»…- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.»
***
Исак никогда не любил с кем-то прощаться. Почему-то, так повелось с детства. Когда мама впервые привела его в школу, он не думал, что она его оставит, и, когда та собиралась уходить, он не смог выдавить из себя ничего, кроме простого «пока». Маленький мальчик не мог ещё описать, что он чувствовал, когда видел, как мама уходит за пределы его класса. Пусть он и понимал, что они расстаются ненадолго, но то чувство пустоты, которое распространялось по всему телу, грусти и необъяснимой тоски он запомнил навсегда. Время шло, а он не менялся. Каждое его «пока» он говорил с неким страхом внутри. Именно тот страх, который мы не любим больше всего. Который появляется из ниоткуда и которому не нужны причины. Он просто есть, и тебе от него никуда не деться. Всё же со временем Исак научился заглушать в себе это чувство. Игнорировать его. И у него получилось. До одного момента. Кто бы мог подумать, что он никогда не узнает, какое «пока» будет сказано друзьям в последний раз. Это и случилось. Когда они разговаривали с Эвой, он не подозревал, что после его «пока» он потеряет её как друга. После того весьма неприятного разговора для Исака, в котором было сказано много лжи, они потеряли ту нить доверия, и их дружба уже никогда не станет прежней. Когда Вальтерсен осознал это через некоторое время, он зациклился на том «пока», которое было сказано быстро и спешно. Если бы он знал, что его враньё и запутанность в себе приведёт к разрыву их троицы, которая дружила довольно долго, он бы в ту последнюю встречу не отпускал бы Эву. Обнял бы её и держал до тех пор, пока они не замёрзли бы. Если бы он знал, что теряет друга, не просил бы прощения и не оправдывался за свои поступки, а просто по-хорошему бы попрощался. С тех пор страх перед расставаниями вернулся, и заглушать его не получалось совсем. С каждым прощанием Исака его сердце на мгновение покидало грудную клетку, а ощущение, будто ты что-то потерял, не давало ему покоя. Но конечно, говорить об этом он никому не станет, ему казалась глупой сама мысль, что у него вообще есть этот страх. К несчастью, он познакомился с Эвеном. Человеком, который, видимо, абсолютно не знает слов «пока» и «увидимся». Никогда не знаешь, когда он уйдёт, потому что тебе он этого не скажет. Он уйдёт тогда, когда ты этого не заметишь и не будешь ожидать, чтобы потом точно также появиться. То, что Исак ненавидел больше всего на свете. Но также он понял, что Эвен — единственный человек, которого он так сильно боится потерять. Понимание этого пришло не сразу. В начале, когда они только познакомились и Эвен почти сразу смылся, стоило Эмме появиться, Исака это раздражало. То, что этот парень не мог сказать простого «пока» ни то разозлило Вальтерсена, ни то возмутило. В следующий раз Эвен, также не попрощавшись, сказал, что забыл документы дома, и ушёл. Исака снова это выбесило, однако он пошёл за ним. И не пожалел. Тот вечер, проведённый с этим парнем, открыл ему глаза на то, как быстро юноша влюбляется. Чувства только росли, а манера Эвена не прощаться никуда не ушла. Он не попрощался после их недо-поцелуя, не попрощался, когда вернул кепку, когда пригласил на вечеринку. Ни одного слова прощания. И, конечно же, Исаку стоило ожидать, что после выходных, которые они провели целуясь, обнимаясь и разговаривая, Эвен также уйдёт, ничего не сказав. Даже если он этого ожидал, легче от этого не становилось. Снова это тупое чувство пустоты, которое не даёт нормально вздохнуть. Спасибо, что хоть рисунок оставил. И в следующую встречу на прощание он оставил лишь поцелуй. Но Исаку не это нужно было. Он привык говорить простое «пока», хоть оно и вызывало неприятные ощущения. Когда он прощался, чувство пустоты не душило его так сильно, но когда он прощался с Эвеном… Он не знал, какой именно жест Эвен посчитает за прощание: поцелуй, улыбку или неопредёленный жест рукой. Его пугало, что он не знает когда Эвен говорит «пока». Он не знает, когда Эвен в очередной раз захочет уйти. И, когда это случилось после ночи в отеле… Исаку казалось, будто теперь это конец. Он потерял ещё одного человека, с которым даже не попрощался. Ему было страшно осознавать, что он может действительно потерять его, ведь Эвен болен. Он не знал, что ему делать, но решил оставить это, дав понять, что волнуется за него. Ведь кроме проблем со своим***
— Ну сколько можно, Исак? — снисходительно проговорил Эвен, крепче обнимая парня и слегка качая головой. Одна рука лежала на талии младшего, вторая же легла на его волосы, зарываясь в них, пока Вальтерсен одной рукой обнимал шею Эвена, другой держался за его куртку, — Успокаивайся уже. Они стояли на вокзале, с которого Эвен через полчаса должен был отправиться к каким-то родственникам, Исак даже не запоминал к каким. И не хотел его отпускать, вот вообще никак. Он сам не знал, почему так реагирует на недолгую поездку своего парня, но то чувство пустоты и потери снова рядом с ним, внутри, и скрывать его перед старшим он не видит смысла. Он уткнулся в его шею, чувствуя, как Эвен поглаживает его по голове, и отчего-то ему стало грустно. Он чувствует себя ребёнком, который не готов отпускать дорогого себе человека, но сейчас его это не волновало. Он даже успокаиваться не хочет. — Почему так надолго? — тихо спросил он и всхлипнул. Эвен лишь вздохнул, но это не был уставший вздох. Он привык, что его парень никогда не хочет отпускать его от себя. Старший и сам не отпускает, но иногда им всё же приходится расставаться, и Вальтерсен это не любит. — Всего две недели, — он знал о том, что Исак не любит прощаться, что все расставания заставляют его грустить. Он это знал. В какой-то степени, Эвен сам это не любил. Именно поэтому не говорит «пока». Не хочет прощаться. — Почему не на одну? — Малыш… — Да знаю я, знаю, — он отстранился, но не отпустил его, опуская голову вниз. Старший поцеловал его в макушку и поднял за подбородок. — Всего две недели, — тихо повторил он, заглядывая в глаза. Исак был готов расплакаться. — Это много, — сказал он и сглотнул. — Я ведь уезжаю не навсегда, — с улыбкой говорил Эвен, — не на год и даже не на месяц. Четырнадцать дней это не так уж и много. — Мгм, — промычал тот. — Исак… — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — прошептал он и снова обнял его за шею. Найшейм сразу крепко обнял в ответ, кладя руки на спину. — Только не плачь, — попросил он, чувствуя его настроение. Ему самому грустно видеть такого Исака, и это заставляет его ещё больше не хотеть никуда ехать. Но надо, — Послушай, — он немного отстранил его от себя, беря лицо в свои ладони, — Я знаю, как ты не любишь это, — старший с пониманием смотрел в глаза парня напротив, — но иногда нам придётся на время расставаться. Это нормально, хоть это и заставляет тебя грустить, — он слегка погладил его по щеке, — Просто помни, что за каждым нашим расставанием будет следующая встреча. Не важно, две недели, месяц или три года, — он снова поцеловал его в лоб, — за расставаньем будет встреча, — шёпотом повторил он. Исак закрыл глаза и одна слеза скатилась по щеке, которую тут же поцеловал Эвен, — Ты ведь это знаешь. — Знаю, — прошептал тот и открыл глаза. Найшейм смотрел на него с лёгкой улыбкой, нежно потёрся носом об его нос и поцеловал. До его поезда осталось целых тридцать минут, им некуда спешить. — Я люблю тебя, — и он не прощается.