Где-то под потолком раздались громкие шаги, будто кто-то хотел продавить его, хотя чулан и так все еще держался только на честном слове. За дверью послышался визгливый голос, разрезавший тишину:
— А ну, живо вставай!
С кровати послышалось какое-то ворчание. Вот оно: приятное пробуждение в духе Дурслей; самых неприятных людей на свете, по мнению Кита Когане. Конечно, он уже привык к такому за последние одиннадцать лет, но все-таки это не прибавляло хорошего настроения. Да и к тому же он помнил, что сегодня за день; а именно — день рождения любимейшего, для дяди и тети, Дадли. Для Кита же Дадли был той еще занозой. Похожий на поросенка, только хвостика для идеальной картины не хватает, вечно румяный и недовольный, он бесконечно доводил Кита, и тому доставалось от тети и дяди еще больше обычного. Да, возможно, он не был идеальным ребенком, но это не давало Дадли права дразнить его чуть что, верно ведь? Хотя, быть может, неправильно отвечать на любую провокацию кулаками. Но Киту, все-таки, было легче винить во всем Дадли.
— Эй, ты проснулся?
С еле помещающейся в маленькое помещение чулана кровати, наконец, поднялось тело. Иначе его, пока, нельзя было назвать. Длинные черные волосы беспорядочно спадали на лицо и щекотали нос.
«Так, хорошо, нужно открыть глаза»
— Почти.
— Шевелись быстрее, — дверь приоткрылась, и в комнате на секунду показалась голова миссис Дурсль. — и сделай уже что-нибудь со своими волосами.
Сегодня планировался поход в зоопарк, дабы одиннадцатый день рождения «любимого Дадличка» прошел лучше всех. И нет, Кит не завидовал своему кузену. Ни ему, ни его тридцати шести… то есть тридцати семи подаркам в этом году. Ему было вполне достаточно донашивать за ним красную толстовку, которая была больше самого Кита в четыре раза. Зависти не было никогда. Эти люди ужасно боялись столкнуться со странностями, и это делало их настолько скучными, что никто бы не захотел оказаться на их месте. Вот и темноволосый мальчуган так решил и, начиная с восьми лет, пытался сбежать из нелюбимого дома. Его возвращали, ругали на чем свет стоит, но он проворачивал это вновь и вновь. Конечно, иначе у них будут проблемы с законом, и опасность будет грозить уже действительно любимому сыночку. Он ведь нормальный, без особенностей. А вот у Кита особенность была в виде довольно крупного шрама-зарубки на правой щеке. Сейчас она ему очень нравилась, хотя тетя Петуния пыталась придать шраму сомнительные ассоциации, ответив на логичный вопрос маленького ребенка о том, откуда этот шрам, примерно так:
— Ты его получил в автокатастрофе, в которой твоя мать загубила жизнь твоему отцу и нам: тем, кто теперь вынужден заботиться о тебе. И вообще, не приставай ко мне с вопросами.
Негласный закон, который всегда царил в этом доме: родителей Кита, особенно его маму, не обсуждать. А ему лучше вообще рот лишний раз не открывать. Он это понял, но, как, в общем-то, и все остальные правила, частенько его нарушал, за что, опять же, получал.
Но вернемся к этому утру. Кит предпочел бы просидеть в чулане весь день, потому как оно с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Дядя Вернон, тучный мужчина с забавными усами, принял тяжелое решение: взять Кита на этот праздник жизни. Дадли, конечно же, начал ныть, как его это бесит, что Кит все испортит, и вообще — у него еще не зажил синяк с прошлого раза, когда они оставались наедине. Кит закатил глаза и пробурчал что-то невнятное, и ему оставалось только радоваться, что этот жест никто не заметил из-за ярых споров о том, что же с ним делать. Остаток утра прошел мимо Кита и, кажется, он опять забыл поесть, поспешно скрывшись в своем чулане: лишь бы избавиться от общества Дурслей. Сегодня он надел праздничную черную футболку, черные джинсы и даже попытался убрать волосы с лица. На самом деле, он был немного рад, ведь, несмотря на то что ему уже было целых одиннадцать лет, он еще ни разу не был в зоопарке. Возможно, если он будет сегодня тихим, то все же сможет получить удовольствие от этого дня. Так что, хоть Дадли с его лучшим другом опять вели себя просто отвратно, Кит уже предвкушал встречу с его любимыми бегемотами вживую и даже был в несколько приподнятом настроении.
«Не ведись на провокации. Хотя бы ближайшую пару часов!» — мысленно повторял он себе.
Перед тем как пройти сквозь красивые ворота Лондонского зоопарка, Кит, как всегда, выслушивал ругань дяди Вернона. Тот пытался как-то воздействовать на мальчишку, чтобы он «не выкинул ничего такого странного, как всегда». Кит всячески кивал и пытался заверить дядю, что, правда, постарается. На самом деле, так было каждый раз, когда ему разрешали выходить в свет. И никто не верил, что день пройдет без этих странных выходок паренька с маллетом. Не то чтобы Кит врал направо и налево, но уже несколько лет с ним происходили действительно необъяснимые вещи. Вообще это случалось, только когда Кит слишком злился. То есть достаточно часто. На кухне раскаленные яйца начинали летать прямо мимо лошадиного лица тети Петуньи, слишком коротко подстриженные волосы отрастали обратно меньше чем за сутки. Ну и, самая постыдная история для Дурслей: когда в какой-то очередной школьной драке Кит резко начал обжигать своими прикосновениями лица ни в чем не повинных мальчиков. Сколько разбирательств было, но доказать причастность к этому Кита все равно оказалось невозможно. Наверное, в этом моменте, было бы честно признать, что дядя Вернон волнуется вполне обосновано. Однако его предупреждения не помогут, так что Киту хотелось освободиться побыстрее от нотаций, и он активно кивал в ответ на все слова и даже улыбнулся, когда они, наконец, прошли за ворота.
Кит держался на некотором расстоянии от Дурслей и наслаждался огромным разнообразием животных. Здесь были все: от мартышек до медведей, и даже величественные львы, которые, и правда, походили на царей. Честно, идти с Дадли в террариум не хотелось от слова совсем, но выбора у Кита не было. Кузен со своим лучшим другом сразу же побежал в сторону опасных кобр, потому что, видите ли: «они такие крутые, что могут быстро убить человека». Киту змеи никогда не нравились, но здесь же, видя их за стеклом, где им и жарко, и негде нормально поползать или поохотиться, ему даже жалко их стало. Они перешли от кобр к питону. Самая длинная в мире змея выглядела… масштабно? Нет, все же не впечатляли Кита змеи. Ну, никак. Мальчик не сразу понял, с чего вообще Дадли долбит кулаком по стеклу, но вид у змеи был, мягко говоря, недовольный. Он почувствовал ее усталую ненависть ко всему этому: к ее клетке, к этим безмозглым и жестоким детям, к смотрителям, что не позволяют сбежать отсюда. Кит хотя бы в школу ходить мог — хоть какое-то разнообразие. Он посмотрел сквозь стекло на питона и изобразил виноватую полуулыбку, будто пытаясь извиниться за кузена. Перед змеей, которая его не понимает.
«Мда, молодец Кит, сейчас Дадли это заметит, и опять начнется…»
Ну, или не заметит. Кузен, довольный тем, что растормошил питона, быстро сместил внимание на каких-то больших ящериц. Кит заглянул еще раз в террариум. Змея посмотрела в сторону Дадли злым взглядом, прямо как у Кита сегодня утром, а затем повернула голову в его сторону и подмигнула!
«Змеи вообще умеют подмигивать…?»
Кит был в замешательстве. Он сместил брови к переносице и не придумал ничего лучше, чем подмигнуть ей в ответ. Проблема заключалась лишь в том, что подмигивать он, конечно же, не умел, так что это было больше похоже на мучения больного Паркинсоном. Питон опять посмотрел на Дадли, приподняв голову к потолку, будто пытаясь закатить глаза.
— Наверное, ужасно сидеть здесь каждый день и видеть задир, которые лишний раз лезут в твой террариум и умеют только бесить. Сами бы посидели в таком! — Кит чувствовал прилив того самого раздражения, после которого обычно следовали драки, но тут можно было воевать только со стеклом.
Змея кивнула головой. И тут, конечно же, Дадли решил вернуться и опять начать стучать. Злость ударила в голову: почему и тут его кузен делает ситуацию еще хуже?
И тут произошло что-то совсем непонятное. Дадли резко провалился сквозь стекло, едва успев взвизгнуть, прежде чем нырнуть в каменный бассейн змеи с головой. В то же время, питон разворачивал свои кольца и постепенно выползал из своей тюрьмы. Вокруг раздались крики, но среди них Кит отчетливо услышал змеиное:
«Не дай им с-с-себя доконать! С-с-спасибо, ковбой.»
Злость сменило недоумение. У него все никак не получилось сложить события, как 2+2. И тут к нему пришла гениальная идея. Ведь это же прекрасный шанс сбежать с толпой поспешно покидающих территорию зоопарка!
Кит накинул на себя капюшон толстовки, скрывая приметную прическу, и быстро скрылся в перепуганной толпе. На самом деле Дурсли сами виноваты. Вот не поехали бы они в зоопарк, ничего бы такого не случилось… Хотя ладно, за это Кит мог даже поблагодарить их, но уже явно не сегодня. На сегодня у него планы получше. Лето же! Ветреное, но все же лето. Вот там, в двух шагах, за воротами зоопарка.
Кит выбежал на свободу и быстрым шагом пошел через Примроуз хилл куда глаза глядят. Теперь этот день был почти идеальным, ведь он мог делать, что хотел, вдали от ненавистной ему семьи Дурслей. Шум большого города, куча занятых людей вокруг, и он, никуда не спешит, наслаждается одиночеством. Не идеально ли?
К вечеру Кит понял маленькую проблему — идти ему некуда. Он мог, конечно, спрятаться на какой-нибудь детской площадке, но, если честно, это было глупой идеей. Он направился от набережной Темзы к Гайд парку и решил, что идея вот-вот придет ему в голову. Но идея не пришла, потому что полиция успела раньше. Кто-то, а именно, уже знакомый полицейский, схватил его за руку, и Кит недовольно опустил голову. А ведь все могло закончиться хорошо. Может, у Кита резко бы образовался какой-то родственник, и ему не надо было бы больше возвращаться на Тисовую улицу. Но хоть день выдался веселым: когда еще представится такая возможность — побыть не в школе, не в чулане и даже не видеть лиц Дурслей. Нужно во всем видеть плюсы. Но, в тоже время, это все равно не окупало две недели «чуланного ареста». Ходить в туалет по разрешению — ну где это видано вообще?!
И, как только санкции на выход из чулана и даже дома были сняты, странные события вновь начали происходить. Хотя сначала Кит подумал, что все вокруг — один сплошной розыгрыш. Он не был тем самым мальчиком, который верит в любую чушь.
Стояло почти солнечное утро. Все завтракали, и тут послышался характерный звук трения бумаги о металлический край дверной щели для писем, куда просунули почту. Конечно же, послали за ней Кита. На самом верху лежал внушительный конверт, запечатанный примечательной печатью с буквой «Х» и какими-то зверьми.
«Кто в наше время запечатывает так конверты вообще?»
На самом деле, обычно, Киту и дела не было до почты Дурслей, но тут письмо было необычным. На нем красовалось не только его имя, но и адрес. Пожалуй, первое письмо, адресованное ему. Это было бы даже немного волнительно. Было бы, если бы дядя Вернон не вырвал у него всю пачку, пришедших писем разом.
— Это мое! — возмущенно крикнул Кит.
— Да кто тебе с твоим характером писать-то будет, — ухмыльнулся в усы дядя Вернон.
Он опустил взгляд на злополучный конверт, распечатал его и прошелся по написанным строчкам. В этот момент он начал напоминать сеньора Помидора из той сказки, не иначе, таким красным стало его лицо от то ли злости, то ли страха.
«Видимо в этом письме не было ничего хорошего», — подумал Кит.
— П-П-Петунья! Ты только посмотри!
И без того длинное лицо тети, удивленно вытянулось. Женщина быстро перехватила письмо у Вернона. По первым строчкам она поняла, на что же так отреагировал ее муж. Она ничего не сказала, хотя в ее глазах точно читался страх. Быстрым движением руки та порвала письмо и выбросила его в мусорку. Вот такого Кит точно не ожидал. Они могут бояться чего угодно, но это его письмо, и они не имеют права так с ним поступать.
— Я, конечно, понимаю, что в этом доме у меня нет права голоса, но вы не имели права рвать мое письмо, — твердо сказал мальчик, нахмурив брови, развернулся и ушел в чулан. По доброй воле. Выпускать пар.
Но странности не прекращались, потому что на следующий день письмо пришло вновь. Теперь уже Кита не подпустили к почте. А письма приходили и приходили. Уже даже не по одному, и не один раз в день. Кит видел кучку сломанных печатей в мусорном ведре. Кому-то явно надо было, чтобы он все же прочитал это письмо. И однажды, когда дядя отвлекся, Кит смог незаметно взять одно из писем и, спрятав его под просторной толстовкой, прочитать в чулане заветные строчки, красиво выведенные изумрудными чернилами. На этом конверте красовался самый точный адрес из всех возможных:
«Мистеру К. Когане дом четыре по улице Тисовая, чулан под лестницей».
Забавно. Хотя внутреннее содержимое было еще забавнее.
«И из-за этого бреда было столько шума в их доме на протяжении целой недели?»
Кит, может, и был еще маленьким, но верить в волшебников и все в этом духе — это уж слишком. Да и какую они сову ждут? Хотя, в общем-то, в последние несколько месяцев, Киту не казалось удивительным увидеть парочку в их маленьком городке. Но это все равно ничего не доказывало и больше походило на глупый розыгрыш. Самое важное было в том, что письма перестали приходить, и дядя с тетей перестали злиться на Кита. Будто он сам себе их шлет. Хотя, Дадли, кажется, так действительно думал. Письма прекратились, жизнь вернулась на круги своя. Но ненадолго.
Это было после очередного раза, когда Дадли с Китом поцапались. Ничего нового. Мальчишка проводил вечер в бывшей спальне Дадли, в которую ему не так давно разрешили переехать, трогал покрасневшие костяшки пальцев, которые еще ныли после встречи с кузеном. Выходить в этот день ему уже было нельзя, хотя дверь в комнату и не заперли. Он уже почти задремал, когда послышался грохот: будто внизу кто-то что-то сломал.
«Может, Дадли все-таки продавил стул, на котором он уже столько лет качается? Хотелось бы на это посмотреть»
Но «спасибо» самому себе, Кит сделать этого сегодня не может. Поднявшийся внизу шум настораживал еще больше. Он услышал визг тети Петуньи, потом отчетливые возмущения дяди Вернона и, наконец, собственное имя. Так, ну это уже касается его напрямую. Он быстро вышел из комнаты и, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, побежал вниз.
Первым, что он увидел, были усы. Пышные, слегка завивающиеся вверх и рыжие. Вот усы дяди Вернона были просто легкой щетиной в сравнении с этими. Лицо у обладателя этих усов было, в общем-то, соответствующим. Взгляд мужчины быстро скользил от Кита до насмерть перепуганной Петуньи и обратно. И, боже, этот незнакомец носил бакенбарды. Что же его преследовали такие странные вещи последнее время? Как будто магнитом притягиваются…
Кит оглядывал комнату в поисках того, что же так грохнуло две минуты назад. Кажется, нашел: это была дверь, аккуратно приставленная к шкафу в коридоре. Кажется, этот рыжий незнакомец перестарался. Кит нахмурил брови, не понимая, что происходит. Одно радовало — дядя Вернон тоже не понимал, что происходит и пыхтел куда-то в свои теперь уже не самые крутые усы в этом доме.
— О, а вот и наш Кит! — мужчина был рад его видеть, и на его лице явно читалось узнавание. Не честно, ведь Кит его раньше точно не встречал. Такого он бы, определенно, запомнил. — В последний раз я видел тебя еще таким маленьким. А сейчас так вырос… Ты вылитая мать!
Лицо Кита приняло то самое выражение растерянности, при виде которого его даже тетя Петунья иногда прощала: настолько он казался беззащитным в такие моменты. Он явно ничего не понимал, и ему нужно было, чтобы кто-нибудь срочно, наконец, объяснил, что же здесь все-таки происходит. Тем временем, дядя Вернон взорвался:
— Я требую, чтобы вы сейчас же покинули дом, сэр!
— Да заткнись ты, Дурсль! — кажется, незнакомец не воспринимал здесь никого серьезно.
Но тут уже не выдержал сам Кит:
— А вы, собственно, кто?
— Точно, я совсем забыл представиться. Коран Иеронимус Уимблтон Смайт, преподаватель по уходу за магическими существами в школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Но ты можешь звать меня просто Кораном, — мужчина улыбнулся и стал казаться еще более доброжелательным.
— «Хогвартс»? Та, якобы, школа из письма-розыгрыша? — мальчик нахмурился.
Кажется, он только что спалился, что все же прочитал то письмо, и теперь его ждут неприятности.
— Это вы ему сказали, что это розыгрыш? — Коран приподнял одну бровь. — так знай ма…
— Вы ответите за то, что назвали меня пузырем, когда ворвались в наш дом! — о, конечно же, это был Дадли. От злости его щеки порозовели, и он стал еще больше похож на мистера Дурсля.
В ответ на его выпад, Коран спокойно достал из кармана его бесформенной одежды, допустим, это можно было назвать мантией, тонкую прямую палку с красивой рукоятью и сделал ей сложное непонятное движение в сторону Дадли. Тот взвизгнул.
«Теперь точно похож на поросенка» — пронеслось в голове Кита.
Но он даже не подозревал насколько был прав в таком сравнении сейчас. Миссис Дурсль забегала вокруг Дадли, не зная, как подступится к скулящему сыну, и, когда она буквально на пару секунд остановилась, Кит смог разглядеть маленький хвостик-завитушку, как в мультфильмах, который красовался у Дадли в районе копчика. И тут он впервые за долгое время засмеялся. Они переглянулись с Кораном и тот ему подмигнул:
— Теперь ты веришь в волшебство и Хогвартс?
— Только если меня там научат делать так же, — мальчик мечтательно улыбнулся.
— Ну, это тебе к другому преподавателю, пожалуй… Так ты пойдешь со мной?
Кит в ответ лишь активно закивал головой. Пожалуй, пойти с этим странным человеком было в любом случае лучше, чем остаться в доме, где за сломанную дверь Киту сломают лицо. Коран достал из кармана пергамент и перо. Кит все еще удивлялся особенностям этого нового мира, который перед ним мало-помалу открывался. Коран быстро, размашистым почерком написал:
Дорогой мистер Широгане!
Кит письмо получил и даже прочитал. Я его забираю, и завтра мы сделаем все нужные покупки для школы. Погода ужасная. Надеюсь, у вас все в порядке.
Коран!
Он достал из, видимо, бездонной сумки потрепанную сову, прикрепил к ее лапе письмо, подошел к дверному проему и вышвырнул птицу на улицу.
«Так вот, что значит «ждем вашу сову», — хмыкнул Кит.
Пожалуй, этот учебный год будет кардинально отличаться от прошлых.
