Между нами

      Вэй Ин принадлежал к тому редкому типу людей, которые в шесть тридцать утра не желали умереть, умоляя будильник не насиловать и без того уставший мозг. Нет, он точно не был жаворонком. Совсем нет. Просто каждый день он действительно торопился так, что времени для того, чтобы подумать о «поваляться подольше», у него не находилось. На ходу запихивая в себя тост, щедро смазанный черничным джемом, он умудрялся одной рукой застегивать черные джинсы, второй — приглаживать растрепанные после сна длинные волосы. Носясь с кружкой кофе по квартире, он скидывал в сумку телефон, кошелек, паспорт и ключи, разбросанные то тут, то там. Наконец, заправив красную рубашку, он влезал в кеды и, убрав челку с глаз и удовлетворенно кивнув своему отражению в зеркале, спешил на работу.       Несмотря на всю неприглядную серость осеннего утра, которую только усугубляли одинаковые небоскребы, тянущиеся ввысь за облаками, Вэй Ина ничуть не огорчали общий мрак и постные лица прохожих. Вернее будет сказать, он все еще не обращал ни на что внимания. Быстро шагая в сторону метро, он надевал наушники и, уже спускаясь в подземку, выбирал песню, которая сегодня будет стоять на повторе. Его ничуть не раздражали охранники, каждый раз тормозящие напряженную толпу, спешащую на работу. Он терпеливо дожидался прихода поезда и, даже если места в вагоне уже не хватало, Вэй Ин не собирался громко ругаться, что было частым явлением ранним утром на платформе. Наконец, стоически перенеся утренние пробки, две пересадки на метро и одну на автобусе, он добирался на работу, не удерживая все-таки облегченного выдоха.       «Белый пион» был всего лишь крохотным детским домом. Одним из многих в мегаполисе и не самым благополучным. Старенькое двухэтажное здание давно требовало ремонта. Внутреннему дворику, хоть он и был аккуратно убран, все же недоставало всевозможных горок, турников и хотя бы скамеек. Все, что здесь было, — песочница да пара качелей. Не сказать, чтобы все было плачевно: детки не бегали в рваной одежде, выглядели опрятно, кушали, как положено. И все же, какому воспитателю не хочется, чтобы малыши ни в чем не нуждались? Сердце Вэй Ина кровью обливалось — так ему хотелось, чтобы у всех сорока воспитанников «Белого пиона» было все, что есть у обычных детей, которые имели счастье расти в хорошей семье. Если бы он только мог, непременно отдал бы этим детям все. Но куда уж больше? С утра до ночи Вэй У Сянь заботился о маленьких, беззащитных существах, лишившихся родительской любви и ласки. В «Белом пионе» было всего шестеро воспитателей — пятеро девушек и Вэй Ин, — и директор — сердобольный мужчина средних лет, всецело посвятивший себя приюту. К сожалению, даже его труд не мог помочь «Белому пиону» встать на ноги и лучше обеспечить детишек. Спонсоров у приюта не было, а денег, выделяемых государством, едва хватало на то, чтобы решить самые срочные проблемы.       Как Вэй Ин оказался здесь? Он и сам не помнит, что его потянуло сюда два с лишним года назад. Ему всего-то исполнилось тогда двадцать три года. Без образования, опыта, еще несмышленый. Совсем недавно он сам был ребенком — куда ему воспитывать детей? Но выбора особо не наблюдалось. Он был так растерян, что директор Чан просто пожалел мальчишку и решил взять под крыло. Вэй Ин не стал отказываться и с тех пор ни разу не пожалел. Он никогда не замечал за собой особой тяги к детям и, уж тем более, совершенно не умел с ними общаться. То, что ему предложили место воспитателя, да еще и взяли без педагогического (и вообще хоть какого-нибудь) образования, уже было абсурдным. Вэй Ин всегда полагал, что для того, чтобы хоть как-то совладать с детьми, нужно по крайней мере зазубрить все методички и от корки до корки изучить психологию. По правде говоря, когда он первый раз ступил в помещение, где собрали группу малышей от трех до десяти, неожиданная паника охватила его настолько, что он едва ли сдержался, чтобы пулей не вылететь в коридор. Дети разглядывали нового взрослого с таким неуемным любопытством, что Вэй Ин чувствовал себя ёлочной игрушкой, не иначе. При своем бойком характере он стушевался и не знал, что говорить. Как подступиться к этим крошечным созданиям? Что с ними вообще делать? А если он им навредит? Если не уследит? Почему его отправили в группу для малышей? Не проще ли ему было совладать с детьми постарше? По крайней мере, он сам недалеко ушел от подросткового возраста. Но что ему делать с такими малышами? Ответ на все вопросы нашелся быстро. Вэй Ин сам не заметил, когда дети успели окружить его со всех сторон, наперебой выкрикивая свои имена и лучезарно улыбаясь ему. Самые маленькие притихли, обняв свои немногочисленные игрушки, и с интересом разглядывали гомонящую толпу. А Вэй Ин уже не мог отвести взгляда от искренних детских улыбок и блестящих озорством глаз. Невольно они заставляли улыбаться и его тоже. Искренне, чисто, легко. Детская наивность, открытость и честность подарила ему ту свободу, о которой он так давно мечтал: наигранность ушла, будто ее никогда и не было. Он смог отпустить фальшь, окутывавшую его в плотный кокон из лжи и лицемерия. С детьми ведь все по-другому: на их честность он должен отвечать честностью. Чтобы не предать их доверия, он сам должен научиться доверять. Чтобы они полюбили его, он должен с открытым сердцем принять их самих. Совсем скоро он так привязался к малышам, что уже не представлял своей жизни без детей. Он знал о них все: кому нужно спеть перед сном, а с кем полежать, чтобы ребенок смог заснуть без кошмаров; с кем нужно играть, чтобы малыш научился общаться с другими, и как разговаривать, чтобы не напугать; как делать замечания, при этом не вызвав у ребенка обиду, но научив чему-нибудь; как сделать так, чтобы его послушались с первого раза и что рассказать, чтобы его слушали все без исключения. Дети так сильно любили Вэй Ина, что он не мог не отвечать им тем же.       Два года пролетели, словно сон, и Вэй Ин снова заходит в приют, с широкой улыбкой встречая бегущих навстречу сорванцов. — Учитель Вэй, Бао Лян вчера забрал машинку, которую вы принесли! — Учитель Вэй, а какую песню вы споете А-Мянь сегодня? — Учитель Вэй, за завтраком мы съели все-все, правда-правда! — Так, а теперь объясните мне, что вы, маленькие озорники, забыли на первом этаже у входа? — хитро прищурившись, Вэй Ин, наконец, смог вставить слово.       Ребята, до этого галдевшие с радостными лицами, пристыженно затихли и потупили взгляды. — Ну, и как это понимать? — вкрадчиво произнес Вэй Ин, скрестив руки на груди и улыбаясь уголками губ. — Просто мы так ждали учителя, что не смогли сидеть на месте. И попросили госпожу Мин отпустить нас сюда, — промямлил десятилетний А-Цзянь. — Вы же знаете, что я прихожу в девять и не минутой позже, — Вэй Ина до глубины души трогало такое отношение к нему, но правила есть правила. — Давайте договоримся, что вы больше не будете доставлять госпоже Мин неприятности и срывать утренние занятия, хорошо? — Хорошо, — понуро ответили дети хором. У Сяню оставалось только смягчиться, хотя он и не ругал их по-настоящему. Тут он заметил, что кое-кого не хватает, поэтому тут же обеспокоенно спросил: — Где А-Юань? — А-Юань в классе, учитель Вэй, — тут же отрапортовал А-Цзянь.       Взгляд Вэй Ина с обеспокоенного тут же превратился в ласковый и мягкий. Дети тут же заканючили: все знали, что А-Юань для их любимого воспитателя особенный. Самое интересное заключалось в том, что никто из них не обижался из-за этого, разве что понарошку. Пусть нехорошо выделять среди детей любимчиков, Вэй У Сянь не мог этому воспротивиться при всем желании. Да даже желания такого у него никогда не возникало. Вэнь Юань, которому всего через две недели исполнится четыре годика, поселился в сердце Вэй У Сяня навсегда. Поначалу он и сам не понимал, что особенного в этом ребенке: просто с первого взгляда на малыша, которому едва ли исполнилось два годика, когда он оказался в приюте, Вэй Ин ощутил острое желание всегда оберегать это чудо, в больших глазках которого сверкало понимание и несвойственная детям серьезность. Ну, вот как, скажите на милость, двухлетний ребенок может быть серьезным? Но Вэнь Юань мог и был. Малыш почти никогда не плакал и сохранял на лице поразительное спокойствие. Его глазки всегда внимательно следили за Вэй Ином, который носился с ним, как с фарфоровой вазой. Когда мальчик немного подрос, вопреки ожиданиям, он ничуть не изменился и оставался самым спокойным и серьезным. Редко можно было увидеть его улыбку, но, если та все-таки озаряла детское личико (что случалось, в основном, благодаря все тому же У Сяню), эта улыбка была самой прекрасной на свете. Вэнь Юань был любимчиком у всех, даже у детей. Все ребята из группы, за которой присматривал Вэй Ин, знали, что учитель был Вэнь Юаню, словно отец. Хотя, не все понимали точно, кто это такой, но часто слышали, как другие воспитательницы тихо называют их учителя «папа Вэй», когда речь заходила об А-Юане. — Ладно, хитрюги, что хотите послушать сегодня? — Воспитатель подхватил на руки самую младшую девочку, трехлетнюю А-Нин, и кивком головы показал остальным детям идти за ним вверх по лестнице. Галдеж тут же восстановился. Дети наперебой выкрикивали названия песен, которые хотели услышать от Вэй У Сяня, каждый день играющего им на флейте. Притихли они только тогда, когда им навстречу, из-за очередного поворота, вышел директор. — Вэй Ин, — укоризненно покачал головой господин Чан, при этом все же снисходительно улыбаясь, — твои подопечные тебе под стать.       Вэй Ину оставалось только беззаботно рассмеяться и пожать плечами, мол, ничего не могу с ними поделать. Он уже хотел пройти мимо, чтобы, наконец, открыть дверь в игровую комнату, но директор остановил его. — Задержись на минутку. Нужно поговорить. — Конечно, — Вэй Ин поставил на пол А-Нин, приговаривая: — Так, малыши, дружно топаем в класс, садимся в кружок и ждем меня. И чтобы было тихо! Не срывайте занятия хотя бы старшим!       Дети послушно двинулись в класс. Когда за старшим, А-Цзянем, закрылась дверь, директор Чан усмехнулся: — Сколько ты их не учишь, только А-Юань воспринимает серьезно все твои наставления! — Я, правда, не знаю, что с ними не так. — Проворчал Вэй Ин, потирая затылок. — Они никак не хотят заниматься утром, пока я не приду! — Ты слишком их любишь, поэтому совсем разбаловал, — покачал головой мужчина. — Тебе нужно быть с ними строже, А-Сянь. — Дядя, вы уже сто лет так не называли меня, — расхохотался Вэй Ин. На самом деле он пытался скрыть свою неловкость. «А-Сянь» привязалось к нему еще тогда, когда господин Чан встретил Вэй Ина в кофейне, где тот подрабатывал после школы. Директор часто приходил туда за своим любимым кофе, который Вэй Ин готовил просто безукоризненно. Милый мальчишка А-Сянь с широкой улыбкой и искрящимися добротой глазами нравился всем, поэтому, когда тот оказался в трудной ситуации, Чан Дэ Мин без раздумий стал тем, кто помогал юноше снова встать на ноги.       Директор улыбнулся и похлопал молодого человека по плечу. — Вы хотели о чем-то поговорить. Что-то серьезное? — Вэй Ин наклонил голову набок, разглядывая мужчину. Что-то было не так, и он это чувствовал. Директор был будто встревожен чем-то. — А-Сянь, — Чан Дэ Мин вздохнул и отвел взгляд. — Сегодня к нам приедет пара. Они хотят усыновить мальчика до семи лет. — Ох, — У Сянь немного растерялся. К ним нечасто обращались по вопросам усыновления или удочерения. За все два года, что Вэй Ин проработал в приюте, на его памяти было только четыре пары. Одна из них усыновила мальчиков-близнецов, итого пять детей покинули «Белый пион». Однако в то же время еще семеро оказались в детском доме. — Мне нужно показать им детей? — Да, — директор на мгновение замолчал, колеблясь. — Но дело в том, что у них на примете уже есть несколько детей. — И? — У Сянь все еще не понимал, в чем проблема и почему директор тянет время. — В их числе А-Юань.