Прецессия

Ни старший, ни младший не любили отдавать друг другу, да и кому-либо еще, собственные игрушки, пусть могли быть особо и ненужными. Детский эгоизм и сопутствующее ему нежелание расставаться с личными вещами часто были причиной многих ссор, даже драк у них детстве. И нельзя сказать, что сейчас, спустя много лет, что-либо сильно поменялось. Разве что методы, которыми они отстаивают «свое», не редко отличающиеся излишней для людей жестокостью. Еще бы они были людьми. Поэтому, бросая во время одной из стычек емкое «вырасти», Вергилий имел в виду вовсе не очередную драку с младшим из близнецов, а то, что Данте, порой, стоило бы прекратить зариться на то, что заочно считается не его. Казалось бы, все просто — им же уже не по пять, ни по десять лет, чтобы писать на вещах свои имена для утверждения того, что и кому принадлежит. Только все было ни черта не просто, все переходило за рамки дозволенного, когда в списке пострадавших оказывалось все больше и больше окружающих, совершенно непричастных ко всему этому людей. Данте мог сколько угодно говорить, что, кидаясь из раза в раз бой, каждый раз убивая все больше и больше демонов, он таким образом выполняет свою работу охотника, спасая людей, Вергилий же на это только презрительно кривился, считая попытки брата оправдаться перед самим собой и всем миром сущей глупостью. Перед которой он проигрывал. До недавнего времени. Ведь своими попытками принять сразу обе свои стороны — что человека, что демона, Данте становился причиной некой собственной недальновидности пополам с безалаберностью, что давало начало не самым разумным его идеям. Вроде того же решения оставить Ямато у мальчишки, упрямо при этом не видя — не желая видеть  — то, что парень своей импульсивностью, своим незнанием постепенно доводит себя до грани, отдаляясь от своей человеческой части, которой, ко всему прочему, у него было изначально больше чем у кого-либо из близнецов. Конечно, не вмешивайся никто, это все заняло бы достаточно большой отрезок времени, если не десятилетие, а так… забрать свои вещи так, чтобы избежать их дальнейшей потери, заняло какие-то полгода. Не так уж и много, да и наблюдать за падением Неро было, как минимум, интересно, с учетом того, что сам Вергилий вполне успешно этому содействовал. Всего-то и надо было сделать, что несколько раз подтолкнуть мальчишку в нужном направлении, да и приучить бывшего рыцаря к его присутствию. Не самое сложное задание, опять же требующее больше времени и терпения, чем каких-либо страшных усилий — мальчишка представлял собой подобие глины, которую стоит лишь смочить водой для большей пластичности, а далее ты волен лепить из нее практически все, что угодно. Тем более, несмотря на положенные в основу всего страх и очевидное на тот момент превосходство одного над другим, Неро и самому было весьма интересно. Пусть он всеми силами и пытался показать совершенно обратное, не видя собственной границы и потому не зная, какая именно его часть тянется к предполагаемой силе, к снятию нелепых ограничений. - Настолько доволен? — до сих эхом отдаются в голове слова брата, и он не отказывает себе в удовольствии сощуриться на несколько долгих секунд, провести рукой от основания крыльев вниз, вдоль линии позвоночника, чувствуя, как мальчишка под прикосновением пальцев вздрагивает и напряженно замирает вместе с ненормально горячим для обычного человека выдохом ему куда-то в область шеи. Прозрачно-синие, отдающие мягким светом крылья распрямляются с едва слышным шелестом, когда Вергилий с интересом касается перьев, бывший рыцарь из-за этого действия подается вперед, выгибаясь сначала в попытке уйти от прикосновения, а после, с пониманием того, что прикосновение не обещает каких-либо болезненных ощущений, подставляясь под своеобразную ласку. Старший из близнецов усмехается и, не обращая особо внимания на мешающие светлые, точно такие же, как у него волосы, губами касается влажного от пота виска — долгое пребывание даже в такой, незавершенной форме забирает в мальчишки слишком много сил, но тот пытается упрямиться хоть там, где ему предоставляется подобная возможность, каждый раз останавливая собственные когти, оставляя на чужом теле лишь неглубокие длинные царапины, которые затягиваются менее, чем минуту, после напоминая о себе лишь яркими разводами на фоне бледной кожи. — Настолько доволен,  — с существенным опозданием соглашается Вергилий мысленно, оставляя заметный, кровоточащий след от укуса у парня под ухом, когда тот запрокидывает голову назад с очередными движением, возможно ненамеренно подаваясь ближе, пальцами цепляясь за чужие плечи и обжигая прикосновением кожи к коже, словно то изделие, только завершившего обжиг. Только в отличии от той же глины совершенно не безвкусен, отдает на языке солью пота, приятным осадком металла и вполне характерной горечью, что невольно вызывал воспоминания о полыни или чем-то подобном. Мужчина на несколько мгновений прикрывает глаза, собирая проступившую на месте уже сходящего укуса кровь, пока он рукой тянет за правое крыло, перехватив то почти у самого основания. Можно было бы потянуть и за волосы, тем более те сейчас были более чем подходящей для подобного длинны, но вот крылья… Он тянет несильно, возможно даже вполне безболезненно, от чего бывший рыцарь глухо стонет, выполняя молчаливое принуждение и еще больше прогибаясь в спине, прежде чем крупно задрожать с еще одним, срывающимся едва ли не в скулеж, стоном… … и то, что Неро уже сам тянется не просто куда-то в неизвестную для самого себя сторону, просто идя на поводу у той четверти собственного «я», а непосредственно к Вергилию, цепляясь, пока вертикальные зрачки ненормально расширены, а глаза все еще затянуты мутной пеленой — отменное дополнение, потому старший из близнецов не видит ничего плохого в том, чтобы несколько поощрить бывшего рыцаря, целуя, пока тот постепенно приходит в себя, все также сильно цепляясь пальцами за чужие плечи. Таким образом подтверждая чужую победу, ведь… и подписи никакой не надо, никакого имени на бледной коже. В этот раз младший брат вполне сможет все понять и без подобной мелочи. Все было понятно и невыносимо четко, словно черное на белом, хотя здесь, скорее, преобладал лишь один единственный цвет.