***
— Мне кажется, что что-то не так, — тихо говорит Ёнджун, разрывая практически абсолютную тишину класса. Ючон на его вопрос кивает в сторону их в последнее время далеко не идеальной старосты, которая вдруг начала вести себя примерно так, как в самом начале учебного года. Джун на девушку смотрит и всё равно продолжает не понимать, что не так. Наверное, потому что в чёрный краситься она ходила как раз с ним, и потому что с недавних пор парень знает примерно половину её жизни. Идея сблизиться с этой Чхве, видимо, была неплохой и, как ни странно, достаточно легко осуществимой. Возможно, всё потому что у них неплохая совместимость по гороскопу… — Все молчат, чтобы не спугнуть, — говорит Пак так же тихо, но слышат это примерно все присутствующие в классе. Джису оборачивается на их парту и кидает мимолётную улыбку. — У нас, вроде, по корейскому первый экзамен, какого чёрта эта женщина так довольна жизнью?.. — Ну… Ёнджун не успевает закончить свою гениальную мысль из-за того, что это перестаёт быть нужным. Опаздывающая часть их класса начинает плавно вваливаться в помещение и рассаживаться по своим местам. Среди кучи подростков мелькает и рыжая голова девушки, от вида которой Джису даже со своего места вскакивает. Да, Йеджи она не видела долго, даже слишком. Настолько «слишком», что даже её железная выдержка даёт заднюю, а глаза начинают гореть тем самым детским огоньком нетерпения. Чхве даже своего соседа по парте на последнюю неделю учёбы в семестре выгнала, чтобы Хван сидела рядом с ней. Йеджи похорошела — даже при очень большом желании Джису не может это отрицать. Хотя… Сегодня она почему-то не может отрицать и тот факт, что настроение пошло в гору у неё только из-за Хван. Альфа покрасилась в ярко-рыжий, похудела и, по всей видимости, очень сильно устала. Хоть девушка и пытается держать на лице приветливую улыбку, которую она выучила при подготовке к дебюту, Джису не может не заметить в её глазах отсутствие блеска ребячества, что было присуще ей ещё пару месяцев назад. Альфа садится на единственное свободное место и кидает на Чхве взгляд. Кажется даже, что на мгновение он теплеет. Урок химии. Учитель монотонно рассказывает новую тему, но Джису, которая обычно заинтересовано слушает, не может сейчас распознать ни одного его слова. Длинные испорченные волосы падают на лицо, прикрывая странную неловкость. Хван и Чхве переглядываются, и Йеджи берёт ручку, быстро что-то черкает в тетради. Джису думает, что альфа записывает лекцию, но нет. Девушка пододвигает к Чхве тетрадь и тыкает в текст. «Соскучилась?» — быстрым корявым почерком, который достаточно сложно разобрать. «Очень», — пишет в ответ Джису почти каллиграфично-красиво. Хван незаметно (как ей самой кажется) тыкает девушку в щёку, на что та агрессивно сдувает с лица прядь волос. И вот этот около романтичный кринж сейчас наблюдает весь класс вместе с преподавателем. Однако учитель Нам, наверное, решает никак на это реагировать. Он, как и сидящие перед ним подростки, старается думать, что это всё глюки… Потому что кто-кто, а Чхве Джису уж точно не будет заниматься подобным прямо посередине урока… Так эти несчастные сорок пять минут и проходят. Звучит звонок, учитель отпускает детей, и уходит сам. Часть подростков выходит из кабинета за ним, но есть и много тех, кто хочет поговорить с Хван. Они подходят к их с Йеджи парте и начинают что-то спрашивать. Альфа в основном молчит и улыбается, потому что одноклассники не дают ей вставить хоть какую-то цельную фразу. Джису встаёт и берёт подругу за руку. А потом тащит её к выходу под удивлённые взгляды товарищей. Йеджи выдыхает и отцепляется от чужой ладони. — Эй, ты чего такая агрессивная? — смеётся она, легонько пихая омегу в плечо. — Давай сходим к Рюджин с Черён, м? Давно не видела их, эх… — Скажи спасибо, что я увела тебя из того цирка, — Джису вытягивает губы ниточкой и хлопает глазами. Йеджи делает вид, что не знает, о чём говорит младшая. Но Чхве не была бы собой, если бы не могла понимать мысли Хван по одному выражению её лица. Девушки спускаются с пятого этажа и приближаются к излюбленному клубу журналистики. Мимо пробегают толпы младших, пытаясь попутно их снести, поэтому Хван инстинктивно берёт Джису под локоть. Омега от подобных жестов старшей никогда раньше не смущалась, но сейчас ей почему-то очень неловко. Наверное, она отвыкла. Йеджи, кажется, тоже — всё-таки длинные месяца, проведённые в сугубо альфьем коллективе дают о себе знать. Дверь открывается и в нос альфы тут же бьёт сильный запах Рюджин, который почему-то стал главенствовать в этой комнате даже больше, чем было раньше. Такое ощущение, будто альфа нашла соперника, которого пытается вытеснить. Однако пока что в помещении не видно никого нового: всё те же Рюджин и Черён, почему-то даже без Субина, которые… Работают?.. Они разве не только едят в этом клубе? — Похоже, первогодки всё-таки сбили нас с лестницы, Джису… — Йеджи заходит внутрь помещения и сразу же подходит к Рюджин. — Вот это ты дисциплину наладила, конечно… — Вэу, это кто тут у нас такой красивый родился, м? — Шин поднимает глаза на знакомый голос и, улыбаясь, встаёт с места, чтобы обнять подругу. Затем это же делает и Черён. Джису садится на стол и подпирает голову рукой, локтем упираясь в бедро. — Ну, родился — сильно сказано, — Йеджи повторяет действие Чхве. — Я стара уже. Но по поводу «красивой» соглашусь, — и заговорчески хлопает глазами. — С каких пор вы умеете делать что-то полезное? — Примерно с тех же пор, как ты разучилась ходить в школу, — наигранно-грустно вздыхает Черён и кладёт голову Рюджин на плечо. Старшие следят за этим, казалось бы, привычным в их компании жестом, и замечают, как Шин сводит брови и напрягается. — Что случилось? — тут же спрашивает Йеджи, а Джису пихает её в бок. Не их это дело. — Много чего. Начиная с того, что Субин-и больше не пахнет девственником, и заканчивая водорослями вместо волос на голове Джи-онни, — пожимает плечами Шин и достает из своего нескончаемого запаса чипсиков. — Что? — Ли удивлённо кидает взгляд на альфу. — А почему я не заметила… — Запах девственника — это как вообще?.. — морщится Чхве. — Ну… — Я не думаю, что они поймут, Рюджин, — говорит Йеджи. — Омеги не так чувствительны. — Ой, всё… — Черён отодвигается от Шин и картинно складывает руки на груди. — Он же с Ёнджуном-оппой переспал, да? От него больше тоже не пахнет девственником? — Не хочу тебя расстраивать, но Ёнджун им и не пах, — Рюджин пихает горсть чипсов в рот. — Да и вопрос тупой. Субину вряд ли кто другой даст, и вряд ли он кого другого захочет, — не совсем внятно произносит она, пока дверь помещения резко захлопывается. Девушки дружно поворачивается ко входу и лицезреют двух явно не очень довольных от жизни и всего происходящего Чхве. Ладно, одного недовольного Чхве. У Ёнджуна лицо такое, будто ему всё равно (как обычно). — О как, — Йеджи подскакивает на ноги и подходит к парочке, после чего поглубже вдыхает. — И правда. Поздравляю, что ли? — очень кринжово, на самом деле. Она пожимает Субину руку и отходит назад. — Займитесь своими личными жизнями, пока их остатки ещё существуют, — Субин зол. — А, ой. У некоторых же даже они мертвы. Шин кривит одну бровь и вновь пихает руку в шуршащий пакет с едой. Да… И вот в таком настроении её лучший друг прибывает уже не первую неделю. Рюджин честно не понимает, что у него случилось, а на прямые вопросы он только огрызается ещё больше. Девушка думала над вариантом спросить у Ёнджуна, что всё-таки у них не так (потому что вряд ли Субин будет так хуебеситься из-за своей собственной проблемы), но, увы и ах, то ли сам старший от своего парня не отлипает, то ли Бин от омеги. И это при том, что они в разных классах… — Юморишь, юморишь… — тихо вздыхает Ёнджун, кладя руку на ухо Субина. — Йеджи, тебе крупно повезло, что я всё-таки заставил твою женщину привести себя в порядок. А то её вид несколько недель назад довёл бы тебя до ещё большей моральной травмы, чем дебют и жизнь айдола. — Точно, Рюджин же говорила про какие-то водоросли… — Хван медленно поворачивает голову в сторону Джису, пока та вжимает свою ближе к плечам. — Джису-я, что за?.. — Давай не будем обсуждать это сейчас… Да, изменилось действительно многое.***
Бомгю смотрит на учителя английского, потом на отвечающего у доски одноклассника, потом на сидящего впереди омегу, потом на унылую рожу Кая и вздыхает. Только ему показалось, что день начался более-менее приятно (сестра утром не истерила, а дождь не решил внезапно утопить его по дороге), как его дорогие сердцу друзья начали творить какую-то дичь. Не сказать, конечно, что обычно они её не творят, но на этот раз Бомгю в ней не участвует, походу… Во-первых, Юна сидит с Тэхёном. Это очень грустно, потому что Чхве приходится сидеть с Хюнином и слушать его охи-вздохи страданий по жизни. Во-вторых, Шин не просто вытиснула Бомгю с его законного места рядом с Тэ — она от Кана в принципе ни на шаг не отходит и постоянно куда-то его утаскивает. Утаскивает достаточно далеко, чтобы омега надолго уходил из поля зрения Чхве, что раздражает и напрягает. И, в-третьих, Кай. Он страдает ещё с того дня, как Юну экстренно забрали домой с их «прекрасной» поездки. А чтобы перестать это делать, ему нужно поговорить с Шин. Но как это сделать, когда та постоянно ходит под «защитой» Кана? Бомгю растекается по столу и вздыхает, накрывая голову учебником. Его друзья придурки, и он не понимает, как им помочь. Да и нужно ли это делать, когда проблема заключается в обычной неловкости? По сути ведь им просто стрёмно подойти друг к другу, чтобы обсудить «проблему» как делают это нормальные люди. Тяжко… Прикидывая в голове все за и против идеи дать Хюнину пинок под жопу, парень пропускает все слова учителя мимо ушей и вновь возвращается к реальности только под шум звонка. Он быстро собирает учебники, убеждается в том, что их прекрасных омег уже нет поблизости, и хватает Кая за шкирку, отводя в коридор. Они доходят до своего излюбленного места (страшного тёмного угла), и Чхве бьёт другу внушительный такой подзатыльник. Кай шипит, а Бомгю начинает. — Вы совсем идиоты? Вам, блин, не четырнадцать даже, а ведёте себя более тупо, чем твоя сестра в десять, — он закатывает глаза, на что Кай вспыхивает негодованием. — Почему вам так трудно высунуть свои языки из жоп друг друга и нормально поговорить? — Ты думаешь, что я не хочу этого?! — почти истерично отвечает Кай, хватая друга за плечи. — Ты, блин, будто сам не заметил, что я к ней буквально подойти не могу! — Подойти ты к ней можешь… — А поговорить — нет! Она шарахается по всей школе от меня. И ладно, если бы одна, но нет! Она это делает с Тэхёном в паре! Даже если я выловлю их, она точно с ним в каком-то сговоре. Да даже если и нет, он её из любой кринжовой ситуации выведет чисто из солидарности. Ну и из-за того, что они лучшие подружайки… — Подошёл, взял за руку и увёл её. — Я не хочу, чтобы меня снова били по лицу. Я тебе напомню, Кан занимался боксом раньше. То, что тебя ещё ни разу не лупили, ещё не значит, что он нежная омежка. — Но поговорить с ней в любом случае надо, Кай, — Бомгю скидывает с себя чужие руки и несильно отталкивает Хюнина от себя. — Ты ведь на самом деле не тупой, сам всё понимаешь. — Мне нужно как-то их разделить… — Кай прижимается спиной к стене и тяжко простанывает, начиная пытаться думать. А получается у него это плохо… — Кто сегодня дежурит? — Джемин с Джонханом, а что? — А следующие? — Тэ и Юна. Кай ещё несколько мгновений стоит, вдупляя в пустоту и, кажется, думая о жизни, после чего растягивается в своей гаденькой ухмылке и, чуть ли не присвистывая, уходит, оставляя Чхве молиться, чтобы внеочередная «гениальная мысля» Хюнина не стала для него крайней точкой в их с Юной только начавшихся отношениях. На самом деле, идея Хюнина не так уж и плоха и даже не противозаконна. Он просто попросит своих одноклассников поменяться с Юной и Тэхёном днями дежурства, аргументируя для последних это какими-нибудь до безумия важными делами. Настроен парень серьёзно, ведь задуманное он идёт выполнять сразу же, не смотря даже на то, что до конца учебного дня ещё два долгих урока. Омеги, кстати, быстро соглашаются, в «оплату» прося рассказать им, что всё-таки произошло со старостой на той самой поездке. Джемин и так, в принципе, знал большую часть этой истории, но самое неловкое и интересное осталось для него за кадром…***
Чат «Гарем Рюджин».
rumor_master: 15:32 Мои хорошие Я держу вас в курсе У нас готов топ омежек школы Распределяйтесь в две пары и готовьтесь к интервью с ними wine_chan: 15:32 Вроде как сделать этот топ было моей идеей Но даже я об этом забыла давным давно Fox: 15:32 Мы все об этом забыли Bread_addict: 15:32 + rumor_master: 15:32 Так или иначе Эта херня готова уже как две недели Просто там на первом месте Юна Нужно было дождаться когда её класс вернут на родину wine_chan: 15:33 Ежедневно задаюсь вопросом Какого хрена у моей пездючки столько поклонников Она конечно красивая но тупая просто жесть… rumor_master: 15:33 Я думала в последнее время она немного эволюционировала wine_chan: 15:33 Вот именно, что НЕМНОГО и в ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ rumor_master: 15:33 Ты в неё не веришь -_- ТАК КОРОЧЕ Жду вас всех после уроков в клубе Обсудим *all Bread_addict: 15:34 Сама придти не забудь, ага rumor_master: 15:34 Я всегда прихожу на собрания Я президент, алло Bread_addict: 15:34 Мало ли что***
Субин, конечно, не Скорпион, но ближайшее будущее всё-таки угадал. Правда нет не только Черён, но и всей их компашки первогодок и иностранцев. Из-за этого атмосфера в помещении становится всё напряжённее и напряжённее. Тишина, до этого нарушаемая только щёлканьем автоматической ручки, разрезается голосом Рюджин, который почему-то даже не является каким-то особо раздражённым. Гораздо больше в нём грусти и усталости. Однако она замолкает быстро, и вновь наступает «минута молчания», посвящённая, видимо, остаткам нервных клеток Шин. — Может домой пойдём? — предлагает младшим Ёнджун, кладя подбородок на плечо Субина и дыша ему прямо в ухо. — Не думаю, что есть смысл ждать их. — Ёнджун, я сейчас оглохну, — тихо вздыхает Субин, кладя руку омеге на плечи и приобнимая его. Старший Чхве целует парня в щёку и поворачивает свою голову набок. — Я вот заметила кое-что, — Рюджин перестаёт мучать ручку и кладёт её на стол. — Ты ведь называешь его только по имени. С каких пор он перестал быть хёном. Не уважаешь, да? — девушка пытается пошутить, однако смешно не становится ни ей, ни остальным. — С тех пор, как на каждое моё формальное обращение он отвечает «я Ёнджун», — грубоватым тоном отвечает Субин. — Да что с тобой не так, блин?.. — А с тобой? — внезапно спрашивает Ёнджун, переводя внимание девушки на себя. Рюджин нацепляет лёгкую улыбку и вновь занимает ладонь письменными принадлежностями, но на этот раз карандашом, который через пару мгновений с хрустом делится на две части. Уголки губ начинают подрагивать, и Шин опускает лицо вниз. Как же она не любит, когда у неё спрашивают что-то подобное. Особенно, если с ней действительно не все в порядке. — Всё нормально, — говорит девушка, прикрывая лицо руками. — Просто устала. — И это, на самом деле, даже почти не враньё. — Ты уже задолбала страдать из-за того, что даже не произошло, — Субин внезапно встаёт с места и садится на стол прямо перед лицом Шин. — Черён. Любит. Тебя. Как впихнуть это в твою тупую голову? — Субин, ты… — Да, я Субин. А ты, видимо, идиотка. Хотя, я уже говорил тебе всё это, — парень неожиданно бьёт кулаком по столешнице. — Я даже не знаю, что посоветовать тебе, Рюджин… Девушка хлопает себя по щекам и поднимает взгляд на друга, после чего проделывает те же махинации и с ним. Может, она и правда просто надумала себе всё? Она могла бы в это поверить, если бы не видела, как Черён скрестила пальцы в тот раз. Шин думала, что ей станет легче, но нет. Она вновь с головой окунается в учёбу, пытаясь выкинуть из головы мысли об омеге; она вновь пытается заесть свой стресс вредной едой; она вновь пытается избегать встреч с Ли. Даже как-то надоело. Рюджин вздыхает и думает о том, как лучше сменить тему. Субин от паузы в разговоре начинает постукивать пальцами по столу и в итоге вновь подсаживается к Ёнджуну. Рюджин, если честно, даже завидует. Она безбожно завидует Субину с Ёнджуном, которые в своих отношениях буквально расцвели. Особенно это видно по старшему, что рядом со своим альфой вновь научился быть счастливым. Рюджин хочет, чтобы у неё с Черён было так же. Девушка собирает вещи, берёт из ящика очередную пачку чипсов и выходит за дверь, ощущая себя лишней в этой идиллии. Чхве провожают её взглядами и молчат. — Я и правда такой злой в последнее время? — спрашивает младший у омеги, пока тот растягивает губы в улыбке. — Да. Очень даже, — Ёнджун обводит чужое лицо руками и целует. Не так невинно, как бывает на людях, а со всей нежностью, что имеет по отношению к любимому. Субин ему отвечает, кладя одну ладонь на чужое бедро, но быстро отрывается, чувствуя, как сознание начинает заплывать. — Я не могу ничего поделать, — Субин чмокает омегу в нос, после чего Ёнджун прикусывает его за ухо. Субин постоянно прокручивает в голове слова Ёнджуна, что чуть ли не захлёбывался слезами в его руках. Субин просто не может перестать злиться — на себя, на тех выродков, на судьбу и, кажется, на весь мир.***
Дверь кладовой захлопывается, и Бомгю раз пять за одну секунду успевает пожалеть о решении помочь этому придурку Каю в реализации «плана». Тэхён, которому альфа пообещал просто помочь донести вёдра до класса, поворачивается на Чхве с лицом полным непонимания. Бомгю на это прикусывает губу и пожимает плечами. С другой стороны двери звенят ключи, закрывающие подростков в этом прекрасном захламлённом помещении, и Тэхён решает дернуть за ручку. Ну, конечно же. — Это что значит? — Тэ поворачивается к парню и складывает руки на груди. — Кай что-то задумал, да? — Согласись, им нужно поговорить, — говорит Бомгю, осматриваясь вокруг: раньше он не замечал, что это помещение настолько большое, и что в нём находится такое огромное количество всякого. Несколько железных заставленных хламом стеллажей, куча вёдер, швабр, тряпок, веников. Окон, естественно, нет, и весь свет в помещении исходит от нескольких лампочек, одна из которых находится прямо над главным «украшением» комнаты — над стиральной машиной. — И надолго мы тут? — Не знаю. Думаю, что да, — Бомгю снимает с себя пиджак и кидает его на стиральную машину, после чего хлопает по ней. — Садись. Пообщаемся. Кан не задаёт никаких вопросов и делает то, что ему сказано. Усаживается на пиджак младшего, после чего Чхве встаёт между его ног и кладёт руки на чужую талию. Тэхён опирается спиной о стену позади и зарывается пальцами в его волосы, любовно убирая длинную прядь чёлки за ухо. — Не думаешь, что пора подстричься? — начитает Тэхён, скрещивая ноги за спиной Бомгю. — Или тебе и так удобно? — он собирает часть волос Чхве в хвост и фиксирует их ладонью. — Нравится? — альфа усмехается, приближаясь к лицу омеги своим. Тэхён выдыхает ему прямо в губы и на секунду закатывает глаза, фыркая. Бомгю любит внимание, любит, когда его хвалят, любит, когда это делает Тэхён. И Кана он самого тоже любит, поэтому тянется к нему дальше, соприкасается с чужими губами и улыбается, пока целует омегу страстно, иногда покусывая и сжимая его тело сильнее в своих руках. Кан любит напор младшего, любит чувствовать на себе его жадные взгляды, просто любит его самого. — Всегда нравится, ты же знаешь, — выдыхает Тэ, когда альфа отстраняется. — Ты в последнее время особенно меня любишь, или мне кажется? — продолжает пытаться смутить омегу Бомгю. — Сам лезешь ко мне при посторонних, целуешь постоянно. Бомгю усмехается, когда Тэхён всё-таки отводит взгляд в сторону. Они оба знают, что Тэхён обычно таким образом любит проявлять свою ревность. А ревнует он к Каю, да… Хоть и все четверо из их компании понимают, что все эти «подкаты» между Хюнином и Бомгю не более, чем шутка, Тэхён не может сказать, что ему все это особо приятно. Ладно ещё раньше, когда они, как два дебила, не могли признаться друг другу в чувствах, но сейчас-то это даже как-то неприлично. Из-за этого, кстати, Бомгю в последне время пытается приколы Кая обрывать рядом с корнем. Что только не сделаешь ради любимого… Бомгю продолжает что-то болтать, а Тэхён ничего не отвечает, смотря альфе то в глаза, то на губы, к которым хочется вновь прильнуть и уже не отрываться. Красивый, Бомгю до безумия красивый, и Кан хочет постоянно напоминать об этом самому Чхве. Особенно когда тот часами стоит перед зеркалом утром, пытаясь намазать на своё лицо все, что попадётся под руку. У Бомгю много проблем, одна из которых связана с самооценкой, и Чхве старается это отрицать всеми возможными методами. Только вот Тэхён не дурак. Понимает, что постоянные «выебоны» слишком сильно похожи на защитную реакцию. — Люблю, — внезапно прерывает словесный поток альфы Тэ и проводит носом по его шее от челюсти до плеча, вдыхая чужой усиливающийся запах. — И я тебя, детка, — Бомгю зарывается ладонью в короткие волосы на чужом затылке, чувствуя, как его ключицы начинают покрывать поцелуями. Тэхён спускается ниже, заставляя Бомгю слегка отодвинуться и дать омеге опуститься на собственные ноги. Лёгкие волны возбуждения проходятся по телам подростков, и старший поворачивает альфу к стене спиной, после чего вжимает его тело в неё настолько, насколько может это сделать. До Чхве внезапно доходит, к чему его тут его подводит Тэхён всё это время и вздыхает, осознавая, что сейчас до нормального секса с проникновением они дойти не смогут, потому что контрацептивов с собой нет. Грустно, конечно, но не прям до смерти. Парни вновь встречаются губами и гуляют руками по разгорячённым телам друг друга, пока напряжение нарастает вместе с количеством феромонов, витающих в воздухе. Тэхён опускается перед альфой на колени, предварительно положив под них всё тот же пиджак. Он расстёгивает ширинку чужих штанов и спускает их. И всё под этот пристальный, испепеляющий взгляд тёмных мутных глаз. У Бомгю с лица насмешливая пошлая улыбка не сходит уже, кажется, дофига и дольше, и он поглаживает Тэхёна по тёмной голове, пока омега вытаскивает его член из белья и опускается на него ртом. Бомгю стонет, причём достаточно громко, чтобы Тэхён легко стукнул его по бедру — всё-таки не хочется, чтобы их запалили случайные прохожие. Пусть время занятий и подошло к концу, но в школе всё ещё полно людей. Многие учителя ещё не ушли с работы, а большенство детей сейчас находятся в своих клубах. Бомгю, кстати, тоже должен бы быть там, однако это не так интересно, как происходящее перед ним. Кан ни на секунду не закрывает глаза и, кажется, даже почти не моргает, утыкаясь взглядом в лицо над собой. Опыта в минетах у него не сказать, чтобы особо много, но рвотного рефлекса у него нет — только из глаз время от времени текут слёзы от перенапряжения. Он видит, как Чхве прикусывает тыльную сторону своего запястья, второй рукой грубее хватая Тэ за волосы, и понимает, что нужно сбавить темп. Однако альфа тянет его вверх, заставляя подняться на успевшие затечь ноги. И вновь поцелуи, жадные, томные и страстные, от которых губы опухают, наливаясь кровью. Альфа заводит ладони под штаны старшего и сжимает его ягодицы, опять сменяя их позиции. Тэ снова прижат спиной к холодной поверхности. — Ну что, кис, полетаем? — Бомгю подхватывает омегу под бёдра и заставляет его вскочить, обняв Чхве ногами. Тэхён хватается одной рукой за плечо альфы, а второй обхватывает оба члена. Бомгю же, поддерживая Кана, толкается пальцами внутрь старшего, пытаясь подстроиться под темп ладони омеги. Сначала один палец, затем два, затем уже три — всё, чтобы хорошо было обоим. Кончают они практически одновременно, вновь соединяясь в поцелуе. Несколько минут они томно дышат, приходя в себя, и слышат поворот ключей. Как всегда вовремя…