Альфа Центавра

      Когда Борис падает на сиденье около неё в этом отвратительном — сплошное клише — школьном автобусе, Тесса уже придумывает, как будет язвить в ответ на наверняка заготовленный и пару раз отрепетированный подкат, но он говорит только:       — Очки тебе эти не идут, ты в них на Спирсецкую смахиваешь жуть как!       А Тесса в ответ стягивает очки с перемотанной скотчем левой дужкой и куксится вся.       — Да пошёл ты.       Вот и влипла ты, девочка.       А потом привыкает. Домой теперь ездить не так нудно, да и акцент у Павликовского забавный; сам он, конечно, отбитый какой-то, переломанный весь будто, богом забытый — а Тесса-то чем лучше?       Так и сближаются.       Борис её учит всему, что сам знает: при самом жутком похмелье три глотка водки — и как новенькая, после марок не вздумай даже на алкоголь смотреть, ноздрю указательным пальцем зажимай, вот так, аккуратнее. Ах, и с Филом с английского лучше не разговаривай, не нравится он мне, мутный тип.       Полным именем её Борис разве что дразнит — «ну, блин, мать Тереза, и как мы в школу Попчика протащим, ты подумала?»       У неё с собой всегда перекись и пластыри (всё ворованное, конечно, но кого волнует), потому что «чёрт возьми, Борис, что у тебя с лицом опять?» и «ты можешь, блин, хоть минуту на месте усидеть?», а он жмурится, отворачивается, но терпит покорно, она ведь краешком губ касается свежего синяка на скуле — мама говорила так заживёт быстрее.       Тесса часто смеётся в ответ, тащит его за руку на спортивную площадку, опять её «прогуляем биологию, Борь, сдалась она тебе?» и взбирается на самую высокую трибуну.       — Ты же грохнешься сейчас, Тесса, давай слезай оттуда. Что удумала, bestoloch’?       — Если я буду падать, загадай желание.       Но падает, конечно, не Тесса.*       Она теперь борисова маленькая Альфа Центавра, путеводная звезда; подкрученными ресницами хлопает и улыбается, почти что светится; вся покрыта лавой с глубин, из самого сердца — пожар наружу, не приближайся.       Сама-то Тесса приручила волчонка — дикого, голодного, не-до-люб-лен-но-го. Вот только он всё равно в лес убежит, сколько ни ласкай. Целует её в лоб — горячечно так, почти по-отцовски, а потом идёт трахать свою Котку. Да и к чёрту Тессе эта любовь, своя или чужая, — всё равно больнее, чем сейчас, никто уже не сделает. Пайпер у неё сердце отобрал, а дыру в груди залатать забыл, так и болтаются там нити оборванные — Борис вот шить не научился.       — Да ты подъёбанная уже порядком, Ти, — сколько бы ни отнекивался, о ней Борис всё равно заботится больше, чем о себе, — любить, а не быть любимым. — Куда ручонки тянешь, понравилось, да? Ну конечно, понравилось, я-то дерьмом не накормлю, плохого никогда не посоветую. Ай, да я, а? Ай да Борис! То-то они меня дразнили там, в Украине ещё, типа Борис-поляк, ну что за чушь, а сами завидовали небось — во мне силы немного, зато ума, ух!.. Ты чего умолкла там, Тесс? Откинулась без меня, ну?       А сам бережно ей под голову плечо подставляет, да из рук бутылку забирает. Борис свою девочку в обиду не даст; сам вот обидеть может — а другой не посмеет, моё-моё-моё мол, ближе не подходите, а то скалиться начну.       С Тессой у него смазанные поцелуи по пьяни (влажные следы на ключицах и шее, отметины на груди и спине, губы только не трогай) и беспокойная возня, сбитые одеяла и безостановочный смех после очередного прихода.       — Давай-давай, выпьешь, и сразу тебе легче станет, сразу отпустит, — Борис её волосы приглаживает, а другой рукой поддерживает стеклянную, в его ладони она — тяжёлым грузом, бутылку. Тесса послушно глотает, и грудь привычно обдаёт жгучим теплом; а внутри уже пожар, минус на минус даст плюс?       И помнить она будет один-единственный их поцелуй.       Но чужих закушенных до крови губ и разъедающей соли на бледных, веснушчатых щеках Тесса не увидит — она вспомнит слова какого-то французского писателя из захудалой борисовой книжки**, с кровавым пятном на предпоследней странице, — «убегать нужно так, чтобы не оставалось следов».       В памяти Тессы их уж точно не останется.       Но разве позволит Альфа Центавра своему путнику сбиться с пути?