Out of Time

Маккой и Кирк, одетые только в тонкие пижамные штаны, сидели лицом к лицу в одном кресле. Все началось с того, что сначала в кресло сел Леонард, а потом Джим решил к нему присоединиться, сочтя, что долгих и невинных после полноценного (в кои-то веки!) сна обнимашек ему не хватило, и нагло забрался Лео на колени. К счастью, кресло было достаточно глубоким для того, чтобы они смогли поместиться оба и чтобы на коленях Маккоя на самом деле лежали лишь ноги Джима, тогда как основной вес пришелся на несчастный предмет мебели. Но на всякий случай, чтобы младший омега не сверзился вниз, Леонард одной рукой придерживал его за ногу, а второй за плечо. Сам Джим, опустив голову на плечо Лео, по очереди лениво оглаживал их уже ставшими весьма заметными животы. Ни один из них не говорил об этом вслух, но почему-то такое незатейливое соприкосновение кожи с кожей, когда даже можно было уловить легкие движения малышей в их утробах, успокаивало и расслабляло обоих омег. Маккой был уже на двадцать четвертой неделе, а Джим счастливо вступил в третий триместр. Причем, живот у него даже для такого срока оказался выдающимся, что начало создавать определенные проблемы - в первую очередь с формой и координацией движений. Тогда как «отстающий» всего на три недели Маккой еще вполне мог сойти за простого любителя пива и чипсов. Капитана не то чтобы расстраивало, а скорее беспокоило то, что беременность Маккоя протекает намного легче, чем его собственная – и он не стеснялся регулярно озвучивать это вслух. На что доктор был вынужден постоянно напоминать, что каждая беременность уникальна, и его вторая может пойти совсем иначе. Хотя это заявление несколько отдавало безумием – Леонард не успел родить еще и одного малыша, а уже допускал мысль о следующем. От Спока они уже знали, что оба носят мальчиков. Видимо, тот был не в курсе, что некоторые люди предпочитают не узнавать пол ребенка заранее – для вулканцев с их телепатией и кровными узами, устанавливающимися еще до появления детей на свет, это столь же важного значения не имело. Более того, когда ему об этом сообщили, он счел данное нежелание нелогичным, но все же извинился, когда Леонард и Джим с яростью накинулись на него и его логику. В тот вечер альфа молча стоял и слушал доводы своих омег на тему того, что иногда людям нравятся сюрпризы. Точнее, доводы приводил Джим, а разъяренный Леонард просто орал. После того как бурные тирады иссякли, Спок извинился еще раз, и Джим с Леонардом его милостиво простили. После чего Маккой поспешил сообщить вулканцу, что если бы тот им об этом не сказал, то рано или поздно он все равно провел бы сканирование - специально с целью узнать пол их детей. На целое мгновение Спок выглядел как андроид с перегоревшими от перегрузки микросхемами – казалось, что из ушей у него вот-вот потянется дымок. После чего принял свой обычный невозмутимый и отстраненный вид. Под которым, наверняка, скрывалась масса самых разнообразных, направленных на Леонарда эмоций, но тот решил, что беззастенчиво вызовет их снова, если сумеет. Сегодняшнее же утро началось с того, что привычно невыспавшийся, ставший неповоротливым, но еще не успевший к этому привыкнуть Джим упал с кровати, а выходивший из ванной Маккой – тоже после завершения очередной миссии живший в полуавтоматическом режиме - почти одновременно с ним чуть не рухнул в обморок. Поставив перед Споком острую дилемму – к кому из них бросаться первому. В самый последний момент Леонарду все же удалось схватиться за дверной косяк и медленно сползти по нему на пол, позволив альфе сначала оказать помощь капитану. В итоге ни один из них не пострадал, но Спока произошедшее явно встревожило, и он потребовал, чтобы они оба взяли себе на эти сутки отгул. Отбрыкивались они от этого предложения не особо сильно, так как действительно оба устали. Джим упирался дольше, но Спок логично указал, что сейчас они находятся в открытом космосе и вероятность того, что в ближайшие двадцать четыре часа произойдет что-то требующее его внимания, крайне мала. Вроде бы даже привел какой-то расчет, но Леонард уже не вслушивался, забравшись к Джиму под одеяло. После того, как Спок ушел, обе омеги уснули в объятиях друг друга и бессовестно проспали до середины альфа-смены, а потом еще долго лежали в постели, лениво ласкаясь и целуясь. А после весьма позднего завтрака оказались в этом кресле, глядя сквозь длинное окно в их общей каюте на звезды. Мягко поглаживающая живот Леонарда рука Джима медленно скользнула выше – к его по-мужски плоской, но теперь чувствительной груди. Легкое прикосновение и нажим – и на соске Маккоя проступила крохотная бусина солоновато-сладкого молозива, на которую Джим тут же жадно набросился, собирая ее кончиком языка и обхватывая сосок губами, будто голодный ребенок. Возбуждение пронзило Леонарда как выстрел из фазера – пронеслось по всем клеткам тела, вырывая стон и характерное напряжение в паху. Он скользнул рукой от колена Джима к его груди, тоже легко сжимая ее вокруг соска, и заворожено наблюдая, как на нем набухает капелька густой желтой жидкости. Маккой знал, что по составу она еще скорее ближе к крови, чем к молоку, и что ни у одного из них молока не будет до появления малышей на свет. Он понимал все происходящие в их телах изменения, но все равно был очарован ими. Поймав капельку пальцем, он поднес его к своим губам, и принялся посасывать, смакуя вкус. Чувствуя, как между ягодиц начинает выделяться привычная влага, Маккой тихо простонал и, обхватив лицо Джима руками, оторвал его от своей груди: - Хватит, малыш. Мне уже немного больно. Джим улыбнулся совершенно по-хулигански и припал уже к его губам. Переплетаясь языками, они жадно обшаривали друг друга ладонями. Маккой стиснул одну из его ягодиц Кирка. Тонкая ткань его пижамных штанов тоже пропиталась смазкой – в ответ ли на такое же влажное пятно на штанах Леонарда или на эрекцию, упиравшуюся в его собственную. Джим всегда был более прямолинеен, и Леонард мог лишь ахнуть в его губы, когда тот обхватил ладонью его яйца. Заставляя раздвинуть ноги еще шире - настолько, насколько позволяло его положение. - Боже, Джим, пожалуйста, прекрати. - Почему? - спросил тот, честно недоумевая. - Спок... - Его тут нет. И ему будет все равно, если мы немного повеселимся. Маккой все еще колебался. - Забеременеть друг от друга мы уже все равно не сможем. Об этом он позаботился в самом типичном для альфы стиле, - Джим не мог не усмехнуться почти ехидно. – Если хочешь, можешь сам у него спросить. Разве ты не чувствуешь, что он смотрит? После чего нежно поцеловал доктора туда, где щека переходила в шею. Леонард же почувствовал, что Спок действительно наблюдает за ними через узы, и понял, что краснеет, удивляясь тому, что не замечал этого раньше. - Давай, Боунси. Ну, пожалуйста. - Хорошо, - пробормотал Маккой, не зная куда деваться от внезапно накатившего смущения. Встав с кресла, Джим быстро стянул с себя пижамные штаны, представ перед Леонардом во всей своей первозданной красе. Тело у него было великолепным – даже теперь, на седьмом месяце беременности. И член был ему под стать - даже несколько крупный для омеги, он сейчас своим кончиком касался плавного изгиба тугого живота. Маккой последовал примеру Кирка. Чуть прохладный воздух в каюте, коснувшийся теперь полностью обнаженной и влажной от смазки кожи, слегка поубавил его пыл, но отступать было поздно. Его член несколько уступал капитанскому в длине, но не в обхвате. Спок, будучи альфой, конечно, по всем параметрам оставлял позади их обоих, но и им стыдиться было нечего. Джим снова осыпал короткими, быстрыми поцелуями шею и челюсть Лео, заставляя прикрыть глаза, обхватить младшего омегу руками и прижать ближе к себе, вдыхая его запах. - Боунси, - выдохнул Кирк ему прямо в ухо. - Возьми меня, а? Тот снова замер в нерешительности, посылая Споку даже не вопрос, а набор бессвязных эмоций. Большинство альф по своей природе были собственниками и терпеть не могли, когда их омегу брал хоть кто-то кроме них самих. Даже другой омега. Хотя Спок всегда совершенно спокойно – если данное слово уместно в постельных играх даже в отношении вулканца – воспринимал, когда они ласкали друг друга или Джим брал у Леонарда в рот. Да и сейчас он едва ли запретит ему овладеть Джимом, но доктору почему-то все же хотелось получить его одобрение. Ответом стала волна кристально чистой, одуряющей похоти, буквально хлынувшей в его жилы. Джим, бесспорно, это тоже почувствовал – внезапно ахнув и еще сильнее вжимаясь в Маккоя, - после чего рассмеялся: - Думаю, кое-кто одобрил наши маленькие игры. Так, как ты меня хочешь? До того, как он это сказал, Лео даже не думал, что у него может встать еще крепче. - Сзади. Встань на колени и обопрись на кресло. Младший омега чувственно изогнул губы, торопливо опускаясь вниз и укладывая руки и грудь на сиденье кресла. Прогнулся в пояснице и широко расставил ноги, бесстыдно показывая розоватую, истекающую прозрачной густой смазкой щелку. Не тратя времени на предварительные ласки – они и так полдня ими занимались – Лео тоже встал на колени и обхватил раздвинутые бедра руками. Стоило ему коснуться кончиком головки подрагивающей и сжимающейся от нетерпения «звездочки», как Джим заскулил и подался назад, едва не насадившись на Маккоя сам. Который с некоторым удивлением понял, что больше не чувствует себя настолько же уверенно в активной позиции, как раньше. Но вновь пришедшая от Спока волна желания подействовала на него даже не как удар бича, а как нитки на куклу-марионетку, толкая вперед, заставляя засадить Джиму по самый корень. Уже несколько позабытое ощущение - когда тебя обволакивает и крепко сжимает внутри горячая упругая плоть, - чуть сразу же не довело его до пика. Пришлось держаться одним лишь усилием воли. Да и на Джима свалиться сейчас было очень некстати. Уперевшись одной рукой в подлокотник, а второй в бедро Кирка, он на пробу – неторопливо и осторожно - несколько раз толкнулся. Живот у Джима от этих толчков мягко заколыхался, и младший тихо и томно вздохнул от удовольствия. Лео тоже было с ним одуряющее хорошо, но все-таки – то ли из-за того, что его тоже уже полгода как «распечатали», то ли из-за того, что он действительно был влюблен в их зеленокрового гоблина – ему не хватало члена Спока в собственной заднице, которая тоже отчаянно сжималась и щедро исторгала из себя смазку. Не хватало уже просто физически. Почти до зубовного скрежета. Чуть изменив угол, Леонард задел внутри Джима сладкое местечко, заставляя его вскрикнуть и выгнуться. - Боунс! - ахнул он, а потом вдруг вцепился в обивку кресла так, что костяшки побелели, - Боже, ты тоже его чувствуешь?! Лео задохнулся и замер на месте с почти испуганно раскрывшимися глазами. Потом задышал коротко и хрипло, почти всхлипывая. Он действительно это почувствовал – почувствовал, как его насаживают на уже знакомый член. Но оглянувшись, предсказуемо обнаружил, что в комнате они по-прежнему одни. И все же чувство распирания от растянутых членом внутренностей было таким реальным…. Захотелось протянуть руку, ощупать пальцами зад – раскрыт ли он – но тут Спок толкнулся, и Лео от этого поволокло вперед вполне по-настоящему, заставляя и его толкаться в Джима - уже всерьез: крепко, до криков, пошлых шлепков и хлюпанья. Джим тек так, как Лео еще не видел ни разу. И сам он тоже. Смазка уже даже не текла у них по ногам, а просто сочилась на пол. По его телу - бокам, бедрам, ягодицам - скользили невидимые руки, сводя с ума, и заставляя толкаться в податливое тело под ним еще резче. Леонарда уже просто швыряло вперед и назад. Он уже перестал понимать – двигается ли сам или целиком и полностью по воле Спока. Сейчас это не имело значения. Призрачные ладони огладили его раздутый живот, скользнули к груди и стиснули соски. Заставляя заскулить: - Я чувствую его. Джим! Чувствую его во мне! Боже, Джим! Черт, он просто огромный! И с визгом кончить – одновременно с Джимом, балдея еще и от восхитительного чувства сжимающейся от оргазма на его члене задницы. Вцепившись обеими руками в подлокотники, чтобы не упасть, Леонард уткнулся лицом во влажную от пота спину Джима. Несколько отдышавшись, осторожно вытащил из него свой теперь мягкий член и сел на пол, закрыв глаза и откинув голову назад. Почувствовав прикосновение к руке, открыл глаза и увидел Джима, тоже растянувшегося на полу рядом, ослепительно белого на его блестящей черной поверхности – чуть в стороне от кресла, точнее от густой вязкой лужицы возле него. Да, натекло из них обоих знатно. Надо бы вытереть, но пока лень. Леонард лег рядом с мужем и положил голову ему на плечо. - Наверное, это самое странное, что я когда-либо делал… или чувствовал, - наконец, сказал Маккой, и его голос в тишине комнаты прозвучал неожиданно громко. - Да, думаю, что у меня появился новый кинк. Маккой посмотрел на капитана в шоке: - Странный ты, Джимми. - А что? Только не ври, что тебе не понравилось! Судя по тому, что ты орал, кончая. Отпираться было бессмысленно. Впрочем, Спок как-то заметил, что все, что у Маккоя на уме или на сердце, тут же попадает ему и на язык (и неважно, что высказал все это вулканец совершенно иными словами). - А чем… чем это было для тебя? - О, это было охрененно. Вы как будто имели меня вдвоем: как только ты вытаскивал, он входил. И эти руки, - Джим нежно погладил живот. – Он словно трогал меня повсюду одновременно. А для тебя? - Он мною вертел как игрушкой. Полностью мной овладел, - Лео не знал, как еще это описать. – Был сразу и во мне, и снаружи. Он был везде. - Круто, правда? Ответил Маккой не сразу. Когда он, наконец, заговорил, Джиму пришлось напрячься, чтобы расслышать. - Но без вязки как-то не то. Джим рассмеялся. - Прости, Боунси, это я не над тобой. Клянусь. Маккой почти смущенно улыбнулся, и Джим быстро его поцеловал. - Не думал, что когда-нибудь такое скажу. Но узла мне тоже не хватило.

***

Спок сидел в капитанском кресле, глядя прямо перед собой. Любой, кто взглянул бы на него сейчас, решил, что старший помощник о чем-то глубоко задумался, полностью уйдя в себя. И даже не ошибся бы. Вот только мысли эти были несколько специфичными. - Сэр, передать ваш ответ в инженерный отсек? Коммандер медленно повернул голову – рядом стояла старшина, совсем молоденькая светловолосая девушка. Посмотрел на лежавший у него на коленях падд с тем самым отчетом, и вновь поднял взгляд на девушку. - Ответ отрицательный, я еще не закончил анализ всех данных. Старшина кивнула и отошла к следующему офицеру. Спок сказал почти правду. Или почти солгал – как, наверняка, трактовал бы данную ситуацию доктор. Отчет на планшете был почти готов – и в иной ситуации он попросил бы старшину подождать или подойти к нему через несколько минут. Но сейчас этот падд был единственным, что скрывало от экипажа мостика весьма характерную выпуклость в его штанах. Оказалось, что вернуть контроль над телом после совершенного Споком не самого разумного поступка, не так просто. Альфа внутри него до сих пор требовал, чтобы он немедленно вернулся в свою каюту и повязал обоих омег. Но по понятным причинам сделать это до конца смены он не мог. Всё произошло довольно внезапно. Когда Спок ощутил первые волны желания, исходившие от Джима, а потом и от Леонарда – у которого они были щедро перемешаны с неуверенностью – он лишь хотел тому помочь. Однако когда Лео мысленно почти закричал, желая, чтобы Спок был вместе с ними, то решил использовать их связь с новой стороны. С удивительными и несколько даже пугающими результатами. Альфа уже давно понял, что, несмотря на сарказм и внешнюю колючесть – которые, явно развились как защитный панцирь – Леонард был весьма раним и был готов поставить чьи угодно нужды выше своих собственных. Заботиться о себе и себя ценить он не умел категорически. Ему нужно было постоянно напоминать о том, что он важен – и вовсе не потому, что является одним из лучших медиков современности. На самом деле Спока даже тревожило то, насколько неуверенным в себе мог быть Леонард – даже сам толком этого не осознавая, видимо, чтобы сохранить хоть какое-то уважение в собственных глазах. Это было заметно даже по их отношениям – несмотря на то, что Маккой всегда был рад проверить крепость терпения вулканца, не смущаясь делать это даже публично, - в постели, когда они становились в первую очередь альфой и омегой, он был поразительно ведомым и покорным. Даже сейчас, для того, чтобы взять Джима, Леонарду потребовались его согласие и воля. Эта внутренняя мягкость порождала в самом Споке пугающую смесь нежности пополам с чем-то темным. Пришедшим то ли из его человеческой сущности альфы, то ли из вулканской его половины - из тех глубин подсознания, затронуть которые не могло даже учение Сурака. С Леонардом Спок особенно остро чувствовал, что намного сильнее его, что может сломать это хрупкое и податливое человеческое существо одним движением, как кошка – прихлопнуть мышь, с которой ей наскучило играть. Неудивительно, что первый брак доктора окончился неудачей. Женщина-бета едва ли могла так полно взять над ним контроль в этой части отношений. И не допустить при этом весьма распространенную ошибку, решив, что низкая самооценка и ведомость в постели означают, что доктор будет так же безволен и уступчив и во всех прочих вопросах. Хотя он предсказуемо увидел в этом только насилие и предательство со стороны того, кому доверился. И Спок был рад тому, что Лео раскрылся перед ним, показав эту мягкую сердцевину. И не собирался этим доверием злоупотреблять. Джим и в этом вопросе был совсем другим. Позволяя Споку, как альфе, удовлетворять с ним другую свою потребность – в борьбе и преодолении, капитан не желал ему уступать и в постели. Все это никогда не заходило настолько далеко, чтобы разбудить в старпоме подлинную ярость и желание альфы указать омеге его место, но достаточно, чтобы пощекотать им обоим нервы, заставляя Джима подчиниться. Во время первой их вязки он в самый последний момент начал сопротивляться - из-за незнакомого ранее ощущения проникновения узла в маточный канал. Тогда Джим с себя альфу чуть не стряхнул – Споку пришлось удерживать его буквально силой. И в этот момент, и позже, когда его семя хлынуло в лоно омеги, наполняя его и распирая. Из-за постоянного ерзанья Джима эта вязка тогда продлилась почти два часа. Он и позже вел себя так, словно она и раскрывающийся внутри него узел ему неприятны, но Спок отлично понимал, что это лишь притворство, чтобы побольше раззадорить и альфу, и себя самого. Нет, ему срочно нужно выбросить все эти воспоминания из головы и вернуть ясность рассудку. Нынешний ход мыслей точно не способствовал решению насущной проблемы, что по-прежнему натягивала ткань его брюк. Следовало срочно найти другой предмет для размышлений. Спок снова обратил внимание на падд с отчетом, который ему все же следовало закончить проверять и отправить обратно, чтобы Скотти мог начать настройку варп-ядра. - Сэр? – вручила ему еще один падд вернувшаяся старшина. – Только что получено от командования. - Благодарю вас. Прочитанный приказ подействовал как ведро с ледяной водой. Жар в крови несколько поугас, сменившись не самыми лучшими предчувствиями, но – как и положено вулканцу – внешне Спок этой резкой смены настроения не проявил никак. - Мистер Сулу, измените наш курс на 036.231. Там нас будет ждать корабль «Шариэль» с Нового Вулкана. - Слушаюсь, коммандер.