Рождение из смерти

Кучер недовольно харкнул, бросил монеты в карман и, хлыстанув худую лошадь, повёл повозку вперёд. Мужчина в плаще достал круглые серебряные часы и с характерным щелчком раскрыл их. Стрелки цокали и, когда обе выстроились на двенадцать, мужчина закрыл часы и убрал их обратно. Он огляделся и, не найдя посторонних, сложил руки как монах. Губы сами задвигались и беззвучная песнь вылилась из его уст во влажный от грозы воздух. В соседнем дворе залаяли псы, а с веток дерева у кладбища взмыли вороны и чёрными тенями проскользнули на фоне луны. Чёрные кожаные перчатки мужчины, до этого находившиеся в покое, сейчас сияли красной пентаграммой. Из нее повалили клубы дыма и вдруг! в миг все остановилось. Сияние и дым исчезли, а места пентаграммы проступили свежей кровью. Мужчина поежился и громко выдохнул, но пар не последовал. Как и все вокруг он застыл в теле чародея. Мужчина повертел головой. Ткнул в застывшую в воздухе дождевую каплю и растер влагу между пальцев. Пока он осматривался, тишина сменилась тихим жужжанием, а почва под ногами задвигалась. Мужчина сделал шаг назад, но потеряв равновесие, упал на колено. Из под земли, прямо между двух надгробий появился он: бывший охотник на нежить - Майерс. Его тело состояло из человеческих костей, но прилично увеличенных. Ростом он был почти два с половиной метра, но сутулился и казался как чародей. Из одежды на нем был дырявый пиджак, оборванные штаны и грязная шляпа. В правой руке у него был огромных размеров меч, а в другой револьвер вполне обычного размера. - Ещё один. - прохрипел Майерс. Чародей сжал кулаки и встал в стойку, отведя ногу и пригнувшись к земле. В правой руке материализовался кинжал, а в левой засверкало пламя. Восставший проигнорировал движения противника и продолжал молча пялиться вперёд. Чародей хмыкнул и ринулся вперёд. Он был так низко к земле, что был похож на орла, опускающегося за добычей. Он покрыл расстояние между собой и Майерсом за несколько секунд и, замахнувшись, с лязгом пролетел мимо. Скелет с пугающей скоростью парировал удар. Мускул дрогнул на лице чародея, а на спине проступили капельки пота. Глазницы скелета вспыхнули синим огнём, а голые челюсти затрещали в страшном смехе. Чародей наблюдал за всем этим и не мог оторвать взгляда: вокруг костей появлялись сухожилия и тонкие полосочки мышц. Челюсти получили собственный чехол, но все еще выглядели пугающе. Глазницы по-прежнему сияли синим пламенем. Чародей выдохнул и снова налетел на скелета, но только сделал он шаг как обжигающая боль прошла сквозь левую ногу и он оступился. Майерс отвёл руку с револьвером и рванул наперевес с огромным мечом навстречу чародею. Тот поднял левую руку вверх и выкрикнув два слова оказался под огненным куполом, но такое условие Майерса не остановило. Он уничтожил купол первым ударом, а вторым откинул чародея. Искорка паники закралась в душу чародея. Майерс, подняв свой меч над головой противника, остановился и опять раскрыл рот. Мышцы на его руках уже сформировались полностью и теперь бледная кожа обволакивала его тело полностью. На голове появились чёрные как ночь волосы, заплетенные в короткую косу. На лице образовались две тонкие полоски бровей, усы и треугольная бородка. Он тяжело вздохнул и откашлялся. - Столько лет прошло. Как долго я этого ждал! - радостно сказал Майерс, но теперь уже совсем другим голосом. Живым. Майерс опустил глаза на чародея, который молча смотрел на него, лёжа на холодной земле. Он одной рукой поднял его за шею. Чародей выхватил маленький нож из ремня и воткнул его в горло Майерсу. Чёрная кровь хлынула из раны и чародей вырвался. Боль и злоба переполняла Майерса. Он правой рукой прижал рану, а левой выпустил несколько пуль в спину ковыляющему чародею. Свинец прошёл насквозь и чародей рухнул. Прохрипев несколько строчек, Майерс отпустил руку. Кровь остановилась, хотя он не пользовался древней магией долгие годы. Он бросил взгляд на мёртвого чародея и подошёл ближе. Сорвал с того кожаные перчатки и, пробормотав пару строчек, бросил их. Перчатки в воздухе испарились, вернув звуки и время. Дождь снова брызнул, а соседки собаки обдавали Майерса лаем.