When the sun rises...

      Магнусу нечем дышать. Горло сжимает стальными тисками, легкие обжигает, словно огнем от недостатка кислорода, а в уголках глаз скапливаются прозрачные слезы отчаяния и непонимания. Его каждую ночь сковывают по рукам и ногам, не позволяют вдохнуть и хочется выть в голос от боли и безысходности. Потому что всему причина ни демоны или каверзные болезни, ни порча и даже ни опьяненные жаждой власти конкуренты, его враг — он сам. Точнее, его подсознание посылающие такие картины, что любой режиссёр фильмов ужасов от зависти захлебнулся бы. Эти кошмары возвращаются регулярно, как офисные планктоны спешащие на работу, так и они приходят, как только тяжелые веки смыкаются, а тело более не в силах совладать с усталостью давящей на плечи тяжелым грузом и прижимающим все сильнее и сильнее к земле, где его уже заждались объятия сырой почвы и жесткой деревянной доски. Ему снятся разные сны, но сюжет у них больно схож. Так или иначе, он наблюдает естественный круговорот жизни. Смерть любимого. Его забирает либо несчастный случай на охоте, либо время… Лишь Магнус остается все таким же неизменным, отвратительной константой. Бездушное изваяния отлитое из бронзы и украшенное драгоценными камнями, но холодное, как лед. Внутри пусто и тихо. Сердце останавливается раз за разом, с каждым последним вздохом слетевшим с губ Александра. Бейн хочет рвать и метать, вернуть любовь, сжечь этот гнилой мир до основания, разукрасить его лишь в насыщенный бордовый… Но он просто стоит и смотрит, внезапно оглушенный тишиной в грудной клетке. По-правилам: не бьется сердце — ты умираешь, маг был бы рад этому исходу, но он лишь дальше наблюдает за бурлящей жизнью вокруг не в силах что-либо изменить. В который раз Магнус резко распахивает глаза и жадно глотает воздух. Это вошло в привычку — просыпаться посреди ночи в холодном поту и с удушающим комом в горле. Сморгнув слезы, поворачивает голову и наблюдает за Алеком, мирно посапывающем под боком. Бейн протягивает руку, чтобы убрать прядь черных волос с глаз любимого, но, в паре сантиметров от его лица, одергивает себя. Аккуратно, чтобы не развеять мираж, соскальзывает с золотом отливающих простыней и, накинув шелковый халат, выходит на террасу. Прикрыв стеклянную дверцу, чтобы не впускать в дом шум пока еще спящего Нью-Йорка, присаживается в уютное кресло и притянув к себе ноги, укладывает подбородок на них. Лето подходит к концу и по ночам ветер становится все более холодным, не дающим забыть, что лето не вечно и праздник души подходит к концу, как и все в этом мире. Ему не хочется думать о чём-то, просто хочется проветрить голову, чтобы потом скользнуть в теплые и такие родные объятья, на ночь стать хрупким и слабым, доверяя себя в надежные руки и просто утонуть в счастье. Всего лишь до рассвета. Разве он так многого просит? — Похоже, что «да», — горько усмехнувшись шепчет Магнус в никуда. Для всех людей и остальных существ этой планеты и одновременно никому. Самое отвратительное, такое мерзкое и липкое, поселившееся там, внутри Магнуса — безысходность. Осознание того, что ничего не вернуть, время и души ему не подвластны. Это выше его полномочий. Боги, словно насмехаясь, дают силу и власть и наблюдают, как ты играешь в Бога, как строишь свою жизнь сам. Кирпич за кирпичиком. А когда кажется, что ты наконец-то достиг того самого настоящего счастья, они отбирают все. Оставив с руинами твоей счастливой жизни и изуродованным нутром. Насмехаются свысока, гогочут и шепчут: «Как же он жалок»! Магнус не сдерживает себя от этого порыва и гневно показывает средний палец небу. — Знаешь, небо не виновато, что из-за ночных огней города не видно большой медведицы, — Магнус вздрагивает от неожиданности и оборачивается, что бы наткнуться на самодовольную ухмылку на прекрасном лице и, показав напущенное недовольство, отворачивается. Какое притворство! Он готов до скончания времен любоваться его красотой. Алек босой и в одних пижамных штанах, с «вороньим гнездом» на голове и с поддёрнутыми сонной дымкой глазами очарователен. Он подходит к магу со спины и облокачивается о спинку кресла. Магнусу не нужно объяснять, что он забыл в три часа ночи тут, Алек и так все знает. Поэтому он приходит и остается лишь на ночь, ускользая с рассветом, оставляя после себя смятые и холодные простыни. Приходит чтобы поддержать — не больше. И это, откровенно говоря, сводит с ума. Оба знают, что пришло время поставить точку и закончить весь этот мучительный спектакль. Но оба молчат. Магнус подскакивает с кресла, как ошпаренный. Он и не заметил за всеми своими размышлениями, как начало светать. В ужасе оборачивается и смотрит прямо в любимые глаза. Лицо Александра расслаблено, мягкая улыбка и теплый взгляд из-под ресниц. Он сокращает между ними расстояние в два шага и протягивает ладонь к щеке Магнуса. Тот непроизвольно дергается, как от удара током. Все не может привыкнуть к холоду мраморной кожи Алека. Но, поборов первый позыв отстраниться - все же льнет ближе к ладони, как брошенный кот, который изголодался по ласкам заботливой руки. Магнус одними губами шепчет имя охотника и не может продолжить из-за чертового кома в горле. А хочется так много сказать… — Пора, — шепчет Алек и невесело улыбается. Магнус отрицательно мотает головой и пытается развеять кокон отчаяния окутавший его. Он не может, это выше его сил. — Еще немного, — хотелось бы, чтобы голос звучал твердо, но он предательски дрожит. — Пора отпустить меня, Магнус. Александр растворяется в теплых лучах утреннего солнца, которое, будь воля мага, никогда бы не всходило. Лучше вечно жить во мраке, чем купаться в золоте света с разъедающей чернотой вместо сердца. «Нет, нет, нет…», словно мантру, шепчет маг. Он не готов, да и как к такому подготовиться? Он жмурится до цветных бликов и слова растворяются во всхлипах. Он кричит, срывая горло. Выплескивает обиду на все: жизнь, смерть, время... — Магнус! Его зовут, но голос такой далекий и недосягаемый. — Магнус, проснись! Не успевает Бейн открыть глаза, как его сгребают в охапку теплые руки. Он утыкается в шею Алека и не может насытиться этим запахом. Хочется впитать его полностью и без остатка. Александр что-то шепчет и гладит его по спине. Это успокаивает и счастье, которое ощущается легкостью в теле, возвращается. Магнус искренне улыбается и отстранившись, встречается с мягким и немного встревоженным взглядом любимых ореховых глаз. Алек невесомым прикосновением смахивает непрошеные слезы и оставляет целомудренный поцелуй на губах. Магнус все еще дышит часто, но не из-за кошмара, а из-за того, что солнце залило их спальню, окрашивая ее в теплый медовый цвет, а Александр, его Александр, рядом и так будет всегда.