don't leave

      Они сидели на разных концах комнаты. Он — на стуле возле её рабочего стола, а она на своей кровати под тёплым пледом. Оба молчали, но тишина не угнетала и не смущала, как и расстояние между ними. Оно было весьма логичным — сиди Финн совсем рядом, Эди превратилась бы в ледышку.       Пока они молчали, взгляд парня цеплялся за каждую чёрточку её лица. Она выглядела такой милой и домашней под этим одеялом, что улыбка сама по себе разъезжалась по лицу. В какой-то момент девушка стала собирать волосы в высокий хвост, на что Финн попросил:       — Оставь.       — М? — не поняла Эделин, взглянув на него.       — Оставь распущенными. Дай ещё немного полюбоваться тобой.       Шатенка покраснела, однако выполнила просьбу, неловко расправляя волосы.       — Ты такая красивая, — сказал Финн, влюблённо глядя на неё. Ему до безумия нравилось то, как обрамляют волосы её милое личико,— самая красивая в этом мире.       — Перестань, — закрывая лицо, пробормотала девушка. Парень весело рассмеялся:       — Говорю правду.       — Ладно.       Эделин смотрела куда угодно, но только не на парня. У него так легко получалось её смущать, что просто в голове не укладывалось. И так всякий раз.       — Прости меня, — вдруг произносит Вулфард. На этот раз грустно.       — За что? — Эделин нахмурилась.       Взгляд Финна метнулся на её одеяло.       — За то, что делаю тебе… холодно, — только Хоуп открыла рот, чтобы возразить, как Финн продолжил. — Я бы всё сделал, чтобы тебе было тепло рядом со мной, Эди.       Эделин понимала, что дело не только о физическом тепле. Она ясно осознавала, что имел ввиду парень. Его «тепло» означало «хорошо». «Я бы всё сделал, чтобы тебе было хорошо рядом со мной». Вот, что значили его слова. Хоуп знала, что если бы было возможно, Вулфард смог бы сделать её счастливой. Но он уже сделал. Ей вполне хватало того, что он ей давал.       — Финн, — она улыбнулась, — меня всё устраивает.       Брюнет снова взглянул на неё. То, что он не мог подойди ближе и хотя бы взять её за руку сводило с ума. Его давно не бьющееся сердце ныло. Это всё несправедливо. По отношению к ней, к нему, ко всему, что касается их обоих. Нечестно.       — Знаешь, всё то время пока я наблюдал за тобой, то есть… пока мы были вместе в этом доме, я считал, что это мука — существовать там, где тебя давно нет. Но сейчас я думаю иначе, потому что я с тобой. Не могу взять тебя за руку, но могу видеть и слышать тебя, разговаривать с тобой. Да, — он вздохнул, — мне очень больно оттого, что я не могу коснуться тебя или хотя бы банально сесть рядом. Если бы это было возможно, то я бы оставил поцелуи на всём твоём теле, если бы ты позволила, Эди, клянусь. Я бы обнимал тебя столько, сколько бы ты захотела.       — Знаю, — прошептала Хоуп, стирая дорожки слёз с лица, которые кудрявому без промедления хотелось смахнуть самостоятельно.       — Хоть я умер, но я рад, что живёт моя душа, потому что мне позволено быть с тобой хотя бы так.       — Финн, — всхлипнула Эди, пряча лицо в руках.       — Не плачь из-за меня, милая. Всё хорошо… Правда хорошо. Веришь мне?              — Верю.       — Я говорил, что ты красивая даже когда плачешь?       Эделин рассмеялась, шмыгнув носом.       — Говорил. Спасибо.       — Но я всё равно красивее.       — Это точно.