Я не девочка

Стрелка часов давно перевалила за двенадцать: за окном была чернейшая ночь, из открытого окна продувал холодный ветрок, по полу гулял сквозняк. На столе разкинулось множество ручек и карандашей, пару листиков с эскизами, и чашка остывшего чая. Бледная худая рука аккуратно выводила линии на бумаге — причудливые узоры. Настольная лампа плохо освещала маленького мальчика, который был изображён на белом листе. Сзади него расположилась большая злая тень, размахивающая цепями, и благодаря медленным движениям карандаша, принимающая очертания демона. Голубоволосый наклонился ниже, чтобы детальнее прорисовать глаз демона, и пригляделся к рисунку. Нарисованный им мальчик как-то натянуто улыбался — наверное, скрывал боль, которую чувствовал прямо сейчас, а тень демона будто бы смеялась с него. Где-то в коридоре послышался шум и хлопок входной двери. Парень резко отряпнул от рисунка, будто увидел что-то страшное, и пытаясь быстро встать со стула, запутался в его ножках и рухнул на пол, опрокинув чашку, что разлетелась по полу множеством осколков, рисунок и пару карандашей. Стул приземлился сверху него, ударив спинкой в грудь. Почти в панике, парень скинул с себя предмет мебели и не успев встать, отполз от стола. Прижавшись спиной к холодной стене, голубоволосый немного успокоился, но его взгляд, в панике мечащийся между столом и дверью, выдавал дикий страх. — На-а-а-агиса… На-агиса, ты дома? — мягкий женский голос сорвался на последнем слоге, выдавая то, что только что пришедшая домой в преистеричном состоянии. «Нетнетнет» — парень помотал головой из стороны в сторону, будто отгоняя назойливый мираж и зарылся руками в волосы. — На-а-а-аги-иса-а… Моя малышка, ты в комнате? — тихие шаги приблизились к двери и затихли. Не было слышно ни одного звука. Это было намного страшнее, чем крики и ругань. — Нагиса? — почти обречённо прошептала Хироми и снова замолчала, — малы-ышка, я нашла тебя, — выдохнула она и попыталась открыть дверь. Ручка медленно повернулась вниз. Комната была закрыта на ключ. Парень прижавший к себе колени затаил дыхание и испуганным взглядом сверлил дверь. Около двух минут не происходило ничего. — Открой, чёртова шлюха! — как гром среди ясного неба прозвучал крик из-за стены, — я знаю, что ты была плохой девочкой! Мне звонили из школы, — на дверь посыпался град ударов, — Что значит, ты плохо училась?! Что это всё значит?! Голубоволосый содрогнулся и открыл рот, намереваясь что-то ответить, но слова застряли в горле и так и не прозвучав. — Неблагодарная тварь! — сильный удар сотряс стену, — сука! Мразота, как и твой отец! «Не надо, мам… пожалуйста…» — Открой мне, иначе я выбью эту чёртову дверь! ОТКРОЙ НЕМЕДЛЕННО! «Нетнетнет» «Я не сделаю этого… Я не сделаю этого… Я не сд…» — Ах ты тва-а-а-арь! Что, думаешь, я прощу тебе это?! Плохо училась?! Сука, да я так стараюсь для тебя! Ты не.! — крик оборвался на полуслове, когда дверь беззвучно отворилась и перед женщиной появился голубоволосый, низко опустив голову, — ты что-оооо, волосы обреза́ла?! Я запрещала тебе это делать! — хлёсткая пощечина заставила Нагису пошатнуться, — Сколько ты убрала длинны, а, тварь?! — П.п.я… — неуверенно промычал Шиота. — Отвечай, тварина! Сколько ты обрезала?! — ещё одна пощечина. — П-пять сантиметров, — парень схватился за пылающую щеку и сделал шаг назад, однако трясущиеся ноги подвели, и он рухнул на пол. — Пять?! Такие чудные волосы… Что ты наделала?! — Хироми пришла в первобытный ужас и схватилась за голову, — тва-а-а-арь… ты… Ты плохая девочка, Нагиса! — женщину качнуло назад, как будто она была пьяна, — плохая девочка.! — она снова была в ярости. — Я не девочка! — Шиота попытался встать, однако после слов сына, синеволосая освирепела и толкнула сына ногой в грудь. Затем с силой ударила коленом по подбородку, и парень прокусил язык. — Что за глупости ты говоришь, Нагиса?! — истеричкий визг раздался по комнате. — Я НЕ ДЕВОЧКА! — во все лёгкие закричал голубоглазый, не обращая внимания на собирающуюся во рту кровь, — И НИКОГДА НЕ БЫЛ! Я не девоч…кха! — крикнул он оглушительно, но Хироми запищала и пнула полусидящего сына ногой в солнечное сплетение. Нагиса подавился последним слогом и его отбросило на пол метра. Спину пронзила резкая боль, по подбородку потекла струйка крови. «Не надо, пожалуйста. Не надо, не стоит, оно того не стоит. Нет, не надо. Не надо… Терпи, терпи, не надо… Не н…» Одновременно произошло три вещи. Бледная рука нащупала на полу карандаш, и без раздумий схватила. Нагиса закашлялся и встал. Из его рта текла слюна в перемешку с кровью. Хироми была поставлена подножка и женщина упала, ударившись затылком о стену. — Н-на-а-а-гссс…! — она попыталась закричать, но так испугалась, когда уаидела нависающего над ней сына, что забыла сразу все буквы алфавита. — Достала! — оглушительно закричал голубоволосый, посильнее сжав карандаш в руке и наклоняясь ближе, — Достала! Достала! Достала! — Я не девочка! Я не Нагиса! Мне не нравится это имя! НЕ ЗОВИ МЕНЯ ТАК! — последняя реплика была перемешана с истерическим визгом. Шиота замахнулся и вонзил карандаш матери в глаз. Та истошно заорала. Кровь большими струями стекала по щекам и подбородку. Парень повторно замахнулся, и карандаш был воткнут куда-то в область груди. Это действие было совершено с такой силой, что кожа порвалась, и принадлежность застряла в мышце. — НЕНАВИЖУ! — что было силы закричал Нагиса и снова ударил Хироми. И снова. И снова. И снова… Он втыкал в её кожу уже сломаный карандаш до тех пор, пока она не замолчала, прекращая даже хрипеть. Тогда Шиота с полными легкими ужаса осмотрел то, что осталось от его матери. Голубые глаза широко расскрылись, зрачки сузились. Парень открыл рот в немом крике, но не мог сделать даже вдох. «Что… Я… Натворил…»