Reverse

— Давай сыграем, Рюноскэ, давай сыграем! — радостный Ацуши носился по комнате, наступая в лужи крови и пиная уже посиневшие тела, — прошу, давай сыграем! — Я не хочу играть, — голос парня дрожал. — Нет, мы сыграем, сыграем, даже если ты этого не хочешь, — Тигр прижался лбом ко лбу своего гостя. — Не надо, — жалобно пробормотал Акутагава пока на его глазах появлялись новые слезы. Черные волосы собеседника царапали кожу. По крайней мере, ему так казалось. — Правила просты, ты же помнишь? Нет? Напомнить? Ох, ты такой забывчивый, — Накаджима отошел, направляя пистолет на очередную жертву, — я загадываю число от 1 до 10, а ты угадываешь, ответ произносим одновременно, если угадал, то я пробую свою удачу и спускаю курок, а если нет, то мы стреляем вот в этого молодого человека. — Что? Не надо, — Рюноскэ сильнее сжал свое пальто, когда увидел, что новой жертвой является его наставник. — Все зависит от числа, что ты назовешь и что я загадаю. Удача, никакого просчета и обмана. Только колесо фортуны определяет победителя. — Дазай-сан… — Я дам тебе возможность пообщаться с ним до того момента, когда выстрелю, — Ацуши вытащил кляп, выкинув тряпку на белоснежные волосы Гин, — бедняжка, а ведь она была довольно милой. Может, я бы украл ее сердце. Буквально. — Просто назови число, если я умру, то хотя бы не от своих головных болей, — Осаму улыбнулся, высказывая крайнюю степень отстраненности от происходящего. — Время вышло. Дазай-сан, попрошу нам не мешать, иначе мне придется воспользоваться вот этим острым ножом, — Ацуши продемонстрировал продолговатое лезвие, проведя по нему пальцем, а затем слизал выступившую кровь, — я бы хотел попробовать и вас, Дазай-сан. Акутагава молча следил за каждым движением Тигра, который уже успел сесть на колени к Осаму и смотрел прямо в глаза своему наставнику. Сначала он разрезал его рубашку ножом, а потом выкинул его. — Ох, кожа Дазай-сана такая нежная, вот только эти шрамы. Они все портят. Есть ли на вашем теле хоть одно свободное место для меня? — руки Накаджимы плавно переместились с груди на спину, задевая каждую метку, — а вы довольно податливы, даже ничего не скажете? Только не подумайте, что мне нужно ваше согласие. — Ты никогда меня не слушал, но у тебя все получалось, так что я привык молчать и следить за твоими действиями, — все это время Осаму и в самом деле наблюдал за ним, изредка поглядывая на бывшего подчиненного из-за плеча Ацуши, — мне повезло, что одним из моих учеников был ты. «…мне повезло, что одним из моих учеников был ты»? Рюноскэ опустил голову, его руки болтались, как у куклы. В его голове вдруг пронеслись все дела, которые ему довелось расследовать вместе со своим идеалом. Отчаяние, ревность, эта глупая игра. Все давило на него, ломая все принципы, которые однажды заставил принять Дазай. Он не хотел снова посмотреть на тот проклятый стул, чтобы увидеть их поцелуй, который добил бы его. — Р-расемон… — А? Ты что-то сказал, Акутагава? — Тигр поймал лапой белое, почти прозрачное лезвие, повернувшись за мгновение до того, как он остался бы без головы. Чуть усилив хватку, он обломил оружие своего гостя, — ты ревнуешь? Жаждешь поиграть? Точно! Мы же играем. Извините, Дазай-сан, продолжим, если вы выживете, а еще не стоит забывать, что я бы не стал вас касаться, когда позади нас сидит столь опасный мальчишка. Подумайте над этой задачкой пока еще есть время. А теперь начнем! Накаджима отправился за своим оружием, не замечая, как его учитель с легкостью освободил свои руки, но продолжал сидеть, до сих пор следя за тем, как на него направляют дуло пистолета. — Ну что ж, Акутагава, на счет три. Раз. Два. А? — Боюсь, Ацуши-кун, мы не продолжим. Трупы меня не привлекают, — Дазай схватил его за руку, вырвав пистолет, Накаджима стоял с широко открытыми глазами и намеревался что-то сказать, но смог только выплюнуть немного крови и что-то прохрипеть, прежде, чем упал замертво. Расемон оказался быстрей. — Дазай-сан… — Ты хорошо поработал, Акутагава, — Осаму подошел к нему, поднял голову легким движением и начал вытирать очередные слезы, — молодец. Рюноскэ прерывисто дышал и смотрел на свои руки. Его первое убийство сломало его. Он кинулся в объятия Дазая, уткнувшись носом в его плечо, вдыхая запах крови. — Пойдем отсюда, тебе нужно отдохнуть, — они направились в сторону выхода и были уже довольно далеко, когда в комнате раздался кашель. — Раз Дазай-сан любит живых, я постараюсь остаться единственным живым в его поле зрения, — Ацуши развел руки в стороны и начал смеяться, все еще захлебываясь кровью.