Поздравляю, у вас сын.

На холодном кафеле гроздьями рябины разливалась бордовая кровь, постепенно с которой утекала и жизнь из уже и так остывшего тела. Кожу как будто покрыл иней, а глаза застелила молочная пелена, из-за чего некогда сочный травяной цвет превратился в мутно-фисташковый. Чернильные волосы прилипли ко лбу. Послышался последний вздох облегчения, и наступила вечная тишина и покой. Максу было всего лишь четырнадцать лет, и смерть показалась ему более перспективной нежели жалкое существование и нескончаемые муки, преследовавшие его с того момента, когда он наконец осознал себя и у него появилось личное «я», отделившиеся от родителей. Все дело в том, что Макс был неудачником, над которым природа решила посмеяться ещё во время его зачатия. Всему виной сперматозоид с хромосомой X, определивший всю его несчастную судьбу. Родители же были очень счастливы, ведь они так долго мечтали о малышке, что будет красоваться в новеньком розовом платьице, подпоясанном белым бантом, а на её плечи будут ниспадать иссиня чёрные кудри, с вплетенной в них алой ленточкой. К их сожалению, их мечтам не суждено было сбыться. Первый тревожный звоночек послышался, когда Максу было ещё пять. На удивление, он прекрасно помнил этот солнечный день, который они с мамой собирались провести в большом торговом центре, ведь вся одежка малышу была маловата. Зайдя в детский отдел одежды, мама повела его к стенду с прелестными пышными юбочками с множеством оборочек, платьями, отделанными кружевом, футболочками с изображением прекрасных принцесс, милых котиков и бабочек. «Фу, мам, я эту гадость не хочу!» — наморщив курносый носик, возмущался ещё тогда пухленький Макс. «Ну как же так, солнышко. Может тебе цвет не нравится? Хочешь эту голубую юбку?»-нежно залепетала мать, прикладывая к ребёнку очередную часть гардероба. На это малыш лишь захныкал пуще прежнего и начал топать ножками. В тот день они ушли с футболкой, с лицевой части которой красовался очередной супергерой, и мальчишескими шортами. Переломным моментом стал переходный возраст, пережить который Макс уже не смог. После шокирующего для родителей заявления, они просто затаскали беднягу по психиатрам, ожидая того, что те подтвердят неадекватность их ребёнка, но в который раз их ожидания не оправдывались. Мальчик замкнулся в себе, общался только с интернет знакомыми, являющиеся единственной отдушиной и источником поддержки, которой Максу тогда так не хватало. Стало ещё хуже, когда он испытал первую влюблённость. Она была прекрасна. Точеная фигурка, хрупкие плечи, аккуратнейшие черты лица и такой ясный взгляд цвета индиго сводили парнишку с ума. Так хотелось запустить пальцы в золотые нити шелка, притронуться к белоснежной шее, уткнуться носом в ключицу и задохнуться ароматом сушенной лаванды, что так сильно вскружил юную голову. София была идеальна во всем. Её голос переливался прохладным ручейком, когда она читала Шекспира во время праздников, а то, как она закусывала алые лепестки губ, задумываясь во время решения задач… В раздевалке Макс непозволительно долго смотрел на худые бёдра и грудь-персики, томно вздыхая и пытаясь унять сильное сердцебиение. Сразу было ясно, что ему ничего не светит, ведь он неудачник. На осенний бал София пошла вместе с первым красавчиком параллели восьмых классов. Именно в тот день на тонких запястьях мальчика появились ювелирные парезы. Макс знал, что лишь физическая боль способна затмить душевную. Он до крови кусал губы, оставлял тонкие полосы холодным лезвием бритвы, душил себя полотенцем до чёрных пятен в глазах, сбивал костяшки о кривое древо. Несмотря на все эти манипуляции, Макс заглушал свои рыдание белой пуховой подушкой по ночам. «Что же я такое сделал, чтобы мне так не повезло?! Почему я родился в этом никчемном, слабом теле?!»-задыхаясь от слез, шепотом кричал мальчик. Последней же каплей стало полное отвержение и неприятие со стороны родителей, которых, несмотря на все это нескончаемое дерьмо, он искренне любил. За ужином отец холодно сказал, что Макса отправят в католическую школу-интернат, в которой его уж наверняка избавят от, как он выразился, «дури» в его глупой башке. Последующее пронеслось слишком быстро: лестница, ванная, лезвие, кровь. Её было много, просто нескончаемый поток, который он не желал останавливать. В этот раз он резал вертикально и максимально глубоко.

••••••• Одинокая серая могила, ещё не успевшая подернуться старостью. Она была ухожена, лежал свежий букет пурпурных гиацинтов, которые переодически обновляли. Гравировка гласила: «Максин «Макс» Квинси желала лишь принятия…»