Неловкое начало

Информация о волне красных чумных жуков, извергающихся из колодца в Нопале, дошла дворца в течение нескольких часов. Графиня послала своего мага-следователя для немедленного изучения положения. Итак, [имя] упаковала самые необходимые вещи: талисманы, некоторые амулеты и книги, кое-какую одежду, — и отправилась в путь. После нескольких часов тихой, скучной езды экипаж оставил ее в доме Азры в пустыне. Конечно же, самого Азры в нем не было, как [имя] заметила печально, как только вошла внутрь. Она скучала по нему. Ей никогда не нравилось, когда он оставлял ее одну на несколько дней. Но разве могла ли она остановить его? Покорно вздохнув, она бросила сумку и дорожный плащ на пол у двери и пошла на кухню. Нашла кувшин с водой и чашу с фруктами, на удивление свежими. Она надкусила яблоко и зажала его между зубами, схватила кувшин и стакан и села за обеденный стол. Налила себе воды и, жуя, стала размышлять, с чего начать расследование. — Позади тебя, — защекотал ей ухо шепот. Она подскочила, повернулась и, все еще держа кувшин в руке, швырнула его в незваного гостя. Но на этот раз Джулиан успел увернуться и с лукавой улыбкой вырвал у нее сосуд из рук. Вода выплеснулась на пол. — Ого, какой рефлекс! Я действительно… Ай! — он взвизгнул, когда яблоко попало ему по лбу. Затем хихикнул. — Говорят, по яблоку в день… ого! Полегче! — воскликнул он при виде кухонного ножа, направленного на него с другого конца комнаты. Нервно усмехнулся. — В этом нет необходимости. Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда. — Откуда мне знать?! — [имя] крикнула в гневе. — Ты уже в третий раз вламываешься! Ты продолжаешь подкрадываться ко мне! Да что с тобой такое, черт возьми? Ты меня преследуешь?! — Вовсе нет. Но мне очень жаль. Я знаю, как это выглядит, и ты имеешь право бояться… — Я не боюсь! Я в ярости! — И точно — в ярости. Но клянусь, я все ещё искал Азру и понятия не имел, что ты будешь здесь. Это совпадение, и я не хочу причинить вреда, клянусь! — Я не верю ни единому твоему слову! — Хорошо, я понимаю. Может быть… — он встревоженно шевельнулся, потом наклонился над столом и поставил кувшин посередине, подальше от себя. Он показал ей свои открытые, пустые руки, сбросил пальто с плеч, кинул его на стул и сел. Снял перчатки и положил руки на стол. Сердце [имя] забилось быстрее при виде метки убийцы на левой руке, которую он даже не попытался скрыть. Он же одарил ее дружелюбной, искренней улыбкой. — Ну же, давай успокоимся. Мы не очень хорошо начали. — Третий раз. — Точно, третий раз. И все они произошли по моей вине. Мне ужасно жаль. Как насчет начать все с чистого листа? Я — Джулиан. Приятно видеть тебя снова. — Я знаю, кто вы, доктор Деворак. Ваше лицо по всему городу. — Ах да, плакаты, — он нахмурился. — Мне они не нравятся. Они не совсем правильно изобразили мне нос, не находишь? — Вы, должно быть, сошли с ума, — она тупо уставилась на него. — Ой, да ладно тебе. Прошу, ты не посидишь со мной? Я буду хорошо себя вести, обещаю. Без глупостей. Пожалуйста, дорогая… Извини, но я думаю, что все еще не слышал твоего прекрасного имени. [имя] колебалась. Она была в замешательстве. Здравый смысл и интуиция боролись друг с другом в ее голове. Первый закричал, что это доктор Деворак, ради всего святого! Его, этого, этого Джулиана, его разыскивали за убийство, к тому же он грабитель и бог знает кто ещё! Но потом интуиция прошептала, что он не лжет и что он действительно не причинит ей вреда. Ей только хотелось знать, почему она так уверена в этом. Она опустила нож, хотя здравый смысл предупреждал ее, что это плохая идея. Тихо назвав себя идиоткой, она села за стол напротив Джулиана: — Я [имя]. — Ах, [имя]! — он лучезарно улыбнулся ей. — Действительно красивое имя. Да, я бы запомнил такое. Я никогда не забываю красивых имен, особенно если оно идет в придачу с таким красивым личиком, как у тебя. — Неужели эта чушь срабатывает? — [имя] фыркнула. — Ты удивишься. — Хорошо, доктор Деворак, — вздохнула она, возвращаясь к делу. — Джулиан, прошу. Она проигнорировала его, просто чтобы подействовать ему на нервы. — Как видите, доктор, Азры здесь нет. И я не могу вам помочь. Я не знаю, где он, — проговорила она медленно, сжимая нож под столом. Поверит ли он ей? Попытается ли он надавить на нее? Но он только вздохнул и провел пальцами по своим растрепанным волосам. — Да, я так и думал. Я даже не удивлен. — Мне жаль, что вы зря проделали такой путь. — Это так мило с твоей стороны, моя прекрасная [имя], но я бы не сказал, что это было зря, — загадочно улыбнулся он. Она подняла бровь. — Я не нашел Азру, но я бы солгал, если бы сказал, что мне не нравится компания, которую я нашел здесь. Кроме того, по дороге я слышал, что сегодня в городе проходит фестиваль или что-то в этом роде… — сообщил он ей об этом, напустив на лицо дерзкое выражение. Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Он действительно… пригласил ее на свидание? Серьезно? Ну и нервы у него! — Да, это так, — равнодушно ответила она. Это было правдой — сегодня вечером в Нопале была вечеринка. Она собиралась пойти, но теперь колебалась. — Так ты в курсе! Идеально. Может, я угощу тебя там выпивкой? — Я не… я не уверена… — пробормотала она, смущенная и раздраженная. Его поведение было просто возмутительным. До этого он вломился в дом, подкрался к ней, она угрожала ему ножом, а теперь он приглашает ее на вечеринку? Что с ним не так? — Пожалуйста. Мы оба будем там в любом случае. И я хотел бы узнать тебя поближе. Если мы станем друзьями, то в следующий раз, когда я ворвусь, это будет просто неожиданный визит, — он моргнул. [имя] предположила, что он подмигнул, но с повязкой на глазе было трудно определить это. Но если он это сделал, то его предложение действительно было возмутительным. Она предпочла не комментировать это.  — Друзьями? — Она нахмурилась. — Ты хочешь дружить со мной? — Почему бы и нет? Представьте себе все те удивительные вещи, которые мы могли бы сделать будучи друзьями, — он одарил ее дерзким взглядом и пошевелил бровями. Он флиртовал с ней! Она поняла, что это поистине позорный факт. — Ну ты и наглец! — воскликнула она, встав, подошла к двери и взяла свои вещи. — Стой! Куда ты? — Он вскочил вслед за ней. Она неохотно рассказала ему о жуках.  — Точно! — Его глаз распахнулся. — Я слышал об этом. И это произошло здесь? Покажешь мне? Сначала она хотела отказаться. Но с другой стороны, он может что-то знать о них и сможет помочь. Поэтому она неохотно согласилась, и они направились в Нопал. Выслушав рассказ очевидцев, они осмотрели колодец, в воде которого нашли красный панцирь одного из жуков. Оба чувствовали себя очень тревожно рядом с ним, хотя и не знали почему — они просто не могли вспомнить почему. Тем не менее, оба оставили свои тревоги при себе, и [имя], чтобы лишний раз не смотреть на панцирь, быстро спрятала его в своей сумке, пробормотав что-то о сохранении улик. Кроме панциря они не заметили ничего подозрительного. [имя] была только удивлена, насколько легко и приятно работать с Джулианом. Конечно, она всё еще была встревожена на тот случай, если она ошиблась насчет него и он собирается навредить ей. Но нет — она лишь несколько раз ловила на себе его пристальный взгляд, и это, помимо того, что он вломился в ее дом, было его единственным грехом до сих пор. Вскоре солнце начало садиться. — Уже довольно поздно, — заметил Джулиан. — Вечеринка, вероятно, скоро начнется. Может, закруглимся и начнем знакомство поближе, [имя]? — предложил он с многозначительным выражением на красивом лице. Она вздохнула, чувствуя вызванное им возмущение и раздражение. Или, может быть, это было внезапное, необъяснимое желание переодеться во что-то получше, красивее, чем ее старые брюки и огромная рубашка, которая первоначально принадлежала Азре? Она никак не могла решить.  — Я останусь здесь и, — она прочистила горло, — проверю еще кое-что. Но ты можешь идти, — пояснила она и, чувствуя, что краска заливает ее лицо, потерла одну из предательски краснеющих щек. — Ты уверена? Ты уже достаточно поработала. Не хочешь выпить? Пожалуйста, приходи и выпей бокал вина со мной, — вежливо попросил он ее и, вдруг протянув руку, и взялся за ее, одарив при этом очаровательной улыбкой. — Придешь? Во рту у нее пересохло, но она выдержала его взгляд. — Да, хорошо. — Обещаешь? — Обещаю, — ей с трудом удалось не закатить глаза. — Тогда увидимся позже, — сказал он и быстро, прежде чем она успела отреагировать, наклонился, украл у нее небольшой поцелуй и ушел. [имя] ярко покраснела. Это была вершина наглости. Злобные мысли теснились в ее голове, но в то же время тело ее странно покалывало. Она прикусила губу, чтобы сдержать возбужденную улыбку. Ни один мужчина никогда не ухаживал за ней так, как Джулиан. Она находила это возмутительным, но… очень терпимым в то же время. К своему смущению, она подумала, что не будет возражать, если он уделит ей чуть больше внимания. Она прикоснулась к своим губам, задумчивая, противоречивая. Через минуту вспомнила, что собиралась сделать, и рассеянно направилась к дому в пустыне, раздумывая, что надеть. Тем временем Джулиан присоединился к приготовлениям к вечеринке. Он помогал с последними скамейками, стульями и столами. Он с радостью помогал разносить кувшины с вином по столам и воспользовался случаем припасти один из них для себя. И для [имя], если она появится. Через некоторое время он подумал, что она уже должна была закончить свое расследование и присоединиться к нему, но когда он огляделся, ее нигде не было видно. Джулиан грустно улыбнулся самому себе и сделал большой глоток своего напитка. Что ж, не в первый раз ему приходилось бороться. Он вздохнул и присоединился к одному из полных столов. Люди, которые там пили, выглядели так, как будто они с удовольствием послушали бы хорошую историю. Спустя три полных стакана солнце уже исчезло за горизонтом в красно-оранжевом сиянии, костер вспыхивал и приятно ревел, сверчки пели не на шутку, а Джулиан как раз рассказывал веселой публике одну из своих самых неловких автобиографических историй. (Стыд и достоинство? Он не имел удовольствия встречаться с ними. Во всяком случае, он не помнил. Особенно после трех бокалов вина.) Внезапно, прямо перед кульминацией, краем глаза он уловил проблеск красного, освещенного янтарным светом костра. Он посмотрел в ту сторону и впервые за много лет потерял дар речи. [имя] шла к одному из столов. Она помахала сидящим за ней женщинам и девушкам, и они ответили радостными приветствиями. Джулиан заметил, что она изменилась. Теперь ее волосы были расчесаны и перевязаны лентой и, заплетенные в конский хвост, мягкими волнами падали ей на грудь. На ней были надеты застегнутая на все пуговицы блузка с короткими рукавами, открывающая вид на плечи и ключицы, и длинная юбка, завязанная простым узлом на бедре. Одета она была только во все алое — темный, восхитительный красный цвет летнего заходящего солнца. Внезапно Джулиану стало жарко и неуютно. Его желудок странно сжался. Восхитительная фигура [имя] притягивала его взгляд, как магнит. Он едва слышал, как его аудитория настаивала на конце истории. — А потом? Что случилось потом? Ну же! — кто-то прокричал ему в ухо. — А потом… потом? А потом я… я убежал, — неловко закончил он, и его аудитория разразилась смехом. Но ему было все равно. Пробормотав «извините», он схватил свой стакан. Встал, но у него закружилась голова, он снова сел, потом снова поднялся со своего места и беззаботно направился к другому столу. — Ну, здравствуй. Я уже начал волноваться, что ты никогда не придешь. Я скучал по тебе, — с оттенком жалобы произнес он, усаживаясь рядом с [имя] на пустой стул. Разве что это было слишком близко. Их плечи почти соприкасались, и после того, как он поцеловал ее, она не хотела давать ему больше повода. В конце концов, он ворвался и напугал ее до смерти уже в третий раз, так что она все еще была немного сердита на него. И из-за поцелуя тоже. Так что, [имя] отодвинулась на дюйм и убрала несуществующую прядь волос за ухо в нервном жесте. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на многозначительные взгляды девушек и то, как они шептались друг с другом. — Прости, я… мне нужно было сделать кое-что. — О, я вижу! — Его взгляд окинул ее с головы до ног. — Ты и до этого была красивой, но сейчас ты выглядишь просто потрясающе. [имя] почувствовала, что снова краснеет. — Ерунда. Ну, эм, спасибо, я думаю… — пробормотала она, не ожидавшая комплимента и того сердечного энтузиазма, с которым он был дан. Он с любопытством наблюдал за ее лицом, и на его губах играла легкая улыбка. — Не говори мне, что ты не привыкла получать комплименты, моя дорогая. Неужели Азра ослеп, если он не хвалит тебя каждый день? — Нет, с его глазами все в порядке. — Тогда он, должно быть, просто глуп. Ты должна слышать каждый день, как ты великолепна. — Вы пьяны, доктор, — заявила она, чтобы сменить тему. — Ха! Я? Пьяный? О, моя дорогая [имя], ты еще не видела меня пьяным. Она слегка нахмурилась. — Пожалуйста, перестань. — Извини, — его глаз распахнулся, — но что ты имеешь в виду? — То, как ты меня называешь. Я не твоя. Так что… пожалуйста, не надо. На долю секунды он погрустнел, но потом серьезно сказал: — Пожалуйста, прости меня. — Все в порядке. Они молчали еще некоторое время, и [имя] начала чувствовать себя неловко, но затем Джулиан одарил ее мечтательным взглядом: — Но мне бы хотелось, чтобы это было так. [имя] открыла и закрыла рот, потеряв дар речи после такого смелого заявления. Она запаниковала, и ее разум отключился. К ней еще никто так открыто не приставал. Интересно, зачем он это делает? Вокруг много других красивых женщин. Однако, когда она пришла, Джулиан сидел в разномастной компании, очевидно рассказывая историю, а потом он подошел прямо к ней. Может быть, она ему действительно нравится? Конечно, он ей не нравится, по крайней мере, как человек, но она должна была признать, что тоже мало о нем знает. За исключением того, что он был грабителем и каждый раз буквально напрашивался, чтобы ему разбили бутылку о голову. Всё, что она знала, это то, что он пронырливый и слишком смелый. И вежливый, конечно. И полезный. Может быть, смешной и очаровательный. И довольно-таки красивый… [имя] собиралась что-то сказать, просто что-нибудь, просто чтобы нарушить неловкое молчание, но Джулиан спас ситуацию. — Что ты пьешь? Можно попробовать? — спросил он, потянувшись к ее бокалу. — Что? О, да, конечно. Он сделал глоток ее напитка, поморщился и закашлялся. [имя] засмеялась и прикрыла улыбку ладошкой. Затем Джулиан тоже засмеялся и кашлянул еще пару раз, прежде чем смог снова заговорить. — Черт, как сладко! И крепко. Это апельсиновый сок с персиком. И что еще? — Немного рома. — О боже, а больше похоже на целую бочку. Извини, — он снова закашлялся, отворачиваясь от нее. — Серьезно? Тогда что ты пьешь? Воду? — Она взяла его бокал с вином и попробовала. Если он ведет себя дерзко, то почему бы и ей не вести себя так же? — Я просто был застигнут врасплох, вот и все! — Джулиан защищал свою честь пьяницы с притворным возмущением, но на самом деле наблюдал за ней с восторгом. Было что-то интимное в том, чтобы пить из бокалов друг друга. Он смотрел, как ее губы касаются края. Но когда она поморщилась, он тоже рассмеялся. — О боже, это еще крепче! — сказала она. — Да, я знаю, но это еще не всё. Выпей ещё, — с энтузиазмом посоветовал он. К его удивлению, она выпила. — А теперь распробуй. Действительно распробуй его. Разве он не чуть маслянистый? Мягкий? — Она на секунду сосредоточилась, потом кивнула. — И в то же время немного пряный на языке и нёбе? Она сделала еще один медленный глоток и попробовала все это на вкус. — М-м-м, да! Я чувствую. Потрясающе, он действительно пряный. Это так странно. — Видишь? Я же говорил тебе, — он улыбнулся ей. Тем временем музыканты собрались у костра и настроили свои инструменты. Когда заиграли гитара и барабан, и группа начала немного неуклюже первую песню, Джулиан резко вскинул голову и понял, как близко он наклонился к [имя], когда они говорили и пили. — О, прекрасно! Отличная музыка! [имя], пожалуйста, ты не потанцуешь со мной? — Он встал и протянул ей руку. В ее голове пронеслась мысль о том, что произойдет дальше. Сначала она прикоснется к его руке, может быть, к спине, и он прикоснется к ее в ответ. Все ниже и ниже с каждой песней. Он подойдет близко, очень близко. Она почувствует тепло его тела, его запах, а потом посмотрит ему в лицо. Он улыбнется или облизнет губы, и она сдастся. Она позволит ему поцеловать себя. А этого бы она хотела очень, очень сильно. — Нет, извини. Я не в настроении. На мгновение он показался разочарованным, но быстро приободрился. — О, хорошо, — вздохнул он, садясь обратно. — Я спрошу тебя позже. Может быть, ты передумаешь. — Я уверена, что есть и другие женщины, которые хотели бы потанцевать, — неуверенно предположила она.  — Я лучше дождусь тебя, — он пожал плечами. Она кивнула и слегка улыбнулась ему. И снова они пили в молчании в течение некоторого времени. И снова Джулиан нарушил его. — Я сожалею о том поцелуе, — сказал он так тихо, чтобы только она услышала его в шуме разговоров, смеха и музыки. — Я не хотел тебя оскорбить, но все же сделал это. Я знаю, что это не оправдание, но я… — Он нервно засмеялся и потер покрасневшее лицо. — Я запаниковал. — Он посмотрел на нее и увидел недоверие. — Я запаниковал, правда. Видишь ли… ты мне нравишься. И я просто очень хотел это сделать. Прости. [имя] наблюдала за его лицом. Он не лгал — он действительно сожалел. И она ему действительно нравилась — он только что сказал об этом, глядя ей в глаза. И это заставило ее сердце биться так быстро, как никогда раньше. Она просто еще не знала, что делать с этими двумя новостями. Что ж, она может немного подразнить его в отместку. — По крайней мере, ты остался доволен? — спросила она застенчиво, потягивая свой напиток. Его глаз распахнулся. Затем он отвернулся и издал тихий, приглушенный смешок. Он покачал головой, как будто удивленный и впечатленный. Сделал большой глоток из своего стакана и только потом снова посмотрел на нее, с оттенком страдания и тоски в его серых глазах. — Не совсем, [имя]. Не совсем. Она наблюдала за ним секунду, пытаясь казаться спокойной и расчетливой, но паникуя на самом деле, а потом слегка улыбнулась. — Тогда извинения приняты, — она чокнулась своим бокалом с его и сделала еще один глоток. Джулиан уставился на нее и, недоверчиво покачав головой, тоже выпил. — Ах ты маленькая задира, — пробормотал он, прежде чем его губы коснулись стекла. «Маленькая задира?» — подумала она. Да, она такая. А почему бы и нет? Неужели он ожидал, что с ней будет легко? Он поставил стакан на стол и удовлетворенно облизнул губы. Он повернулся к ней и долго задумчиво смотрел на нее. [имя] удалось выдержать его взгляд, несмотря на прилив крови и алкоголя к ее голове, от чего она почувствовала легкое головокружение и прилив уверенности в себя. Наконец он заговорил: — Хочу быть честен с тобой. Она ждала, что он продолжит, но молчание затянулось. — Хорошо, — ответила она. Он придвинулся к ней поближе, и его колено коснулось ее бедра. На этот раз она не отодвинулась, хотя ее дыхание участилось, усиливая головокружение, и кровь отлила от ее лица. Она буквально чувствовала, как начинает расти возбуждение. Почему? Что с ней происходит? Неужели он наложил на нее заклятие? Она обратилась к своим чувствам, но не нашла никаких следов магии вокруг них. Значит, дело было только в нем одном. — Я хочу поцеловать тебя снова, — признался он. — Но теперь я прошу у тебя разрешения. Можно я тебя поцелую? Пожалуйста. — Последнее слово он прошептал тихим голосом и перевел взгляд вниз, на ее губы. Она инстинктивно облизнула их, лихорадочно обдумывая ответ, разрываясь между «да» и «нет», между «потакай себе» и «продолжай дразнить его». В конце концов, она поддалась своему растущему желанию и чувству «да к черту», вызванному ромом, и кивнула. Легкая улыбка озарила его лицо. Он наклонился и положил руку на спинку ее стула. Сердце у нее колотилось, тело напряглось от предвкушения. Она слегка приоткрыла губы. Но он, глядя ей прямо в глаза, взял ее руку и поднес к губам, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. [имя] покраснела и смущенно улыбнулась, и на этот раз она покачала головой. Озорная усмешка Джулиана была подтверждением того, что ее дразнят. Она хотела убрать руку, но он не отпустил ее. Вместо этого он закрыл глаза и провел губами по ее пальцам, отчего у нее по коже побежали мурашки. Он поцеловал каждый ее палец слегка приоткрытыми губами, его горячее дыхание скользнуло по ее коже. Затем повернул женскую руку и крепко, страстно поцеловал ладонь. Опустился ниже, лаская запястье, и прижал ее ладонь к своей щеке, и только тогда посмотрел на нее. Она раскраснелась и тяжело дышала. Ее голова кружилась, промежность ныла и сжималась, умоляя о прикосновении. [имя] сделала глубокий, дрожащий вдох. Неужели в этом нет никакой магии? В это верилось с трудом. Она никогда не думала, что поцелуй руки может быть таким чувственным. Это было ничем, но в то же время всем. Рука ее выскользнула, когда она внезапно почувствовала себя не в своей тарелке. — Извини, — выдохнул он, тоже шевельнувшись. — Я увлекся. Извини. — Все в порядке. — Неужели? — озорная искорка вернулась в его глаза. Она открыла рот, снова негодуя, а потом расхохоталась. — Доктор Деворак, ты… просто… невозможен! Он наблюдал за ней с удовольствием, наслаждаясь ее смехом, но потом, нахмурившись, без особого энтузиазма сказал: — Пожалуйста, зови меня… Внезапно музыканты заиграли чувственным тоном, тяжелым, как восточные специи и благовония. Скрипка соблазнительно плакала, а барабан экспериментально шептал, обещая неотразимый ритм. Джулиан посмотрел на них, удивленный и заинтригованный, и не заметил, как [имя] напряглась от волнения. — О! Ты слышишь это? — воскликнул он с широкой улыбкой на лице. — Знаешь эту музыку? Я не слышал этих звуков уже много лет! Я и понятия не имел, что так сильно скучаю по ним. — Ты бывал в восточных городах? — спросила она медленно, словно завороженная таинственными звуками скрипки и барабана. — Да, однажды, всего несколько дней, но, к счастью, я успел познакомиться с культурой и искусством. Это действительно удивительно! О, и теперь, вспомнив это, я хотел бы увидеть все снова! — Неужели? — тихо спросила она, как бы отстраненно. Мечтательно. Джулиан заметил это, но свалил все на ром. Его глаза игриво заблестели, когда он начал говорить: — Да, милая [имя]. Я мог бы говорить с тобой об этом всю ночь. — Он позволил себе наклониться ближе к ней. К его счастью, она не отодвинулась, а посмотрела на него. Он продолжил, и его голос был не более чем шепотом, что заставил ее тоже наклониться ближе. — Восток… волшебный. Опьяняющий. Захватывающий. Эротический. Почти во всех аспектах. — Он попытался снова, надеясь, что не слишком настойчив, и погладил пальцами ее руку, лежащую на бедре, своими пальцами. Она вздрогнула, почти незаметно, но позволила ему прикоснуться к себе. — Еда там совсем не такая. Фрукты удивительно сладкие, блюда интригующе нежные и пряные одновременно. Он поднялся выше, к ее тонкому запястью, и обхватил его своими длинными пальцами. Нежно сжал его и поднялся, поглаживая ее предплечье медленными, длинными движениями. Он чувствовал, как ее пульс учащенно бьется под его ладонью, и слышал, как она неглубоко дышит. Она была потрясающа. — И… и кофе черный. Черный, как ночь, и горячий и сильный, как любовь. Он заставляет твою голову кружиться и покалывает кожу своим теплом. А музыка… — Он просунул свою руку под ее и переплел их пальцы. — М-м-м, ты еще услышишь её. Она восхитительна. Ты никогда не насытишься ею как, например, созерцанием звезд. Или поцелуями. А танцы… — Он мечтательно вздохнул. — Что же насчет них? Он не уловил подозрительно застенчивой нотки в ее голосе, слишком сосредоточенный на том, чтобы соблазнить ее своей историей и целомудренными ласками. — О, танцы… И, что более важно, женщины, которые их танцуют… Как бы сказать? Я видел это только один раз, но помню, как будто это было вчера. Ты не сможешь забыть такое шоу… Он был прерван местной девушкой, которая подбежала к [имя] и схватила ее за руку. — Пойдем, [имя]. Мы начинаем. Ты должна танцевать с нами! — с волнением попросила она. — О, я не знаю… — она взглянула на Джулиана, который смотрел на них, смущенно улыбаясь. — Ты должна. Я не приму «нет» в качестве ответа, — упрямо сказала девушка. — Хорошо, — согласилась она с застенчивой улыбкой и позволила ей поднять себя со стула. — Я присоединюсь к вам через минуту. Девушка кивнула, украдкой взглянула на Джулиана и побежала к своим друзьям. — Ты… танцуешь такое? — спросил Джулиан, когда девушка ушла, тоже вставая. — Да, наверное. Во время вечеринки два или три года назад оказалось, что я знаю движения, — сказала она небрежно, вытаскивая красную ленту из своих волос, которые теперь свободно упали ей на плечи. Поколебавшись, она шагнула к нему. — Сохранишь ее для меня? — Спросила она, наполовину застенчиво, наполовину самоуверенно, протягивая ему ленту. Он кивнул, думая о том, что «оказалось» — явно не то слово, которое можно употребить по отношению к умению делать что-то, особенно когда это танец. Но, возможно, он просто неправильно ее понял. Он скрыл замешательство театральным поклоном. — Буду польщен, прекрасная леди. — Он протянул ладонь, чтобы взять ленту. Тем не менее, она вытянула руку и обвязала ткань вокруг его запястья, легко касаясь своей кожей его кожи. Затем она красиво улыбнулась ему и последовала за нетерпеливой девушкой к костру, оставив его раскрасневшимся и ошеломленным. Он посмотрел на свое запястье и ленту — красную, как драгоценный камень на лбу восточной танцовщицы, с круглыми черными бусинками на каждом конце. С трудом сглотнул. Эта прекрасная, дерзкая женщина заставляла его кровь кипеть. И этот маленький, невинный жест заставил его гореть. Похоже, это произвело на него более сильное впечатление, чем весь его флирт на нее. Почему? И почему он чувствовал, будто она только что привязала его к себе? Почему он чувствовал себя собакой, привязанной к земле, которая спокойно ожидает свою хозяйку? Почему ему это так нравилось, причем так сильно? Он должен быть осторожен. Надо притормозить, сказал он себе. Потому что если он этого не сделает, то он потеряет голову из-за нее очень, очень скоро. И свое сердце. И это будет больно. Он закрыл глаза и сделал глубокий, успокаивающий вдох. Его щеки горели, кожу покалывало, а пах уже пульсировал от желания, но он уже принял решение. Он будет осторожен. Чувствуя себя более спокойным, он оторвал взгляд от ленты. И едва сдержал стон. У костра несколько женщин и девушек готовились к танцам. Они распустили волосы, обнажили руки и животы, но его глаза следили только за [имя]. Ее волосы волнами падали на спину, обнажая плечи и руки. Она расстегнула нижнюю часть блузки и завязала ее узлом под грудью, слегка приподняв ткань и превратив в мягкие холмики, выглядывающие из-за выреза. Его взгляд скользнул вниз, к ее стройной, хрупкой талии, гладкому, плоскому животу и полным бедрам и ягодицам. Невольно он представил себе ее бедра — какими упругими и округлыми они должны быть, какими мягкими и теплыми на ощупь. Но ему даже и мечтать лишний раз не пришлось — она ослабила узел, удерживающий юбку на бедрах, и высунула ногу из складок. И он не был разочарован. Что было еще хуже, теперь юбка опустилась ниже (о боги, так низко), обнажая острые кости ее таза. И как будто этого уже не было достаточно, [имя] привязала под ними красочный пояс, украшенный пышно звенящими монетами и бусами, которые дразняще пели с каждым ее движением. Звуки скрипки становились все громче. Барабан задал быстрый, трепещущий ритм, и все женщины, включая [имя], покачивали бедрами, заставляя пояса петь, как звезды, если бы те могли петь. Все ее тело напряглось, мускулы напряглись, лицо изменилось. Она подняла глаза, поймала взгляд Джулиана своими потемневшими глазами и стала смотреть, не отрываясь. Джулиан снова сглотнул, во рту у него внезапно ужасно пересохло, несмотря на все выпитое вино. Он откинулся на спинку стула и потер лицо, чувствуя себя обеспокоенным и слишком горячим, слишком напряженным в своей собственной коже. Его пульс и дыхание участились, как будто он только что пробежал большую дистанцию, и греховно красная лента обожгла его запястье, как огонь. Он провел пальцами по волосам и покачал головой, жалобно застонав. Так вот какое решение он принял… Он был потерян. Он был слаб. И она была слишком удивительной, чтобы он мог сопротивляться. О, он хотел поиметь ее. Ему нужно было поиметь ее, прикоснуться к ней, обнять ее, почувствовать ее восхитительное обнаженное тело под собой и заставить ее биться, пылая в экстазе, заставить ее стонать и кричать. Хотя бы раз. Хотя бы сегодня. И затем вибрирующий звук стих, привлекая все его внимание к [имя] еще раз. Женщины замерли, тишина оглушила их на бесконечную секунду, а затем началась песня. Тело [имя] двигалось почти самостоятельно, как во сне, в ритмах, которые она забыла, хотя и всегда знала. Все было просто идеально, хотя каждое движение было для нее ново; каждое — маленькое открытие, приятный сюрприз. И все же каждое было таким знакомым, таким отточенным, таким глубоким, таким по сути своей ее. Музыка вливалась в ее вены, мышцы и кости, и каждый звук был желанным гостем, как старый друг; и она порхала плавными и уверенными движениями, как текущая вода, как листья, танцующие в вихре. Джулиан смотрел на нее как загипнотизированный. Сейчас он не отвел бы взгляд, даже если бы кто-то приставил нож к его горлу. Ему нужно было видеть все это — каждое грациозное движение ее тонких запястий и лодыжек, каждое движение ее груди или ляжек, каждую чувственную волну ее бедер. Он чувствовал себя разбитым. Он пытался бороться с этим, но [имя] сломала его. С ее проклятой красной лентой, с ее смехом, с подъемом ее груди и падением ее бедра под эту непристойную музыку. С горячим сиянием огня, отраженным в ее глазах и улыбкой на губах. Губах, которые он хотел попробовать прямо сейчас. Песня закончилась с размахом, раздались бурные аплодисменты, и Джулиан встал, опрокинув стул позади себя. Он сделал несколько широких шагов, схватил ее за руку и увел с собой куда-то за дом, подальше от любопытных глаз, подальше от света, в безопасную тень. Толкнув ее к стене, прижал своим телом и поцеловал. Ему было все равно. Она могла бы оттолкнуть его. Она могла дать ему пощечину, рассмеяться или закричать. Но он должен был рискнуть. Ему нужно было попробовать ее на вкус и прижать к себе, чтобы накормить зверя, ревущего под его кожей, иначе он сошел бы с ума. О да, оно того стоило… она была сладкой. На вкус она была как персики и сахар, и он просто не мог насытиться этим. Он хватал ее мягкие, сочные губы своими снова и снова, и снова, и снова, и голодные стоны продолжали вырываться из его горла — неконтролируемые, дикие. Он издал долгий низкий рык, когда первая волна шока прошла, и почувствовал, как одна ее рука скользнула в его волосы, а другая — под расстегнутую рубашку, и ее горячее тело выгнулось навстречу ему. Она наклонила голову и открыла рот, и их языки скользнули друг к другу сначала в его, потом в ее рот, и тогда он потерял остатки самообладания, если оно у него вообще осталось. Он пошевелил руками, которые сначала скромно положил на стену, и наконец-то дотронулся до нее, в то время как музыка продолжала играть, громко, быстро и страстно, подстегивая его. Он обнял ее и прижал к себе, вздыхая с облегчением и восторгом. Ему хотелось сделать это с того дня, как они встретились. Он положил одну руку в ее мягкие, теплые волосы и взял ее сладкий ротик. Его твердый, набухший член прижался к ее бедру, и она почувствовала это и застонала, пьяная и возбужденная почти так же, как сам Джулиан. Он просунул руку между складками ее юбки и провел сверху вниз по шелковистой коже ее бедра. Не дожидаясь просьбы, она подняла ногу и обвила ее вокруг его колена, позволяя ему прикоснуться к ней, позволяя ему подойти еще ближе. Джулиан не смог сдержать голодного рыка, вырвавшегося из его горла. Он просто чертовски сильно хотел ее, и теперь, после всего этих возмущений, флирта и поддразнивания, она раздвинула для него свои бедра, надавила ему на спину и стала удивительно податливой в его руках и под его губами. Но он должен был быть уверен в этом. Он просто не хочет снова быть грубым с ней. Ему посчастливилось целоваться с ней за этим зданием, и он возненавидел бы себя, если бы испортил этот момент своим излишним рвением. — [имя], — выдохнул он ей в губы, чтобы привлечь ее внимание и дать себе время сформулировать предложение. — Ты… Эм, хочешь… Эм… О черт… ты же знаешь, что можешь сказать мне остановиться, не так ли? Он всматривался в ее лицо, ища понимания, отказа или сознательного согласия, но все, что он видел, были ее красивые, полузакрытые глаза, наполненные похотью, щеки, окрашенные прекрасным румянцем, и ее губы, пухлые и приоткрытые, умоляющие о новом поцелуе. Джулиан глубоко вздохнул, но все, что ему удалось — это почувствовать головокружение от ее восхитительного запаха. Поэтому он сдался. Желание овладело им. Он был слаб, но к черту — он не стыдился своей слабости из-за нее. Он прижал ее бедро к своему, потерся своим пахом о ее и поцеловал с такой страстью, какой никогда раньше не чувствовал. Как будто он скучал по ней — по ее прикосновениям, коже, губам. Как будто он скучал по ней. Странно… Он встретил ее всего несколько дней назад и теперь жаждал все больше и больше, как будто однажды, в последний раз, он не получил от нее достаточно. С каждым поцелуем, с каждым новым дюймом кожи, к которой он осмеливался прикоснуться, он жаждал большего, и когда он получал больше, ему казалось, что он наконец получил это. А сегодня он был слишком возбужден и слишком пьян, чтобы бояться принять все это. Он схватил ее под бедра и приподнял, прижимая спиной к стене. Она обвила ногами его талию и обняла за плечи. Теперь все было идеально. Его ноющий член был прижат вплотную к складке между ее бедром и лоном, а ее лицо находилось на одном уровне с его, так что он мог целовать ее, не наклоняясь и не опускаясь ниже, целовать и покусывать ее ухо и шею. Он мог свободно касаться ее ляжек и бедер, и ягодиц, и… — О боже, — сквозь зубы простонал он, и она сладко застонала, когда он провел пальцами по ее трусикам и обнаружил, что они стали полностью влажными. — Ты хочешь меня? Ты этого хочешь? Пожалуйста, скажи мне, [имя], пожалуйста, мне нужно это услышать, — настойчиво умолял он, зная, что не сможет больше сдерживаться, если только она не скажет «нет». Но она только откинула голову назад и как можно сильнее прижалась бедрами к его пальцам. — Ну, доктор Деворак. — промурлыкала она и улыбнулась. — Разве ты сам не можешь ответить на свой вопрос? — [имя]! — он зарычал ей в шею, раздраженный ее поддразниванием и тем, что она назвала его так. Знала ли она, как близок он был к тому, чтобы овладеть ею без спроса? Она потянула его за волосы, заставляя посмотреть на себя. Ее глаза потемнели от похоти. Она схватила его за горло и соединила их губы в жестком, болезненном поцелуе. Это затуманило его разум бездумным желанием и жадностью, и прежде чем он осознал это, он скользнул пальцами ей под трусики и вверх по ее влажному, горячему лону. Они задыхались и стонали, и [имя] сильно дрожала в его руках. — О, пожалуйста, пожалуйста, — взмолилась она, запинаясь. — Разве ты не видишь, как сильно я хочу тебя? Джулиан, прошу. Я хочу тебя. Джулиан… прошу! Услышав, как она наконец произнесла его имя, он больше не сдерживал себя. Он вытащил свой член из брюк и толкнулся в нее, стянув нижнее белье. Она вскрикнула и заскулила, когда он медленно заставил ее раскрыться. — Наконец-то, — выдохнул он ей в губы, прежде чем заглушить их стоны глубоким поцелуем. Желание овладело им, и он начал толкаться в нее, углубляясь с каждым движением, наслаждаясь невероятно тугим ощущением, обволакивающим его напряженный член. С каждым толчком ее ремень громко звенел, но они едва слышали его, слишком погруженные в удовольствие, слишком пьяные, чтобы обращать на это внимание. Его движения быстро стали беспорядочными, а крики-неистовыми. Вскоре ее внутренние мышцы начали сжиматься вокруг него достаточно сильно, чтобы остановить его толчки и удержать его внутри. Ее хватка на его плечах стала болезненной, и ее приглушенные звуки стали звучать громче и чаще. Джулиан ахнул от волнения. Он собирался заставить ее биться, пылая в экстазе. Он стал держать ее крепче, а затем начал иметь сильнее, грубее, даже жестче, хотя его спина и ноги ужасно устали, и он сам был опасно близок на какой-то момент. Но он был полон решимости делать это столько, сколько потребуется, чтобы доставить ей удовольствие, почувствовать ее экстаз, услышать это. Это, может быть, его единственный шанс испытать это. А затем она напряглась и замерла, прижавшись губами к губам Джулиана, чтобы заглушить свои крики, пока абсолютное удовольствие снова и снова проносилось по ее телу, заставляя ее дрожать и шумно дышать через нос. Этого было достаточно, чтобы он переступил грань. Ее мышцы крепко держали его член, сокращаясь вокруг него, массируя его короткими, сильными движениями, и прежде чем он осознал это, он начал погружаться глубже в нее. Он закричал, выругался и дернулся, зарываясь еще глубже. Она продолжала сжиматься вокруг него, из-за чего он закусил губу, а затем прижался губами к ее шее, чтобы не завыть. И вдруг все было кончено. Его тело расслабилось, ноги подогнулись, но он опустил их так мягко, как только мог. Продолжая обниматься, с [имя] все еще сидящей на его коленях, они переводили дыхание. Он положил голову ей на плечо, вдыхая ее запах, наслаждаясь ее близостью и блаженством после того эйфоричного удовольствия. Затем он открыл глаза и с удовлетворением отметил, что для него открывается прекрасный вид на ее дерзкие груди, слегка сжатые узлом на блузке. Он улыбнулся про себя и провел лицом вверх по ее шее, оставляя на своем пути нежные поцелуи. Внезапно занервничав, он посмотрел на нее, гадая, как она себя чувствует. Ее глаза были закрыты, на щеках все еще был румянец. Она дышала глубоко и спокойно. Затем она посмотрела на него и одарила самой красивой улыбкой, которую он когда-либо видел. Так что он снова рискнул. Видимо, сегодня ему везло. — Теперь ты потанцуешь со мной? [имя] засмеялась и ответила согласием. Они встали, немного пошатываясь на ногах, поправили одежду и вернулись на вечеринку, все еще прижимаясь друг к другу. Играла музыка, живая и экзотическая, лилось вино, люди танцевали и пели. Конечно, некоторые из них не забыли поприветствовать их по возвращению. [имя] и Джулиан чувствовали себя ужасно смущенными (в конце концов, они были так осторожны), но после нескольких бокалов вина и фруктового напитка, они забыли о стыде. И о большей части того, что произошло дальше. [имя] сдержала свое слово и танцевала с Джулианом. Он, казалось, знал шаги к каждому типу музыки, которую играли музыканты, и был более чем счастлив научить ее, пока он мог хотя бы держать ее за руку. Хотя большую часть времени они прижимались друг к другу, грудь к груди, щека к щеке, губы к губам, а их руки продолжали блуждать по их телам. Один раз, в пылу мгновения, он поднял ее и закружил ее весело, но опасно близко к костру. [имя] смеялась, пока она не заметила, что подол ее платья загорелся. Но Джулиан потушил его рефлекторно и хладнокровно, что было удивительно для того, кто утверждал, что земля движется быстрее, чем его ноги. После инцидента он решил, что пришло время вернуться в дом в пустыне и что лучший способ добраться туда — это прокатить [имя] на спине. Она и не возражала. Они добрались благополучно — Джулиан ни разу не споткнулся (!), хотя подлая земля все время выбегала у него из-под ног. Как только он опустил ее на пол, она взяла его за руку и повела в спальню. В темноте, рассеянной только слабым светом луны и городским костром, они целовались, нежно, неторопливо, обнимались, как будто это было прощанием. Затем, внезапно занервничав, глядя друг на друга искренне, они начали раздевать друг друга. Она развязала пояс вокруг его талии и вытащила рубашку из брюк. Проведя руками по его груди, плечам и рукам, она чуть оттолкнула его от себя. Он расстегнул ее рубашку, развязал узел под грудью и снял ее с рук. Его руки почти самостоятельно гладили ее мягкую кожу по спине и бокам, пока не достигли пояса. — Я совсем забыл, что ты все еще носишь его, — прошептал он ей в губы. Он отвязал пояс, и тот с ужасным шумом упал на пол. Они оба подскочили, потом рассмеялись. — О боже мой! Нас, должно быть, услышали даже в Везувии! — Что бы они ни думали о нас… — Что мне повезло? — Что мне повезло, — возразила она, заставляя его поцеловать ее с громким рыком. — М-м-м, доктор Деворак. Разве ты не привык получать комплименты? — Очевидно, нет. И пожалуйста, — он развязал узел, удерживающий ее юбку одной рукой, и позволил ей распахнуться и упасть на пол, — зови меня Джулиан. — Джулиан… — она вздохнула и прижалась губами к его губам. Он застонал и подхватил ее на руки, заставив ее восхитительно взвизгнуть, положил на кровать и лег рядом с ней. Она притянула его к себе и снова нежно поцеловала. — Ты такая милая, — пробормотал он. — Ты все еще одет, — заметила она. — О боже, вот почему мне так неудобно! — понял он и сел, заставив ее рассмеяться. Они боролись с его ботинками, потом с брюками, хихикая, как подростки. — Какого черта ты носишь эти нелепые ботинки? — [имя] пожаловалась, смеясь. — Когда-нибудь я даже расскажу тебе, — пробормотал он с нахальной улыбкой, прежде чем опрокинуть ее на спину и накрыть своим телом; ее смех замер на губах. С серьезным выражением в глазах он наклонился и поцеловал ее. Они ласкали губы друг друга, пробовали языки на вкус. Они касались друг друга, прижимались грудью к груди, переплетали ноги. Джулиан с наслаждением гладил ее по бокам и ощупывал грудь и ягодицы, тихо постанывая в поцелуе. [имя] вычерчивала пальцами линии между твердыми, четко очерченными мышцами его спины и живота. Она сжала его небольшие твердые ягодицы, и он застонал и потерся своим твердым членом о ее мягкую промежность. [имя] протянула руку между их телами и погладила его. У него перехватило дыхание, а она застонала от восторга. Он был длинный, толстый и твердый, как камень. Кожа была шелковистой. — Ох, Джулиан… — вздохнула она. Он застонал и снова повел бедрами. — Можно мне… — бормотал он. — Я хочу тебя. Я так сильно хочу тебя снова. Пожалуйста, [имя], — умолял он между поцелуями. — Пожалуйста, позволь мне взять тебя еще раз. [имя] выдохнула маленькое, сердечное «да» и просто раздвинула ноги и обняла его талию своими бедрами. Джулиан взял ее медленным, плавным движением. — Ты все еще такая тугая, — выдохнул он. Он отодвинулся и снова толкнулся медленным, долгим движением, наслаждаясь ее тихим, тихим криком. Быть так близко с ней, слышать и чувствовать ее радость, даря все это ей… Это было опьяняюще. Он мог делать это часами. И снова в ту ночь его желание исполнилось. В течение нескольких часов они были вместе, так близко, как только могут быть два человека. Сначала они занимались любовью, сладко, медленно. Они двигались вместе, обмениваясь тихими вздохами и стонами между нежными поцелуями. Их руки блуждали по их телам и лицам, лаская, обожая, изучая друг друга наизусть. В какой-то момент [имя] нечаянно задела зубами его губу и прошлась по спине длинными острыми ногтями. Джулиан вздрогнул, уже чувствуя, как в его жилах бурлит необузданная страсть. Затем он попал точно в нужное место, заставляя ее выгнуть спину и закричать, и этот звук подстегивал его, заставляя его хотеть вытягивать этот звук из нее снова и снова. Вскоре их поцелуи стали быстрыми и небрежными, а руки нетерпеливыми. Из глотки Джулиана раздался рык, и он позволил голоду овладеть собой. Он схватил ее за бедра и задал жестокий ритм. [имя] не сдерживала себя, как никогда раньше, и она надавила на него, отвечала на каждый поцелуй с той же отчаянной силой и встречала каждый из его сильных толчков. На этот раз им не нужно было прятаться, и поэтому их стоны и восторженные крики, грязные шлепки их тел друг о друга и влажные звуки их слияния заполнили дом. Они совокуплялись снова и снова, не насытившись, движимые влечением, алкоголем и странным чувством тоски друг по другу. На рассвете они рухнули на кровать, измученные, истощенные и грязные, но все еще недостаточно насытившиеся друг другом. Обнявшись, они уснули. И только позже, в теплом золотистом свете позднего утра, Джулиан понял, что он на самом деле сделал. Мучимый пульсирующей головной болью и непреодолимым головокружением, он проснулся. Попытался открыть глаза, но сумел только нахмуриться и моргнуть в ярком, резком свете, наполняющем комнату, который пронзил его мозг, как кинжалами. Он застонал и потер веки, прежде чем смог открыть их снова. Он прищурился и огляделся, и рядом с ним он нашел [имя] — красивую, обнаженную, все еще крепко спящую в его объятиях, положившую голову на его плечо и закинувшую ногу между его. Осознание этого затопило его разум, и от страха его начало подташнивать. [имя]. [имя], которую прислала сюда Графиня. [имя], нанятая для расследования его дела, которая должна была найти его и казнить. Черт возьми, [имя], ученица Азры. И это был дом Азры, кровать Азры и простыни Азры, которые теперь были липкими от его пота и семени. Как будто Азра и без того недостаточно его проклял. — Черт, — выругался он себе под нос. — Черт, черт, черт…   Очень медленно и осторожно он высвободил свои конечности из ее рук, молясь, чтобы она не проснулась, выбрался из постели, натянул одежду и сделал то, что он делал лучше всего — сбежал. Красная лента все еще была повязана на его запястье.

***

Несколько недель спустя, когда репутация Джулиана была окончательно восстановлена, Люцио исчез, Дьявол был побежден, и маскарад мог спокойно продолжиться, Азра попросил Джулиана посидеть с ним на веранде, откуда открывался вид на сад. Джулиан уже был немного навеселе, опьяненный победой, осознание того, что он жив и невиновен, и Золотым Гусем. Он был счастлив и свободен, поэтому на самом деле не видел ничего плохого в скромном приглашении Азры или его таинственной ухмылке. Или же ему было все равно. Но когда Азра наконец заговорил, ему показалось, что он вылил ведро ледяной воды ему на голову. — Итак, что ты думаешь о [имя]? Джулиан изумленно уставился на него. — Кто это? — спросил он тупо, покраснев почти до самых ушей. — [имя], мой дорогой друг и бывшая ученица. Знаешь, с такими длинными-предлинными волосами. Прекрасная женщина, на которую ты все время смотрел с тех пор, как мы вернулись на бал, — терпеливо объяснил он с невинной улыбкой. — Что ты о ней думаешь? — А что я думаю? — повторил он. — Я… Эм, ну, эм… О, ты знаешь, ничего особенного. Она действительно прекрасна. И сильна. Та волшебная штука, которую она сотворила с дьяволом, знаешь, просто вау! Это было нечто. Но помимо этого… не знаю. Она кажется милой. — Милой? — Азра поднял брови. — Да, милой. И, эм… Да, в общем, милой. Азра прикусил губу, словно пытаясь сдержать улыбку, затем прочистил горло, восстанавливая самообладание. — Ты не мог бы положить руки на стол? — Что? Зачем? — спросил Джулиан, начиная по-настоящему нервничать. — Просто сделай это. Доверься мне. — Но почему? Что ты собираешься сделать? — Джулиан нерешительно положил руки на стол. — Да так, ничего особенного. Я просто хочу кое-что проверить. — Он задумчиво посмотрел на руки Джулиана. — Ты ведь правша, не так ли? — Гм, да, обычно да. Но зачем? — Мне просто любопытно… — Азра замолчал и начал снимать перчатку с правой руки Джулиана. Он потянул палец за пальцем, затем вовсе снял ее. Закатал рукав пиджака, потом рубашки Джулиана, пока не обнаружил красную ленту, обернутую вокруг его запястья. — Как я и думал, — усмехнулся Азра. — Что? Это? Это ерунда! Просто… — Джулиан запаниковал. — Просто лента, которую [имя] дала тебе. Просто лента, которую я подарил ей три года назад. Видишь бисер? Я сам пришил его. Это черный турмалин, для защиты. Джулиан в ужасе уставился на него. Он не снимал ее с тех пор, как она привязала ее к его запястью, оставив себе как сувенир. Но он не собирался говорить об этом Азре. Проклятье! Как он мог быть таким глупым и продолжать носить ее! Он снова напрашивался на неприятности… Он должен был оставить ее на кровати, прежде чем сбежать тем утром. — Как… Как ты узнал, что она у меня? — Ну, знаешь, я заметил, что [имя] перестала носить ленту в последнее время. — И… ты только что пришел к выводу, что она должна быть у меня? — Именно. Кроме того, мои друзья из Нопала были очень рады поведать мне о том, как моя ученица и тот разыскиваемый рыжий парень перепихнулись за ратушей во время последней вечеринки. — О боже… — Джулиан закрыл глаза и тяжело вздохнул, сгорая от стыда. — Но лента тебе идет, — заметил Азра. — Ладно, достаточно! — воскликнул Джулиан, вставая. — Хорошо. Ты выиграл. Можешь уже перестать мучить меня. Я знаю, что поступил неправильно. Ты не представляешь, как мне стыдно, что я оставил ее вот так, н-но я запаниковал! Клянусь, я запаниковал! Мы выпили слишком много, и я просто не мог держать свои руки подальше от нее, и она не остановила меня, и вдруг, мы… мы… Всё это произошло так быстро… Я даже не помню половину всего этого, и это второй момент, из-за которого я сожалею о той ночи, потому что… Черт! У меня была одна ночь с ней, только одна замечательная ночь, и я даже не могу вспомнить все это. Так что, к твоему сведению, я уже чувствую себя в значительной степени наказанным своей собственной глупостью, так что можешь не стараться. Я больше никогда не причиню ей боль. Я не прикоснусь к ней. Я даже не буду смотреть на нее, обещаю, так что, пожалуйста, не… не проклинай меня, ладно? Пожалуйста. Азра выслушал его истерику со слегка удивленной улыбкой, но в конце-концов рассмеялся. Джулиан беспокойно зашевелился. Такой реакции он не ожидал. — Что?.. С чего бы это? Азра смахнул слезу с уголка его глаза. — О, Илья… много с чего. Даже не знаю, с чего начать. Может быть, для начала я скажу тебе, что не собираюсь проклинать тебя. — А? Ладно… Тогда ты сделаешь что-нибудь еще? Что-то похуже? Какой-то… другой, жуткий фокус-покус? — Нет, глупенький, я ничего тебе не сделаю. Я не сержусь на тебя. Как ты и сказал, ты сам достаточно наказал себя будучи трусом. Джулиан нахмурился, чувствуя себя смущенным и слегка рассерженным. Азра насмехался над ним, а он был не в настроении. Он расправил рукава и схватил со стола перчатку. — Ну что ж, спасибо за твое великодушие, — он поклонился по-шутовски низко. — А теперь, если позволишь… — он повернулся, чтобы уйти. — Постой-ка, — Азра схватила его за плечо и, прежде чем Джулиан успел заговорить снова, он толкнул его к стене и поцеловал. Джулиан замер, потрясенный и смущенный. Но губы Азры были мягкими и теплыми, а его поцелуй таким приятным, что он вскоре расслабился. Он просто растаял в объятиях Азры и поцеловал его в ответ со всем голодом, который продолжал пожирать его. Прикоснулся к его бокам, умирая от желания притянуть его ближе и почувствовать, но в этот момент Азра отодвинулся, оставив только руки на щеках Джулиана. — Ты не дал мне закончить, — сказал Азра. — Прости, — выдохнул Джулиан, не совсем понимая, за что извиняется. — Слушай внимательно, Илья. Во-первых, я не собираюсь проклинать тебя, понял? Джулиан кивнул. — Хорошо. Во-вторых, ты должен извиняться не передо мной, не так ли? — Нет. То есть да! Но я… она… — его запинка было прервано еще одним поцелуем — на этот раз жестким и требовательным. Джулиан застонал, чувствуя, что его колени подогнулись. Он уже и забыл, что Азра может сделать с ним. — Тихо. Слушай, в-третьих, — невозмутимо продолжал он, — кто тебе сказал, что ты не можешь прикоснуться к ней? Она? — Но вы… вы двое… — Джулиан покачал головой, совершенно сбитый с толку. — Я? О себе я ничего такого не говорил. Кроме того, она мне не принадлежит. Говорю тебе — иди и извинись перед ней. Она будет рада услышать, как ты вымаливаешь прощение. Уж я-то знаю — я уже слышал, как ты это делаешь. Джулиан густо покраснел. Что, черт возьми, он предлагает? — Я… Хм, ты уверен? — Иди к ней и извинись. Она простит тебя, поверь мне. Ты ей нравишься. И… мне ты тоже нравишься, — сказал он с порочной улыбкой на его красивом лице. — Мне кажется, я не совсем понимаю, что происходит… — с несчастным видом признался Джулиан. Азра приобнял его за талию и повел обратно в бальный зал. — Все в порядке, ты поймешь позже. А теперь я хочу, чтобы ты нашел ее и извинился за то, что был придурком. — Он вдруг замолчал и прошептал ему на ухо: — И до конца этой ночи я хочу услышать, как она простит тебя, даже сквозь толстые стены ее спальни. Джулиан посмотрел на него, будто не веря своим глазам, но Азра только улыбнулся и повел его в толпу. — О, не будь такой ханжой. Вы двое перепихнулись под стеной ратуши, ради бога! — он рассмеялся. — Иди и найди ее, — повторил он, и Джулиан, старый добрый милый Джулиан сделал, как ему было сказано. Позже той же ночью, как ему было сказано, он заставил половину дворца услышать, как [имя] простила его, — к великому удовольствию Азры. У него была идея для них троих.