капли вниз по бедрам

у артёма меж пальцев тлеющий косяк, взгляд, лениво блуждающий по небольшой комнатке, донельзя забитой людьми, и несговорчивый блондин, удобно обосновывавшийся на его коленях. у артёма потерян всякой интерес к окружающей действительности, а все внимание целиком и полностью привлекают аккуратные бедра, обтянутые плотной тканью черных джинс. артём думает, что парнишке едва ли есть восемнадцать. артёма это не ебет. он слишком устал от повторяющегося день за днем сценария, устал от неприкрытой лести и лживых обещаний — обещаний самому себе — все изменить. у артёма прогрессирующее желание послать все к чертям собачим и свалить куда подальше, лишь бы не лишь бы не задохнуться от происходящего. у артёма блондин на коленях, представившийся глебом, и аккуратные пальцы, украшенные перстнями, скользят по гладкой коже, забираясь под футболку. парнишка не возмущается. парнишку никто не спрашивает. — покурим? — егор появляется откуда-то сзади, егор пугает, егор придерживает за талию очередную девчонку, но тёме поебать. он головой качает отрицательно, хмыкает, ощущая, как пухлые губы его шею старательно поцелуями покрывают, и шлёт нахуй собственные принципы. принципы и, кажется, что-то чертовски важное. у артёма панички и (не)много зависимость. зависимость от чужих расширенных глаз, от тихого шепота, от укусов и пьяных попыток потанцевать аккурат на его бедрах. тёма не знает, что он в нем нашел, но четко осознает, что этот вечер будет отличаться от остальных. тёма не дурак, тёма вожделение от заинтересованности отделяет за пару мгновений, но никак не может определить, какая из двух дверей ведёт в туалет. блондин плетётся сзади, блондин смеётся и улыбается, а артёму хочется его заткнуть. собственным членом, если можно. замок сломан, у них не больше пятнадцати минут времени, но каждый знает свою роль на это время — глеб на колени послушно опускается, ведет языком по внутренней стороне бедра и цепляет собачку зубами. и в глаза смотрит. так, блять, влюблённо и преданно, будто и не шептал вовсе всю эту грязь еще пару мгновений назад, будто и вправду чем-то отличается от остальных. нет, не отличается. тёма длинные волосы на кулак наматывает, двигает бёдрами и курит. курит-курит-курит, заполняет помещение дымом, лишь бы не тонуть в этом взгляде, лишь бы оставаться самим собой. тёма молчит и запрокидывает голову, ощущая, как юркие пальцы цепляют резинку боксеров. толкнуться, заставить запрокинуть голову, смотреть четко в глаза и любоваться слезами, смешивающимися вместе со слюнями — схема заучена до такой степени, что в горле тошнотворный ком появляется. глеб давится, глеб мычит протестующе, но здесь игра по чужим правилам, а победителей ждать не стоит. оба уже проиграли. у блондина застывающая сперма на острых скулах, красные глаза, нахмуренные брови и абсолютное непонимание происходящего. у артёма — прогрессирующее желание послать все к чертям собачим и свалить куда подальше, лишь бы лишь бы забыть.