит в голове «курицы-наседки», как называл его Масслмен, не особо хотелось. — Бенсон, в двадцать седьмой раз на этой неделе: Мордекай и Ригби в порядке, прекрати накручивать себя. Своими синяками под глазами ты больше напоминаешь Ригби. — Бенсон решил пропустить мимо ушей замечание своего работника, всё так же накручивая себя и круги по комнате. — Я не накручиваю себя! Их не было уже девять дней, Скипс. Девять! — наконец остановившись, он быстро отхлебнул из кружки кофе, после продолжив. — Мало ли, что могло произойти с этим мелким придурком! Ригби всегда попадает в неприятности, так откуда мы можем знать, что он в порядке?! — Ты хотел сказать, Мордекай и Ригби всегда попадают в неприятности? — Скипс сдержался от порыва закатить глаза, когда на его слова ответили лишь недоумённо-сонным взглядом. — Ты назвал только Ригби. — А, да, — прокашлявшись и слегка покраснев от своей помарки, Бенсон посмотрел на наручные часы, удивлённо поднимая бровь. — Я что, два часа ходил и что-то бубнил? — В общем, да, — покачав головой, его начальник смущённо пожелал спокойной ночи и ушёл. — «Это не забота, а слежка!» — уже в какой раз повторил Скипс, качая головой и выключая свет. И, когда дети всё-таки пришли ещё через три дня, говоря, что выполнили его желание на пару спокойных недель, то попали в объятия обеспокоенного Бенсона, после прочитавшего им нотацию, чтобы те больше не смели так делать.***
У Бенсона неприятности. Очень большие, если честно. Смотря на то, как к нему подходит практически дымящийся от злости предводитель с невероятно дорогой разбитой вазой в руках, он чувствовал, что его сейчас поведут на эшафот. Он совершенно случайно задел эту вазу ранее, расколов её на несколько частей и, как-то соединив их, быстро удалился с места преступления, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. От наказания это спасло его совсем ненадолго. Рядом с ним стоял Ригби, пришедший, чтобы напакостить, смотрящий то на его предводителя, то на него, пока в его глазах не загорелось понимание. Держа в руке самодельную рогатку, он встал перед Бенсоном и, прежде чем кто-то успел что-нибудь сказать, изобразил на лице сожаление. — П-простите, сэр, снаряд от моей рогатки влетел в открытое окно вашего дома и разбил вазу. Мне очень жаль. Мистер Меллард, слишком злой, чтобы разбираться, тут же поверил в эту ложь и начал кричать на Ригби, что эта ваза дороже всей его жизни. Ригби весь тридцатиминутный разговор стоял почти неподвижно, изредка кивая и выдавая слабое: «Да, сэр.» Бенсон же стоял сзади, слишком удивлённый, чтобы что-то сказать. Ребёнок, которого он и так почти ежедневно отчитывал, защищал его, зная, что его будут ругать, а Ригби ненавидел, когда его ругали, а тем более кричали. Если его ругал Бенсон, то он просто не слушал или переводил это всё в шутку, но он терпеть не мог, когда его ругает кто-либо ещё, особенно незнакомые ему люди. Наконец, закончив свою гневную тираду, его начальник сел обратно в свой лимузин и удалился из парка, слава Богу, не попросив от мальчишки компенсацию. Бенсон всё ещё стоял сзади, тщетно пытаясь найти слова, чтобы поблагодарить его. Ригби же стоял к нему спиной, крепко сжав руки в кулаки, тяжело и прерывисто дыша. Любой другой человек подумал бы, что он злится, но Бенсон знал, что он находится на грани слёз. И да, точно. Его по-детски угловатые плечи начали дрожать и, хоть он не издавал не единого звука, кроме громкого дыхания, все родительские инстинкты Бенсона начали бить тревогу. Не медля ни секунды, мужчина обнял замеревшего мальчика со спины. Ригби не начал вырываться из крепкой хватки, как обычно, молча позволяя его утешать, пока Бенсон судорожно пытался понять, что ему делать. Боже, он был бы ужасным родителем! Пришедший что-то спросить, Масслмен быстро оценил ситуацию и быстро ретировался, оставляя паникующего начальника с плачущим мальчишкой. Ригби же неожиданно вырвался из объятий и быстро обернулся к Бенсону заплаканным лицом. И он ожидал всего, чего только можно: крика, побега, может удара. Но только не того, что Ригби сам к нему прижмётся, стыдливо пряча мокрое от слёз лицо в его винно-красной рубашке. — Я тебя ненавижу. — тихо пробормотал енот. Бенсон мог бы поверить этому, если бы ребёнок не так крепко держал его в объятиях, не желая отпускать. — Я знаю. — слегка улыбнулся Бенсон, прижимая его ещё ближе к себе.***
Скипс уже около получаса наблюдал за ходящим по кругу Бенсоном, который чуть ли не каждую минуту проверял дыхание спящего Ригби и поправлял ему одеяло, рассеянно гладя по голове. Покачав головой, йети встал и, через возмущения, посадил Бенсона на диван, чтобы тот не прогладил дырку в голове мальчика. На этом же диване сидел чуть менее обеспокоенный и сонный Мордекай, держа в руке банку содовой и медленно потягивая газировку. Ещё раз оглянувшись на «енота» и заметив, что круги под глазами у него подходящие, Скипс вернулся к своему начальнику, находящемуся в шаге от нервного срыва. — Бенсон, прекрати так волноваться. С Ригби всё будет в порядке, он просто заболел. — это никак не успокоило мужчину, скорее наоборот. — Вот именно, Скипс, он заболел. Он очень крепкий и почти не болеет, но он провёл всю ночь, осеннюю ночь, на лавочке под дождём! Как мне не волноваться?! — поднявшись с дивана и снова нарезая круги по комнате, он то и дело оглядывался на Ригби, который то стонал от боли, то просто впадал в глубокий сон. И видя перед собой больного мальчика, Бенсон неожиданно разозлился, прекращая попытки прокопать кольцо в комнате. — Какого чёрта ребёнок вообще спал осенью под дождём, а тем более на лавочке?! Куда смотрели его родители?! Я, конечно, знал, что у Ригби нет почти никакого воспитания и его родители не особо следили за ним, но не до такой же степени! — Мордекай поставил пустую баночку из-под газировки на пол и зевнул, переводя взгляд на часы, показывающие три часа ночи. Он сказал родителям, что переночует у Ригби, но, естественно, это была ложь. Прогноз погоды показал ледяной дождь на ночь и, вспомнив, что его и так кашляющий и хлюпающий носом друг собирался сегодня спать на улице, Мордекай с дикими глазами побежал спасать своего незадачливого друга. Так он и проходил до часу ночи, отморозив себе всё, что только можно, даже в тёплой одежде и с зонтиком. Но картинка дрожащего Ригби под ледяным дождём, пытающегося найти укрытие от дождя, дала ему дополнительную силу и, в итоге, он отыскал своего незадачливого енота. Свернувшись клубком на лавке в парке и яростно дрожа, он накрылся каким-то старым пледом, надрывая горло в сильном кашле. Мордекай пытался разбудить своего лихорадочного друга, но всё оказалось бесполезно и он только больше разволновался. Ригби был горячим. Он лежал под ледяным дождём не менее трёх часов, продрог до костей, но его кожа была горячей. Он хотел взять его и побежать к родителям, но тогда ему пришлось бы объяснять, что Ригби делал на улице ночью в такую погоду, а он пообещал ему, что не скажет это без его согласия. Так что он подхватил бессознательного друга и побежал в центр парка, где стоял дом с, по крайней мере, двумя способными помочь людьми. Но, к его удивлению, дверь открыл не Скипс или Попс, а сонный и недовольный Бенсон, оставшийся, чтобы разобрать документы. Так он и Скипс где-то два часа согревали Ригби и поили его какими-то лекарствами, усадив Мордекая на диван и сказав не путаться под ногами. Мордекай поймал себя на том, что практически положил голову на плечо сидевшего рядом Скипса, но, клюя носом, отстранился. — Ложись спать, Мордекай. Уже поздно и тебе надо отдохнуть, — сонный взгляд переместился с не менее истощённого Бенсона на Ригби, не желая его оставлять. — Мы проследим за Ригби, будь уверен. — Ты злишься на него? — Бенсон вздохнул, качая головой. Мордекай беспокоился, что он накричит на Ригби, чего, наверное, следовало ожидать, но всё равно было слегка неприятно. — Совсем немного, но я больше злюсь на то, что он не обратился ни к кому в парке или даже к тебе. Я, Скипс, Попс, да даже Маслмэн бы не отказал больному ребёнку в ночлеге, но он предпочёл мёрзнуть под дождём! — слегка раздражённо закончив, Бенсон повернулся к уже спящему Мордекаю и покачал головой. Эта ночь была самой напряжённой за последние три месяца и он бы тоже не отказался от сна, но ему надо следить за Ригби. Да, именно следить, а не заботиться. Для заботы у него есть родители… нет, пожалуй, они делают что угодно, но не заботятся о нём. Значит, Мордекай, точно. Но не он. — Бенсон, ложись спать. Я понаблюдаю за Ригби и, если ему станет хуже, я разбужу тебя. — Бенсон хотел возразить, но в его усталом мозгу не осталось причин отказывать. Вздохнув, он лёг рядом с Мордекаем на уже разложенном диване и, спустя всего пару секунд, крепко уснул. Последняя мысль практически заснувшего Бенсона будет стёрта из памяти на утро, как и остальные мысли. «Так вот какого это, когда твой ребёнок болеет?»***
— Что?! Где ты живёшь?! — от удивления Бенсон едва ли не уронил свой блокнот, смотря на слегка смущённого его удивлением Мордекая. — Что? Что не так? — Скипс тоже слегка удивлённо приподнял брови, смотря на мальчика в синей толстовке. — Да это же у чёрта на куличиках! Вы что, почти каждый день проходите такое расстояние, чтобы прийти в парк и напакостить? — Боже, откуда у нынешних детей, а особенно у этих лентяев, есть энергия, чтобы проходить такое расстояние туда и обратно? Ему порой сложно с кровати утром встать! — Мы не только пакостим! — Ригби по привычке сложил руки на груди и пожал плечами. — И лично я уже давно привык проходить такое расстояние, — ухмыльнувшись, он показал язык Мордекаю. — В отличие от сойки, который жалуется на боль в ногах! — ничего себе, жалуется на боль в ногах! Да Бенсон вряд ли бы прошёл хотя бы половину всего расстояния! Мордекай только усмехнулся. — Конечно, ты ещё дальше меня живёшь, да и ходишь ты намного больше, чем я! — у Бенсона только от его слов начали болеть ноги. Куда ещё дальше?! — Ты-то где живёшь?! — и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. — Нет, лучше не говори. Значит, так, — он упёр руки в бока, выглядя, как строгий родитель, заработав насмешливый взгляд от Скипса. — Сегодня вы дожидаетесь конца рабочего дня и я подвезу вас до дома, понятно? — Ригби, в отличие от радостного Мордекая, довольного не напрягать свои ноги этим вечером, сильно занервничал. — Нет-нет-нет! Знаешь, мы уже доставляем тебе достаточно проблем, так что-о-о… — пытаясь незаметно отойти подальше, Ригби нервно улыбнулся, смотря на ни разу не убеждённого Бенсона. — Я, наверное, пойду сейчас! — но его побег остановила рука, схватившаяся за многострадальный капюшон. — Нет уж, раз ты так пытаешься сбежать, то я точно подвезу тебя до дома, — и, сунув возмущающегося этим раскладом Ригби в руки Мордекая, он обратился к старшему из них. — Проследи, пожалуйста, чтобы он не сбежал. Рабочий день проходил на удивление медленнее для Бенсона, чем обычно. Возможно, он и чувствовал небольшой стыд из-за того, как сильно он хочет узнать дом и родителей Ригби, но всё ещё не собирался отказываться от идеи подвезти его… их. Он хотел сказать их. Выйдя из дома в парке, радуясь, что не задержался за документами, он увидел, как Ригби всеми правдами и неправдами пытался смыться из парка, пока его держал Мордекай. И, конечно, сильно уступая в силе своему старшему товарищу, енот не мог особенно сопротивляться крепкой хватке своего друга. Увидев Бенсона, Мордекай облегчённо вздохнул, устав выслушивать бесконечные жалобы Ригби. Покачав головой из-за ужасной упрямости енота, Бенсон открыл дверь машины. Поняв, что ему некуда бежать, Ригби с недовольным бурчанием залез в машину, устав от яростной борьбы со своим лучшим другом, который даже ухом не повёл при его попытках отбиваться. Мордекай ещё раз назвал свой адрес, но, смотря на своего нервно оглядывающегося друга, вздохнул. — Бенсон, я могу выйти на обратном пути от… дома Ригби? — интонация, с которой он это произнёс, отнюдь не понравилась Бенсону, но отказывать он не стал, спросив адрес младшего мальчика. — Назови самые худшие районы нашего города. — вместо адреса ответил Ригби, хмуро смотря в окно. Бенсон тоже нахмурился, понимая, возможно, что он имел ввиду, но не желая верить. — По названиям не отвечу, но… — заведя машину, мужчина посмотрел на пустую улицу. — Улица, где много недостроенных домов и почти никто не живёт. — Дальше. — тихо ответил Ригби, опустив голову на спинку кресла. — Улица, где полным полно бездомных животных и людей, — мальчик молча покачал головой, позволяя обеспокоенному Мордекаю обнять его за плечо. — Ещё, вроде бы, район, где стоял огромный красный дом. — Вот. В точку. — Бенсон приоткрыл рот, обернувшись к слишком усталому для своего обычного энергичного «я» мальчику. Да ни за что! Ригби живёт… в таком месте? Мало того, что почти на окраине города, так ещё… да не в жизни! Но смотря на унылого мальчика, он просто поехал по почти безлюдной дороге, молча переваривая эту информацию. Чертовски тяжело было осознать, что такой весёлый сорванец одиннадцать лет прожил в таком месте. Уму непостижимо! Теперь ясно, почему он напрягался, когда разговор заходил о темах, связанных с домом или семьёй. Вся часовая поездка проходила в смертельном молчании, позволяя каждому обдумывать что-либо своё. Дети уже успели задремать на заднем сидении, когда Бенсон припарковался, слегка опасливо осматривая неосвещённую улицу. Мордекай, проснувшийся из-за остановки, сонно моргнул и толкнул своего лучшего друга. Зевнув, Ригби осмотрелся и, поблагодарив за поездку, вышел из машины. Бенсон решивший проследить, чтобы мальчик точно попал домой, замер, когда он прошёл мимо всех жилых домов и встал перед зданием почти в конце улицы, где ему дала подзатыльник тучная женщина неприятной наружности и, крепко схватив его за руку, завела внутрь. Когда Бенсон поднял глаза выше, то почувствовал, как холодок пробежал по его спине. «Детский дом №6» Вышел он из своеобразного транса только тогда, когда обеспокоенный Мордекай постучал его по плечу, спрашивая, в порядке ли он. Нет, он не в порядке! Но, ничем не показывая это, Бенсон кивнул и снова завёл машину, будто в тумане довёз Мордекая до его дома. Именно дома, где его ждали и любили. Чего, наверное, никогда не чувствовал Ригби. — Подожди, Мордекай, — он слабо схватил мальчика за плечо, сглатывая вязкую слюну и чувствуя, как его начинает мутить. Видя, что Бенсон пытается собраться с мыслями, Мордекай его даже не торопил, позволяя использовать столько времени, сколько тому нужно. Наконец, глубоко вздохнув, он посмотрел тринадцатилетнему прямо в глаза. — Сколько он… там? — Мордекай опустил глаза на землю, но долго ждать ответа не заставил. — Не знаю, наверное, с рождения. Я познакомился с Ригби, когда ему было пять, и он уже был там. — он тихо попрощался и ушёл домой, пока Бенсон всё также сидел в машине с открытой дверью. Наконец, закрыв её, он откинулся назад, чувствуя, что неожиданно постарел лет на десять. Пытаясь дрожащими руками завести машину, он вместо этого со всей силы ударил кулаками по второму креслу. Чёрт возьми…***
Ригби всей душой ненавидит место, которое называют «детским домом». А кто будет любить место, где на тебя ежедневно орут, бьют и где нельзя доверять даже объятиям? Когда он был маленьким, (ещё меньше, чем сейчас) то, как почти любой другой ребёнок, любил объятия и ласку. Но, конечно, каждый раз, когда ему предлагали нечто подобное, всё превращалось в жестокую шутку или в избиение. Так, со временем, он перестал доверять любого рода ласке, думая, что за этим обязательно последует что-то плохое. Он перестал доверять взрослым, ведь каждый из них просто выполнял свою работу и не обращал на него никакого внимания или просто бил его за любые ошибки. Единственные плюсы в этом месте — то, что они почти не следили за ними, а ещё младшие дети. Для младших он частенько выступал защитником от хулиганов и отдавал свои порции голодным малышам, приносил им иногда какие-нибудь подарки. А каждый раз, когда на него забивали опекуны, он сбегал в парк. Частенько, он ночевал там на лавочке, зная, что даже там ему лучше, чем в идиотском приюте. Тем более, если его находил Бенсон и, каждый раз ругаясь, что он спит чёрт знает, где, отводил в дом парка, так что ему не приходилось мёрзнуть на улице. И он знал, что Бенсон не навредит ему. Накричать, прочитать нотацию, наругать — это дело житейское. Но он ни за что не ударит его. Он помнит, как сжался, когда Бенсон протянул к нему руку, ожидая подзатыльника, но взрослый лишь непонятливо уставился на него, поглаживая по голове. Конечно, его всё ещё напрягали объятия, но далеко не так сильно, как раньше. Он доверял Бенсону больше всего из всех взрослых. Ну, конечно, ещё Скипсу и Попсу, но Бенсон всё равно обгоняет их немного больше. Его размышления прервала открывшаяся дверь, в которую вошёл один из опекунов и, холодно осмотрев находящихся там детей, подошёл к Ригби. Почувствовав мурашки, толпой пробегающие по его спине, он судорожно попытался вспомнить, где прокололся очередной раз. Он не пакостил всю неделю после того, как его наругали и наказали, так что случилось в этот раз?! Посмотрев на взрослого, Ригби сглотнул, ожидая, когда на него начнут кричать. Боже, он труп… — За тобой пришли, —… или нет. Он недоверчиво поднял взгляд, думая, что это какая-то жестокая шутка. Его не выпускали отсюда неделю, так каким способом его кто-то увидел и захотел усыновить? Парень нахмурился, нетерпеливо стуча ногой по полу. — Долго собираешься сидеть? Идём. Ригби встал, чувствуя странную слабость в ногах. За все одиннадцать лет проживания в этом аду его хотели усыновить, наверное, шесть раз, но всегда передумывали, потому что он был не таким. Он был не идеальным. Недоверчивым, нелюбящим, когда кто-то лез в его рамки личного пространства, но обожающего шалить и гулять, где вздумается. Пройдя до двери комнаты, где обычно оставляли детей и будущих опекунов, чтобы те смогли поговорить и познакомиться, Ригби чувствовал, как его сердце сейчас вылетит из грудной клетки. — Ты готов? — совершенно без надобности спросил работник, ведь даже если он не готов, его просто запихнут в комнату, чтобы он познакомился со своими возможными «родителями». Глубоко вздохнув, чтобы хоть немного успокоить бушующее сердце, он открыл дверь и, не поднимая взгляда на человека, сидящего за противоположным концом стола, сел на своё место и поздоровался. — Ну и ну, даже не посмотришь в глаза? — Ригби вздрогнул, недоверчиво пялясь в пол, будто олень в свете фар. Ни за что! Найдя в себе силы оторвать взгляд от пола, он уставился в знакомые чёрные глаза. — Т-ты!.. — в шоке приоткрыв рот, Ригби смотрел на слегка улыбающегося Бенсона, который держал в руках ни что иное, как документы на усыновление. — Я, — спокойно согласился мужчина, с некой радостью смотря на шокированного мальчика. — Давно не виделись. Опять нашкодил и тебя наказали? — Ригби слегка успокоился и, пытаясь (главное слово: пытаясь) мыслить здраво, нахмурился. Ни за что! Бенсон не мог его усыновить, в этом не было никакого смысла! — Это что, шутка? Если да, то мне совсем не смешно. — Бенсон вздохнул, ожидая такого вопроса, так что просто покачал головой. — Если бы это была шутка, то мучался бы я всю неделю, чтобы мне разрешили встретиться с тобой? — мужчина, смотря на тающее недоверие в глазах мальчика, протянул руку. — Не думаешь, что ты достаточно здесь задержался? — нервно сглотнув, Бенсон улыбнулся. — Не думаешь… что тебе пора домой? Ригби, нервно протянув руку и разрешив сжать её в тихой поддержке, улыбнулся. — Думаю, ты прав.***
Никто не говорил, что воспитывать ребёнка, а тем более упрямого мальчишку — легко. Так, после пары спокойных месяцев у них состоялась первая серьёзная ссора. Если честно, то никто не помнил, как или из-за чего она началась. Они просто стояли посреди кухни и орали друг на друга, пытаясь перекричать друг друга. Оба видели только красную пелену перед глазами, пока гнев протекал через них прямо в слова. — МОЖЕТ, ТЫ СОВЕРШИЛ ОШИБКУ, КОГДА УСЫНОВИЛ МЕНЯ, ВСЕГО ТАКОГО ПЛОХОГО И НЕПРАВИЛЬНОГО?! — Ригби кричал так, что слышно было на улице, но Бенсон не отставал от него не на грамм. — МОЖЕТ, СОВЕРШИЛ! МОЖЕТ Я СОВЕРШИЛ ОШИБКУ, КОГДА РЕШИЛ УСЫНОВИТЬ ТЕБЯ! — не найдя слов, чтобы продолжить не пойми из-за чего начавшийся спор, Бенсон яростно махнул рукой. — МАРШ В СВОЮ КОМНАТУ! — скрипя зубами и тяжело дыша, Ригби издал непонятный звук и, натянув капюшон на голову, с топотом ушёл в комнату, погромче хлопнув дверью. Тяжело дыша из-за яростного крика, Бенсон попытался отвлечься на готовку ужина, что получалось не очень успешно. Как человек, долгое время проживавший один, он знал довольно-таки мало блюд, так ещё его нехитрые кулинарные способности плохо сочетались с призывами совести. Он всё чаще отвлекался от готовки, смотря на дверь комнаты его приёмного сына. Сына… до сих пор это слово так непривычно звучало, даже в его голове. Отложив нож и вздохнув, Бенсон решил не вести себя, как Ригби, так что он подошёл к двери и, не стучась, открыл её. Подойдя ближе к кровати, где лежало слегка дрожащее одеяло, Бенсон откашлялся, чтобы случайно не напугать мальчика. — Ригби… — Уходи. — отозвался мальчик, так и не вылезая из одеяла. Бенсон вздохнул, приказывая себе успокоиться. Ригби ребёнок, а в данный момент — обиженный ребёнок. Он сел на кровать и, слегка помедлив, положил руку на предположительное плечо под одеялом. — Я хотел сказать… мне жаль, — он почувствовал движение, но никакого возражения не было, так что Бенсон продолжил. — Мы оба сказали то, чего не следовало, а тем более из-за глупой причины, которой я даже не помню, — слегка погладив его, Бенсон неловко пожал плечами. — Так… ты простишь меня? — Я знаю, — коротко ответил кокон, сжимаясь ещё больше, так и не отвечая на вопрос Бенсона. — Я знаю, что ты ошибся, когда усыновил меня, — мужчина вздрогнул от удивления, оторвав руку от одеяла. — Я знаю, что не нужен тебе… такой. — немедля, Бенсон скинул одеяло с верхней части мальчика, сжавшего губы и смотревшего перед собой со слезами, грозящими вот-вот вылиться. — Нет, — уверенно, но мягко ответил Бенсон, обнимая не сопротивляющегося Ригби. — Нет, я не ошибся. — всхлипнув, Ригби прижался к нему, пока его приёмный отец мягко качался из стороны в сторону, успокаивая их обоих настолько, что они заснули, сидя в объятиях. Конечно, на утро у Бенсона будет всё болеть из-за неудобной позы, но он готов к этому, если его… если его сын будет доволен.***
— Так ты всё ещё следишь за ним, чтобы он не разрушил парк, а не заботишься, хм? — спросил Скипс, смотря на радостного Бенсона, наблюдающего за играми своего приёмного сына и его друга. — Наверное, и то, и другое. — ответил Бенсон, пожимая плечами и возвращаясь к работе, всё ещё иногда кидая взгляды в сторону Мордекая и Ригби.