Наследник русских земель

Он ничего не помнил из своего детства, точнее ничего такого приятного, согревающего душу, как в большинстве случаев бывает у других людей. «Детство — самая яркая пора, » — так считают взрослые, с улыбкой вспоминая, как они будучи детьми резвились на улице, играли в самые разнообразные развлечения и тому подобное, но Рэй этого всего не помнил, потому что этого и не было в помине. Детство ассоциировалось у него с вечным голодом, запахом сырости и холода в подвале, писком вонючих и уродливых красноглазых крыс и с тяжёлыми кандалами на лодыжках, которые ещё неокрепшие ножки не могли сдвинуть с места. Война. Такое страшное слово. Оно становится ещё страшнее, когда осознаёшь, что весь этот ужас смог сотворить родной тебе человек, родная кровь. Хотя в такие времена глупо задумываться о родстве, так ведь? Рейх держал собственного сына под замком вместе с другими пленными, которых ждала смертная мука. Он заставлял его смотреть. Можно ли после такого утверждать, что детство — самая яркая и счастливая пора в жизни человека? Он помнил, как плакал, помнил боль, помнил те самые издевательства, через которые его заставляли проходить вместе с остальными заключёнными, помнил беспрерывный свист пуль над головой, душераздирающий крик и взрывы бомб, что оглушали и заставляли трястись, как осиновый лист. Но сейчас это все кажется таким далеким и незначительным, что уже никак не задевает. Это всего лишь серые воспоминания, которые всплывают время от времени отрывками в сознании, а потом тут же испаряются, как первый снег в лучах все ещё горячего солнца. Зато своё отрочество он помнил в деталях, и там уже было больше положительных эмоций и светлых моментов. Загородный дом. В большинстве случаев Рэй в нем оставался один. Разница между заключением в подвале и в этом с виду уютном доме, безусловно, была, но болтать вместе с зеками о смысле жизни было намного веселее, чем голодать в огромном доме в абсолютном одиночестве. Это просто была огромная одиночная камера, за пределы который выходить было категорически нельзя. Хоть его и не держали больше кандалы, а единственным, что его удерживало были замки на окнах и дверях, Рэй чувствовал себя заточенным в ловушку. И все же что-то приятное в этом времени жизни есть. Рэй был на протяжении всей недели один в доме, пока в ту самую любимую пятницу вечером Союз не приезжал проведать его. Пусть даже на час или в редких случаях на два, но Рэй с нетерпением ждал этого момента, с неким предвкушением смотря в окно, в ожидании СССР. Бывало так, что он приносил с собой что-нибудь вкусное, но это случалось по праздникам и то не всегда, но маленькая страна был уже приходу коммуниста благодарен. Все эти дни, проведённые в одиночестве, он думал о том, какие вопросы задаст Совету первее всего или что расскажет ему в первую очередь, или что он попробует у него расспросить в том случае, если тот останется чуть подольше, но сколько бы Рэй не пытался, всего любопытства ему не удавалось удовлетворить. Союз исчезал так же внезапно и быстро, как и появлялся. Они не успевали толком поговорить, но каждая минута проведённая с этой страной для Рэя была особенно дорога. СССР часто куда-то уезжал, говоря, что ему нужно о ком-то заботиться, что Они ждут его скорого возвращения. Рэй долго не мог понять, кто же эти были Они, но со временем догадался, что является далеко не единственным его ребёнком. Потому и доставалось мало еды, и Советский Рейх никак не мог наесться. Тем не менее боль сопровождала Рэя на протяжении всей его жизни. «Чёрная болезнь», передавшаяся от покойного отца, не собиралась покидать слабое, изнуренное тело. Единственным проверенным способом была физическая боль. Первые два раза СССР сам руководил процессом, но, как только Советский Рейх заметил, каких трудов ему стоит сделать несколько порезов на запястье ребёнка, Рэй сам взял лезвие и без какой-либо задоринки страха и тревоги искалечил свои руки, после этого с бодрой улыбкой посмотрев на отца, не проронив ни одной слезы. Чрезмерное спокойствие этого дитя, его собачья верность, желание во всем угодить не на шутку пугали Союза. Возможно, это все было из-за пережитого ужаса войны, но теперь-то он в безопасности и придёт в норму, так ведь? Однако, Рэй никакого ужаса не испытывал. Он вообще ничего не чувствовал, ему было важнее всего увидеться со своим родителем, в большем он не нуждался. Рэй ревновал его, поэтому всячески подбадривать отца, льстил ему, но Союз и без этого любил своего незаконнорожденного отпрыска. Дети для него были самым огромным счастьем, смыслом его жизни, поэтому в его доме приемыши были вперемешку с родными детьми. Он бы забрал Рэя с собой, познакомил бы мальца с остальными членами семьи, но это значит и показать его миру, другим странам, показать свою когда-то крепкую связь с Рейхом. Они бы обвинили в войне не только его самого, но и Рэя. Они бы погубили его, других малышей и самого Союза. Этого Совет никак не хотел, но и всю жизнь держать ребёнка в четырёх стенах, как в заточении, тоже был не вариант. Союз начал уезжать в командировки, забирая с собой Советского Рейха. На своей территории, которая только начинала осваиваться и где зарождались новые производства, оба были в безопасности. Один раз СССР взял Рэя с собой на завод, чтобы уладить там кое-какие дела, и мальчугану настолько понравилось в этом чудном месте, что тот сам попросился там работать. Коммунист долго думал над этим вопросом, и в итоге решил, что это может пойти сыну на пользу. В конце концов тогда серьёзно нужны были рабочие руки. Это были знаменательные минуты для Советского Рейха, ведь теперь тот чувствовал себя таким самостоятельным. Он приносит пользу, а отец им гордится. Это было на самом деле так. Трудолюбие и желание использовать весь свой потенциал завораживали Совка. Наконец-то живые черты появились на лице мальчика, и уголки его губ все чаще поднимались вверх. Рэй с удовольствием проводил время с отцом, поддерживая, помогая по работе, выполняя его поручения, слушая весёлые рассказы про его юность и даже про их когда-то тёплые отношения с Рейхом, но последнее случалось довольно редко, практически никогда. Союз не хотел напоминать сыну о прошлом, он желал подарить ему достойное будущее. Но больше всего Рэю нравилось слушать о том, какие идеи хотел воплотить СССР, когда только начинал свое процветание. Всеобщее равенство, коммунизм, все принадлежит всем, все страны сплотятся в одну единую страну. Это же замечательно! И Советскому Рейху в годы своей ранней юности эти стремления казались такими занимательными, такими интересными. Он желал воплотить один из таких грандиозных планов в жизнь, чтобы наконец заполучить всемирное признание, и тогда бы мечта отца наконец осуществилась. Да, это было бы прекрасно. Рэй возмужал. Он уже был знатоком своего дела, разбирался в политике, экономике, машиностроении… во всем, что нужно развивающейся стране. Навыки и умения Рэя вызывали восторг. Он не забывал о физической подготовке, обожал читать книги по истории и часто спорил с Союзом о недостоверности фактов, которые были в них изложены. СССР с лёгкой усмешкой слушал своего мальчика, наслаждаясь его красноречием. Он был приятный собеседник. Часы проведённые со своим сыном были для Союза утешением и наградой за все пережитые невзгоды, но с остальными детьми он встречался реже и реже. Обустройство новой территории все ещё не закончилось, но необходимые заводы и фабрики уже во всю работали и выполняли план в положенные сроки. Даже самым заядлым трудолюбам нужен отдых, а внутри Советского Рейха кипела жизнь, его нельзя было просто так застать сидящем на одном месте. В такие моменты Совет понимал, что время берет своё, он теряет хватку. Он не был стар, но все же в глубине души к нему приходило осознание того, что ему не долго осталось жить на этом свете, ведь «чёрная болезнь» до такой степени приелась к телу коммуниста, что даже изрезанные запястья не приносили никакой пользы. Слишком близкий контакт с источником этого «вируса» давал о себе знать, а Рэй вовсе не страдал от скверны. Нет. Он научился управлять ей. Но к сожалению, к тому моменту он не мог спасти Его. — Эх, Рэй, что же сейчас делается в современном обществе? Больше нет таких моральных ценностей, которые были когда-то, — тяжело захрипел Союз, после чего закашлял, пытаясь затем проглотить вязкую чёрную жидкость, что так неприятно щекотала глотку. — Да, vater(отец), все в абсолютном беспорядке, — глубоко вздохнув, произнёс Рэй, ремонтируя одну из деталей какого-то станка. Они сидели в кабинете Союза на металлургическом заводе. Здесь всегда было душно и жарко, пахло гарью и машинным маслом. Обычно завод держали в чистоте, но до уборки ещё два часа, сейчас объявлен перерыв, поэтому внутри здания довольно тихо. Остальные работники вышли проветрится на свежем воздухе. По комнате летало множество маленьких пылинок, и сын СССР с грустью осознавал, что недавно проведённая им генеральная уборка пошла коту под хвост. — Неважно дела идут, — тихо засмеялся Союз, наблюдая, как ловкие руки сына усердно ковыряются в изношенной временем детали гаечным ключом.- Так и до моего развала не далеко. — Sag das nicht, Vater! (Не говори так, отец!) Что за глупые шутки?! — с раздражением в голосе пробурчал Рэй. Он не любил, когда Союз поднимал тему насчёт своего предполагаемого развала. — Потерпи немного и я поправлю положение. Проведу, как говорится, реформы, немного жесткого контроля, усилий и коммунизм у нас в кармане! Он желал воплотить в жизнь грандиозные планы, когда станет вождём. Он представлял, как стабилизирует ситуацию в государстве, как соберёт всю свою смекалку и решительность, чтобы наконец добиться цели. Его жизненной цели. Но этому было не суждено сбыться. — Рэй, — с ноткой горечи прозвучал голос Союза. Погружённый ремонтом детали сын не заметил этой горечи и лишь кивнул в сторону отца, желая узнать, что же он хочет ему сказать, — ты ведь понимаешь, что не можешь быть моим наследником? На мгновение звон жестянки о металл прекратился, и Рэй перевёл взгляд на отца. Во взгляде старшего сына Союза читалось недопонимание. Советский Рейх просто пытался переварить его слова. Он издал нервный смешок, приподняв бровь, все так же пристально смотря в глаза страны напротив. На лице СССР можно было увидеть некую усталость, подавленность и беспокойство. — Почему? — только и смог произнести Рэй. — Ты знаешь ответ, — СССР отвёл взгляд. — Это из-за того, что я — незаконнорожденный? — Рэю это казалось глупым. Почему его это лишает возможности стать приемником Союза? — Дай мне шанс! Ты знаешь мои способности! Я тебя не подведу! Для отца прежде всего главное, чтобы его дети были счастливы, но СССР понимал, что не сможет дать это самое счастье своему сыну. Рэю было не суждено понести его дело. Сколько бы тот не старался, сколько бы усилий не прилагал, все это бесполезно. Просто потому что он был рождён таким. Вспышки гнева все чаще и чаще проявлялись у сына Союза особенно, когда он возвращался к Ним. Почему он должен скрываться? Чем он хуже остальных его детей? Рэй был самым старшим из них. У него было достаточно опыта и знаний, чтобы справиться с любыми преградами для создания великой державы, но Совет просто не дал ему это сделать, потому что знал к чему это приведёт. Рэй хотел использовать те же способы, что и Рейх когда-то, а одну и ту же ошибку коммунист совершать не собирался. В свои последние годы жизни он держал его в стороне. СССР хотелось провести утерянное время со своими ещё совсем хрупкими и в то же время бесстрашными республиками. Скверна переполняла его, приводя к гибели. Тогда Рэй даже не подозревал, что смог бы предотвратить его уход, что именно из-за своей негативной энергии, которой он окутывал отца во время ссор, тот покинул его. Но что самое обидное — он выбрал Россию. Да, этот мелкий паршивец, который ни к чему не стремился в своей жизни — будущий вождь. Несправедливо. Неправильно. Он был тогда так мал и беспомощен, что не смог справиться с потерей. Он убежал от своих проблем благодаря американцу. И сейчас та страна, которой СССР на последнем издыхании протягивал символ своей власти, стояла перед Рэем на коленях. Скверна нациста одурманивала разум и самые худшие кошмары русского сейчас воспроизводились в его голове. Он был беспомощен, но все ещё продолжал бороться из последних сил. Неужели он думает, что сможет победить? Честно ли будет сейчас стрелять в безоружного? Советского Рейха теперь ничуть не беспокоило слово «честь». Честь лишь только бы помешала воплощениям его планов в жизнь, поэтому это не имеет уже никакого значения. И все же Россия не заслуживает этой советской ушанки, этой территории, этой судьбы. Рэй достаёт свой револьвер. Пора покончить с этим. Убийством приемника он докажет всем, что Союз ошибся, отвергнув его. Он докажет, что является истинным наследником русских земель. Слышится щелчок и оружие направлено прямо на русского. Тот, злобно оскалившись, все ещё пытается противостоять Рэю, скверне, своим страхам. Чудовище. Монстр. Рэй в последний раз проходит взглядом по телу русского. Он сжимает окровавленный локоть. Осознание своей беспомощности злит, терзает, но дух его ещё ликует. И это единственное, возможно, чем сейчас восхищается Рэй. Как бы ты не старался, чистую душу русского не сломит никакое оружие. Рэй усмехается. Интересно какого это быть чистокровным русским? Но размышлять об этом уже нет смысла. Все кончено. Он победил. — Auf Wiedersehen, mein Bruder (Прощай, брат мой). И раздаётся выстрел. *** Они не успели опомнится, как вдруг раздался взрыв очередной гранаты. Шум и выстрелы окутали некогда находящуюся в тишине чащу, дым поднимался, а комки сырой земли разлетались в стороны. Где свои? Где враги? Все смешались между собой. Жуткий мороз заставлял содрогаться и коченеть кончики пальцев, судорогой сводить мышцы. Осквернённые бежали на славян целой ордой. Их глаза были полны безумия, чёрная смесь вытекала из рта. Они кричали, все их естество дрожало, словно в конвульсиях. Им было больно. Рэй уже ни в чем себя не ограничивал. Пускай все выйдет из-под контроля, пускай он потеряет рассудок, он должен победить. Рэй направлял своих приспешников на погибель, лишь бы уловить момент, лишь бы завладеть русским. Осквернённые были его верными марионетками, он натравлял брата на брата, чтобы добиться желаемого. Осталось совсем немного. Рэй чувствует, как скверна, текущая по его жилам, одурманивает разум, белки глаз покрываются чёрными линиями. Оно того стоит. Америка видит виновника этого безумия и его распирает ярость. Как он посмел? Как эта страна осмелилась напасть на его товарищей, семью, друзей, возлюбленного?! Американец понимал, чего именно жаждет нацист, но он этого не получит, нет. Россия принадлежит ему и только ему. Он никому его не отдаст. — Убью, — прошипел американец, откидывая в сторону тщетно пытавшуюся свернуть ему шею страну, — Убью!!! В его глазах пылало пламя гнева. Он не пощадит никого, кто осмелиться отобрать у него что-то дорогое его сердцу, а именно Россию. Америка направляется прямо к Советскому Рейху, желая наконец прекратит этот кошмар. США с самого начала казалось, что в этом мире у него есть особое предназначение, сейчас он понял, что оно заключается в спасении его возлюбленного. Никто никогда не коснётся его счастья, никто кроме него не будет чувствовать его, никто никогда не отнимет его. Он готов умереть за Него. Штаты идет прямо к цели, сметая все и вся на своём пути. Рэй видит как сверкают его глаза даже сквозь тёмные очки. Это нациста даже в какой-то мере возбудило. Уверенность, резкость, мощь в движениях американца будоражили до самых приятных покалывающих ощущений. Рэй видел в Америке достойного противника, но никакие помехи на пути ему сейчас не нужны. Он будет только мешать. Злобный оскал появился на лице нациста. Его белки становятся еще чернее, он сжимает руку в кулак и в ней начинают сгущаться чёрные тени. Тьма окутывает Рэя все сильнее. Тут осквернённые кинулись на Америку с диким воплем, преграждая дорогу, утягивая за собой. Американец в ярости вскрикивает, когда троица из них валит его на землю, и ему приходится извиваться на снегу, отбиваться, ударяя каждого по виску. Он должен выдержать. Рэй ликует и из его рта вырывается безумный смех. Америка и правда был достоин восхищения. Советский Рейх поднимает руки вверх, сжимая их в кулаки до дрожи по всему телу. Тени все больше обволакивают его, глаза полностью чернеют, и белые зрачки угрожающе святятся во тьме, нагоняя страх на каждого, кто посмотрит на него. Казахстан валит одного из своих братьев и стреляет в него. Осквернённый Литва пытается вырваться из его рук, но больше не предпринимает попытки откусить ему руку. Казах молится, чтобы пули подействовали, он не хочет никого убивать. — Брат, прошу тебя, очнись! — умолял он, прижимая к себе рычащего Литву. — Каз, все в порядке, — уверял его Украина, забинтовывая окровавленное крыло брата.- Они не погибнут, мы нужны остальным. Противостояние длилось словно целую вечность. Все, что происходило вокруг, накрывало волной страха и отчаяния. Кошмар России начинает сбываться. Он снова на поле боя, а его любимые страдают, и он ничего не может предпринять. И все это из-за одной единственной страны, для которой ничего не значит семья, любовь, забота, а лишь желание власти и всемирного контроля имеет значение. Это отвратительно. Война нужна только тем, кто может получить от этого выгоду, а страдать должны все остальные: пешки, ни в чем неповинные люди. Все это ведёт к смерти, а жизнь ведь одна. Никто не имеет право отобрать её. Это неправильно. Это нечеловечно. Рэй смеётся и не может остановиться. Как же ему сейчас хорошо. Он наконец добьётся своего. Скоро весь земной шар падет ниц перед ним. Он будет непобедим. Жгучая боль прожигает плечо, но даже это не останавливает смеха нациста. Он разворачивается лицом к нарушителю своего покоя. Германия. Немец стоял в своём белом халате, испачканным сейчас снегом и грязью, отложив уже полностью разряженный пистолет. На его лице читалась полная безмятежность и строгость. Его глаза отдавали холодом, но, даже несмотря на полное спокойствие, внутри него бушевала буря. Он увидел в нем своего отца. — Ох, кто же тут у нас? — натянул тут же улыбку до ушей Рэй, прожигая взглядом немца.- Ты ли это, Bruder? — Ты мне не брат. И никогда им не станешь, — столь же безмятежно ответил Герман. — О, мы намного ближе, чем ты думаешь, — захихикал тот.- Ты ведь знаешь какого это быть покинутым всеми, отвергнутым не так ли? Германия нервно сглотнул. В голове начали мелькать воспоминания о Второй Мировой. Кто же мог подумать, что ужас войны останется жить в теле этой страны? Образ отца все чаще воспроизводился в сознании Германии и от этого становилось, больно, страшно. И тут же в голове появилась сцена, в которой Рейх, застрелив сам себя, ушёл из жизни. Если бы тогда он не совершил этой глупой ошибки…если бы тогда он не начал войну…он был бы жив. — Я вовсе не такой, как ты, — уверенно произнёс Германия, поправив свои очки.- Лучше бы тебе остановится, иначе ты закончишь так же прискорбно, как и он. — Не сравнивай меня с этим слабаком, — прошипел Рэй, после чего белые зрачки сверкнули, и чёрная аура начала сгущаться вокруг его тела.- Ты такой же жалкий! — Я так не думаю. Тут глаза Германии почернели и зрачки его глаз так же засветились белым. Он быстро сократил расстояние между ними и наградил противника хорошим ударом по лицу. Рэй опешил, он не ожидал такой скорости со стороны немца. Он тут же встал и хотел ударить его в ответ, но тот перехватил его запястье, и нацист вскрикнул от внезапной боли. Все его тело начинало разрывать на части, а все из-за скверны. После прикосновения к Германии она тот час начала обжигать Рэя изнутри, разъедать внутренности, вызывая ужасную головную боль. Что за чертовщина?! — Не только у тебя есть способность осквернять, Советский Рейх, — мрачно прорычал Германия сжимая руку Рэя все сильнее и с помощью своей силы заставлять скверну пожирать своего хозяина, причинять ему максимальное количество боли. Рэя переполняла ненависть, и он издал душераздирающий крик, после чего чёрная аура, что окутывала его, отбросила немца прочь. — Ты такой же паразит, как и я, такой же разносчик этой заразы, — скрипел зубами нацист, прожигая взглядом пытающегося отдышаться немца.- И вместо того, чтобы использовать свои способности, ты избрал себе судьбу врача?! — Я дал клятву помогать тем, кто нуждается в лечении и заботе, — Германия встал с колен.- Я дал слово, что не погублю жизнь ни одного человека, — он посмотрел в глаза своего сводного разъярённого брата, внутри которого не было ничего, кроме чёрной скверны, который не чувствовал никаких положительных эмоций, — но ты — не человек. Рэй зарычал, словно дикий зверь. Он хотел убивать. Его рассудок отошёл на второй план. Скверна все так же прожигала насквозь его тело и душу, но его даже это теперь не волновало. Нацист хотел было накинутся на Германию, но удар со стороны русского его тут же остановил. Он прошипел, вытирая чёрную кровь с губ. Россия смотрел на него как на предателя, кем он и являлся. Русский был готов на все, чтобы это все поскорей закончилось, поэтому уже ничего не боялся. Лишь бы спасти свою семью. — Russland! — хотел остановить его Германия, но тому пришлось уже отстреливаться от осквернённых. Россия валит Рэя на землю, не щадя своих сил, награждает противника сначала одним ударом, потом ещё одним и ещё. Русский схватил его за грудки и притянул ближе к себе, желая посмотреть в глаза этому чудовищу. Ни капли человечности. Он лишь безумно смеялся, и нельзя было увидеть хоть долю здравого ума в его глазах. — Не тронь мою семью, ублюдок! — прошипел сквозь зубы Росс, в очередной раз ударив нациста по лицу. Тот вновь страшно захохотал, не в силах сдерживать себя. Что-то здесь не так…- Эта война наша, Рэй! Она между тобой и мной! Они здесь ни причём! Тут Советский Рейх на мгновение замолкает и вглядывается в лицо русского. Он пристально смотрит в его глаза, и тут медленно его губы растягиваются в лисьей ухмылке. Американец, подстрелив очередного приспешника нациста, переводит дыхание. Оскверненный ворошится на снегу, его охватывает дрожь и тот затихает. Похоже, пули действительно работают. Штаты начинает глазами искать русского. Он оглядывается по сторонам. Бойня продолжается, их противников становится все меньше и меньше, однако ужас окутал американца, когда тот увидел, что Росс сейчас находится рядом с Рэем, практически вплотную. Америка срывается с места. Что же он делает?! Этот нацист только этого и добивается! Если он одержит победу над Россией, то все точно будет кончено! Эти мысли заставили США ускорить бег. Он не может этого допустить! Не может! Он никому не отдаст Россию! Никому! Рэй приподнимается на локтях и со взглядом душевнобольного разглядывает страну напротив. — Ты верно подметил! — утвердительно ответил на восклицание русского Рэй.- Эта война между тобой и мной! Мы главные герои в этой истории! — он вновь захохотал, а затем мертвой хваткой вцепился в плечи Росса.- Только ты и я! Только ты и я!!! И пусть победит достойный! Чёрная аура начала сгущаться вокруг них. Паника охватила русского, он пытался вырваться из плена рук нациста, но тот лишь сотрясал воздух своим безумным смехом, заставляя черноту вокруг них обволакивать все сильнее. — Russia! — с испугом кричит американец, успев в последнюю минуту ухватиться за русского. После чего трое вмиг исчезают, чернота рассеивается, а осквернённые повально оседают на землю, переводя дух и приходя в себя. *** Был неприятный писк в ушах. Америка оглядывается по сторонам, но ничего не видит. Лишь тьма. Американец пребывает некоторое время ещё в коматозном состоянии. Что только что случилось? Где… Штаты тут же вскакивает на ноги. Россия! Где он?! Америка мотается в поисках Росса, но на душе тут же появляется облегчение, когда он видит очертания его силуэта. Америка не совсем понимал, где он, но самое главное сейчас было то, что его возлюбленный в порядке. На самом деле Штаты вообще не интересовала окружающая его обстановка, если в поле его зрения был Россия. Его вообще мало чего волновало, когда он был рядом с ним, но сейчас было что-то не так. Все было так размыто… — Russia, — позвал его американец, подходя ближе. Как же он переживал за него! — are you ok? (С тобой все хорошо?) — Исчезни уже наконец. Америка замер. Он был готов к любому утвердительному ответу и даже немного к отрицательному, но этого он никак не ожидал услышать. Что он говорит? Зачем он это говорит? — W-What? — переспрашивает опешивший американец и не сводит глаз с русского. Только не это…не говори такого. Это больно. Очень больно. Он ведь любит тебя! Россия медленно разворачивается лицом к Америке. В его глазах можно было прочитать все: негодование, отвращение, презрение. И этот взгляд пугал и настораживал, и заставлял сердце больно сжаться. Не надо, пожалуйста… — Я. ТЕБЯ. НЕНАВИЖУ. ИСЧЕЗНИ!!! Росс чётко проговорил каждую букву. Сколько злобы было в этих словах. Сколько ненависти было в его глазах, которые прожигали Америку насквозь, и он реально чувствовал эту боль. Он понимал, что только России было возможно сломать его окончательно. Только этими словами. Пламень души американца медленно угасал… *** — Америка! Америка, прийди в себя! — русский пытался привести Штаты в чувство, но бесполезно. США стоял на коленях перед ним, чёрные тени блуждали вокруг него. Росс дал ему несколько пощёчин, желая наконец увидеть, как он очнётся и посмотрит на него своим полным жизни и азарта взглядом, но этого не произошло. Глаза Штатов потускнели, а по его щеке прокатилась тёмная слеза в перемешку со скверной, что начинала тушить жизненный свет внутри американца. — Америка, пожалуйста! Америка! — взмолился из последних сил русский. Его голос дрожал, он еле сдерживался, чтобы не поддаться слезам, но он не покажет свою слабость противнику. Он не дождётся его слез. — Никто не просил его идти с нами, — как ни в чем не бывало пожал плечами Рэй.- Ведь ты сам сказал, что все последующее будущее земель СССР зависит только от нас с тобой и ни от кого больше! Россия через силу отстраняется от американца и прожигает своего сводного брата взглядом. Он заплатит за все, что натворил. — Для тебя важны только земли, а для меня люди, которые на них проживают! Ты ведь погубишь их, верно?! — в беспамятстве кричал Росс, приближаясь ближе к Рэю. Второй не мог стереть с лица ухмылку. Россия выглядел уж больно привлекательно, когда его распирала злость. — Хватит болтать, — сладко протянул нацист, после чего появился рядом с русским практически вплотную.- Давай закончим то, что начали. *** — Когда же ты оставишь меня наконец в покое?! Иди и найди себе какого-нибудь пидора, а ко мне не приближайся больше! Зачем он говорит ему это? Эти речи ранят так сильно, что американец хмурится, сжимает с горечью кулаки. Его переполняли разные эмоции. Америка хотел по-хорошему сейчас врезать славянину изо всех сил, но одновременно он желал крепко обнять его, прижать к сердцу, чтобы он почувствовал, как оно бьется и как же неприятно слышать от него такие слова. — Мне нужен ты, а не… — Да мне начхать на это! — он отталкивает Штаты подальше от себя.- Уйди с глаз моих, пока я тебя не прибил! — Я люблю тебя, — с чувством шепчет американец.- Я люблю тебя! — Я тебя нет, — шипит Россия, словно только мысли об их возможных отношениях вызывали у него тошнотворный рефлекс. Америка на некоторое время забывает как дышать. Затаив дыхание, Штаты внимательно вглядывается в лицо русского. Это правда? То что сейчас происходит — правда? Нет. Этого не может быть! Верно? Но в лице Росса не было ни капли нежности, ни капли желания пойти навстречу. Весь внутренний мир Америки раскалывался на части. Он чувствовал, как тьма затягивает его все глубже, но он не хотел терять надежду. Америка кривится от нахлынувшей боли, но все ещё держится. Он должен вытерпеть. — Оставь меня, — хрипит русский.- Исчезни из моей жизни наконец! Прекрати это! Америка дрожит. Все те тёплые воспоминания сейчас мелькали в его голове. Неужели все это должно исчезнуть? Неужели он никогда не получит желаемого? Почему любовь так жестока? Может быть, и правда нужно наплевать на всю эту затею? Может быть, и правда нужно стереть все прошлое, оставить приятные мгновения позади и двигаться дальше? Может быть, пора отречься от этого бремени? Забыть все? Чёрная скверна медленно оседала на его ногах, поднимаясь вверх, желая поглотить Америку полностью. — Нет, — твёрдо произносит Штаты и скверна тут же растворяется.- Я всегда буду любить тебя, потому что поклялся в верности с самого начала. — Что ты несёшь? — с неким испугом посмотрел на него русский, не ожидая такого ответа. — Я буду любить тебя в любом случае! Даже, если ты меня ненавидишь! Даже, если это не взаимно! Я всегда буду на твоей стороне! — он с трепетом ухватился за руку Росса, притянув его к себе. Россия делает попытки оттолкнуть его от себя, но все тщетно. Слишком искренние, слишком нежные чувства переполняли США. Пусть он его ненавидит, пусть на его чувства не откликнутся, но любовь никуда не улетучилась. Он будет защищать его, несмотря ни на что. Все вокруг начало растворяться, оставляя после себя лишь белый свет. Россия исчез из его объятий и Америка понял, что все это было ненастоящим. Он прошёл это испытание. Он смог побороть свой страх. Белый свет ослепляет и заставляет американца наконец открыть глаза. *** Россия врезается в дерево. Он полностью искалечен. Его тело трясёт, но Росс не намерен сдаваться. Он не может проиграть. Рэй приближается. Ему доставляет невообразимое удовольствие эта потасовка. Сколько раз он уже сбил русского с ног, а тот все не унимался и вновь вставал? Он потерял счёт. Но забавляться целую вечность он не может. Советский Рейх потратил уже достаточное количество своего драгоценного времени. Россия встал и готов отбиваться, хоть слегка и шатается из стороны в сторону. И все же сила русского духа поражает. Сколько стойкости, сколько веры, сколько силы в этой стране! Даже, несмотря на то, что тот вырос в семье мягкотелых западных стран. Так думал Рэй, в очередной раз разглядывая чересчур обворажительное крепкое тело Росса. Вместе они бы точно поставили весь этот никчемный мирок на колени, но, к сожалению, победитель в этой войне должен быть только один. Удар. Ещё один удар. И ещё один. Когда все это прекратится? Россия вновь падает, содрогаясь всем нутром. Рэй хватает его за подбородок и заставляет посмотреть ему прямо в опустошенные глаза. Сила внушения Советского Рейха часто давала ему возможность позабавиться над жертвой перед её кончиной. Сейчас тот же случай. Русский всеми силами пытается отстраниться, но его руки, ноги, вообще все тело словно обмякло, не давая сдвинуться с места. Его разум пытается сломить сила нациста. Его окутывает тьма, скверна начинает течь по жилам, изнуряя тело, принося болезненные ощущения. Недуг овладевает Россом. Он шипит, скрипит зубами, пытаясь противостоять этой силе. Удивительно. Сейчас та страна, которой СССР на последнем издыхании протягивал символ своей власти, стояла перед Рэем на коленях. Скверна нациста одурманивала разум и самые худшие кошмары русского сейчас воспроизводились в его голове. Он был беспомощен, но все ещё продолжал бороться из последних сил. Неужели он думает, что сможет победить? Честно ли будет сейчас стрелять в безоружного? Советского Рейха теперь ничуть не беспокоило слово «честь». Честь лишь только бы помешала воплощениям его планов в жизнь, поэтому это не имеет уже никакого значения. И все же Россия не заслуживает этой советской ушанки, этой территории, этой судьбы. Рэй достаёт свой револьвер. Пора покончить с этим. Убийством приемника он докажет всем, что Союз ошибся, отвергнув его. Он докажет, что является истинным наследником русских земель. Слышится щелчок и оружие направлено прямо на русского. Тот, злобно оскалившись, все ещё пытается противостоять Рэю, скверне, своим страхам. Чудовище. Монстр. Рэй в последний раз проходит взглядом по телу русского. Он сжимает окровавленный локоть. Осознание своей беспомощности злит, терзает, но дух его ещё ликует. И это единственное, возможно, чем сейчас восхищался Рэй. Как бы ты не старался, чистую душу русского не сломит никакое оружие. Рэй усмехается. Интересно какого это быть чистокровным русским, но размышлять об этом уже нет смысла. Все кончено. Он победил. — Auf Wiedersehen, mein Bruder (Прощай, брат мой). И раздаётся выстрел. Россия с распахнутыми глазами смотрит через своё плечо назад. Он пришёл в сознание, когда понял, что его оттолкнули, когда услышал этот страшный звук. Сердце начало биться как сумасшедшее. Адреналин в крови резко поднялся. В пяти метрах от него алая кровь медленно растекалась по земле. Глаза русского прошлись по этому ручью, пытаясь найти его источник. Что? Что это? До этого писк в ушах звенел непрерывно, но проходило время и до слуха России начало доноситься измученное тяжёлое дыхание и тихое шипение в перемешку со стонами. Холод пробежал по телу. А глаза все же хотели найти источник алой жидкости и в итоге остановились на кровоточащей ране в области живота. Рука в чёрной перчатке без пальцев сжимала рану, пытаясь остановить кровотечение, но ничего не выходило, она сама была уже полностью испачкана в крови. Рэй что-то говорит, заливаясь смехом, не отрывая взгляда от раненного. Треснувшие тёмные очки все так же были на лице Штатов. Грудь американца часто вздымалась вверх и вниз, прищуренные глаза с вызовом и презрением смотрели на нациста, а губы только и делали, что шептали медленное и хриплое: «Fuck. You.» Россия хочет что-то сказать, но у него даже рот не открывается. Только сейчас он замечает, что горячие слёзы одна за другой стекают по его щекам, подбородку, а потом с тихим практически неуловимым звуком падают на снег. Рэй не может успокоиться. Он скручивается в три погибли и пытается унять заразительный смех. — Какие же вы жалкие! — выкрикивает Рэй, чуть ли не задыхаясь. И он ногой надавливает на кровоточащую рану Америки. Тот шипит громче и хочет подавить в себе желание закричать, но у него не получается, и он вскрикивает, рыча, пытаясь оттолкнуть его второй ослабевшей дрожащей рукой. Россия тяжело дышит. Он сжимает руки в кулаки. В теле вновь, откуда не возьмись, появляется большое количество энергии. Как он посмел? Как он посмел?! Русский, оскалившись, встаёт на ноги. Тёплая аура согревает и болезненного недуга словно никогда и не было. Он себя ещё никогда так не ощущал. Он чувствует, как его правый глаз начинает гореть и кожа рядом настолько прожигается, что русскому приходится зажмурить его, но это не мешает ему отлично видеть цель. Он его по стенке размажет. Росс твёрдыми шагами направляется в сторону Рэя, все больше набирая скорость и в итоге переходя на бег. Мысль о том, что Америка сейчас ранен по вине нациста приводила его в гнев. Как посмел он?! Как он посмел сделать это?! Рэй, с головой увлечённый игрой с изнеможенным страдающим американцем, не заметил резкого движения в стороне и вскрикнул от болезненного удара золотым молотом, который отбросил его в ближайшее дерево. Какого черта?! Советский Рейх закашлял кровью. Что…что происходит?! Рэй поднимает глаза и вздрагивает. Глаза полные хладнокровия и строгости смотрели на него с горечью…как когда-то в детстве. Нациста сковывает страх, когда он видит, что в левой руке России золотой светящийся серп, а в правой такой же молот. Но ещё больше ужас накрывает Рэя, когда он видит знак перекрещенного серпа и молота над правым глазом русского, который ослепляет своей яркостью. Рэй почувствовал себя таким слабым, таким беспомощным под напором этих беспощадных глаз. Он не сможет спастись! Он зашёл слишком далеко! — Нет! Нет!!! Не подходи! — с ужасом кричал тот, пытаясь побудить силу скверны сильнее вспыхнуть внутри него. Но по сравнению с Россией это было так ничтожно и глупо, что даже скверна не смогла ему помочь в этой борьбе. Рэй пытается убежать прочь, но молот тут же сбивает его с ног, а затем возвращается обратно в руку России. — Нет! Это не может быть конец! Оставь меня!!! — пытался вырваться из мертвой хватки русского нацист. Тут светлая аура Росса окутала его самого и истошный крик разнесся по всей округе. Скверна выжигалась из его вен, мышц, всего тела, души, и все это сопровождалась неимоверной болью. Он кричал, упираясь руками в грудь, прижавшего его к себе русского. Рэй чувствовал, как силы покидают его, как вся та скверна, которая была с ним с самого его рождения вмиг улетучивалась и растворялась в воздухе под натиском силы Росса. Ему становилось дурно. Вся его жизнь пролетала перед глазами. Он начал чувствовать себя подавленным, брошенным, одиноким. Он понял, что скучает по тем временам, когда Союз был рядом с ним и обучал как обращаться с заводными машинами. Он хотел снова услышать его похвалу, его хриплый смех, его спокойный голос, увидеть его тёплый взгляд. Но он погиб. Из-за него. Из-за своей чёрствости и эгоизма. Рэй обессиливший сидел на грязном снегу, начиная медленно терять сознание. Последнее, что он сумел увидеть, так это как Россия замахивается на него золотым серпом. По щекам нациста стекает что-то тёплое. Это слезы? Хах…сколько лет прошло с его последних слез? Целая вечность? Он смотрит уставшим взглядом на русского и горько улыбается, наблюдая за тем, как серп вспыхивает в его руках. — Прости…меня…отец… И грудь Рэя рассекает холодное оружие. *** — Я прощаю тебя, сынок, — раздаётся совсем близко и Рэй открывает глаза. СССР с обеспокоенным, но нежным взглядом смотрит на своего первенца. Он кладёт ему руку на плечо и затем сжимает в крепких объятиях. Рэй не может среагировать сразу, находясь в состоянии шока. Они сейчас были в поле, солнце грело своими тёплыми лучами, а лёгкий ветерок освежал и помогал расслабиться. Колосья пшеницы плавно развивались на ветру, а воздух был такой чистый, что хотелось вдохнуть полной грудью и весело засмеяться от переполненных ощущений. Все кончено. Он проиграл. И это было правильно. Иначе просто не могло быть. Рэй хватается за отца, как за спасательный круг. Он больше ничего не сдерживает в себе. Горячие слёзы обжигали лицо, а рыдания ещё долго не покидали его. Это было чистое поражение. *** Россия жадно глотает воздух. Он проснулся в холодном поту и пытался понять, где находится. Глаза не сразу смогли привыкнуть к свету комнаты. Закатное солнце жадно палило прямо из окна, и лучи отражались от белых стен комнаты мед-отдела. Он был на базе. Занавески у открытого окна то поднимались, то снова опускались под напором ветра. В комнате попахивало различными медицинскими препаратами и, возможно, даже хлоркой. Кровать с такими же белоснежными простынями, как и стены, жалобно скрипнула, когда русский все же решился с неё встать, о чем вскоре пожалел. Голова начала кружится, а в глазах темнеть, так что Россия тут же упал своей пятой точкой обратно на кровать. Росс что-то сам себе пробурчал, а затем решил осмотреть себя. И какого было его удивление, когда он не обнаружил ни единой царапины. Что вообще произошло? Пока русский пытался вспомнить, что же все-таки было до того, как он попал в мед-отдел, он набрался храбрости и сил, чтобы повторить попытку встать на ноги. У него со второго раза все получилось намного лучше, правда его слегка пошатывало из стороны в сторону. У России было такое состояние, будто он проснулся с жёсткого похмелья, но с этим он уже не раз сталкивался, поэтому ему не привыкать. Он посмотрел на своё отражение в зеркале, что висело над тумбочкой возле кровати. Правый глаз был в норме и никакого намёка на знак даже не было. У него были, конечно, небольшие синяки под глазами, но это можно было бы легко исправить после двенадцатичасового сна. А может даже больше. Лишь бы голова потом не раскалывалась. Тут дверь отворилась и в комнату зашла Беларусь с подносом с различными мазями и лекарствами. Они некоторое время тупо смотрели друг на друга. К Белоруссии медленно начало приходить осознание, и её лицо скривилось такой гримасой, которую обычно делают девушки после того, как их любимый человек спустя несколько лет долгих и верных отношений наконец-то решается сделать предложение. — Брат! Братик! — славянка уронила поднос, и все что на нем было, вмиг рассыпалось по полу. Русский принял сестру с распростертыми объятиями, и та долго захлёбывалась в собственных слезах.- Мы думали ты никогда не проснёшься! Как же ты нас напугал, дурак! Никогда больше не делай так! — Ничего не обещаю, — усмехнулся Росс, прижимая сестру ближе к себе. Он просто не может не защитить их. Потому что любит всем сердцем. На громкие вопли и рыдания своей коллеги тут же пришёл Герман. Он с улыбкой наблюдал за тем, как Беларусь не желает отцепиться от родного брата, говоря, что такими темпами он сведёт её в могилу. Спустя время Беларусь немного успокоилась, но все же так же судорожно держалась за руку брата, боясь, что он вот-вот исчезнет. — Как хорошо, что ты пришёл в себя, — они обменялись крепким дружным рукопожатием.- Америке бы такой иммунитет, как у тебя. Росс замер. Он вспомнил, как американец тяжело дышал, как он мучился, когда Рэй издевался над ним, и как героически держался, не дав слабину. Сердце екнуло и забилось в три раза сильнее, неприятные мурашки пробежали по телу от неприятных мыслей. — Где он? — затаив дыхание спросил Росс, надеясь на лучшее. Он ведь не погиб? Господи, он ведь не погиб?! — Ну, он сейчас в соседней палате…состояние, конечно, тяжёлое, но… Больше России ничего и не надо было. Он смог плавно вылезти из мертвой хватки сестры, перед этим не забыв её поцеловать в лоб, похлопать Германию по плечу, выпалить быстрое: «Спасибо!» — и выбежать из комнаты. Сердце билось все сильнее, когда он поворачивал ручку двери соседней палаты и с предвкушением посмотрел на раненного. Америка лежал на кровати, закрыв глаза от слепящего солнца рукой и тихо посапывая. У него был оголенный торс, а область талии была перевязана свежими бинтами. Его образ был полон покоя и умиротворения. Он наконец-то смог отдохнуть. Росс тихо закрыл дверь за собой и подошёл ближе, но задев стул, что стоял рядом с кроватью, тем самым заставил американца вздрогнуть, привстать на кровати и посмотреть в сторону звука. Штаты сначала разглядывал его настороженным взглядом, но потом он тут же смягчился, и на лице его можно было увидеть облегчение. Пульс бешено стучал в висках и дыхание Росса было обрывистое и тяжёлое. Ему почему-то было страшно, радостно и одновременно грустно. Как же он боялся за него. Ну давай же! Скажи, как ты переживал за него! — Привет, — скромно произносит Россия, не зная куда деть взгляд, пытаясь оторвать его от обнаженного пресса Штатов. Но что-то как-то не получалось, — прости, что разбудил. Я, наверное, зайду попозже… Что? Ты серьёзно? Ты ведь даже, если бы и правда хотел уйти, то не смог бы. Не после того, как ты увидел, что твой возлюбленный истекает кровью и корчится от боли. — Нет-нет! Все хорошо. Ты можешь остаться, если хочешь. О, поверь он хочет остаться. Неимоверно хочет. Он хочет тебя обнять и больше никогда не отпускать, он хочет больше никогда не разъединяться с тобой. Он хочет остаться. И Росс остался, но пока не решался подойти ближе. Ему не верилось, что Америка сейчас перед ним. Он боится удостовериться, что на самом деле его здесь нет. Но это ведь не так. — Я так рад, что с тобой все хорошо, — на лице американца появляется искренняя улыбка. Как он может говорить такие слова, когда сам чуть не погиб? Как он может говорить это, когда сам перебинтован, лежит без сил? Что не так с этой страной?! — Знаешь, за это время я понял, что ты действительно можешь постоять за себя, — тихо начал Америка, вглядываясь куда-то в пустоту.- Я уже не в том состоянии…вообще не в том возрасте, чтобы по-настоящему защитить кого-то, — ему было тяжело это говорить, но он пересиливал себя ради России, ради своей любви к нему, — так что ты был прав, когда отказался от моего покровительства. Абсолютно прав, — поправился Штаты, глубоко вздохнув. Россия молчал, из последних сил сдерживая себя.- Я люблю тебя, Russia, — произносит он, и Росса словно током ударяет.- Я хочу, чтобы ты был счастлив и нашел себе другого…ну…точнее человека, с которым бы ты… — Я не хочу другого! — с дрожью в голосе выпалил русский, пытаясь сдерживать в себе поступающие всхлипы. Америка вздрагивает. Он смотрит прямо на русского и осознаёт, что тот плачет. Он сжимает кулаки до хруста в костяшках, и так проницательно смотрит на США, с таким сожалением, с такой печалью… — What(Что)? — переспрашивает американец, не совсем понимая смысла услышанного. Ему кажется или… — Мне не нужен другой! Мне нужен только ты! — он закрывает глаза рукой. Господи, как же он устал от этих тупых недомолвок. Либо он выскажется сейчас, либо сдохнет на месте.- Я хочу быть с тобой. Я хочу быть рядом. Я хочу…потому что… Ком застревает в горле, не давая договорить. Нет, он сделает это. — R-Russia, — с изумлением шепчет Америка, не веря своим ушам.- Russia!.. — Потому что я тоже люблю тебя…! Слышишь?! — он убирает руку с глаз и смотрит с вызовом на американца.- Я люблю тебя! — Так поцелуй ты меня уже! Россия быстро сокращает между ними расстояние. Русский взял лицо Америки в свои ладони, с жадностью целуя его скулы, лоб, губы. Америка обхватывает русского руками, сильнее прижимая его к себе, а затем валит его на кровать, не разрывая поцелуй. Наконец-то! Какое же блаженство сейчас испытывали оба. Как же им было сейчас хорошо. Их языки переплетались в жарком танце, потом они отстранялись, чтобы сделать хотя бы один глоток воздуха, а потом опять сливались в страстном поцелуе. Они переплели свои пальцы, с неимоверной нежностью и любовью взявшись за руки. Россия второй рукой поглаживал его рёбра, лопатки, проходил пальцами по костяшкам позвоночника, опускаясь ниже, но тут он нащупал бинты, и мысль о том, что рана может вскрыться, если они уж слишком перестараются, повергла его в ужас. — Аме… Мерика, подожди, — взмолился Росс, пытаясь оторваться от разгоряченного возлюбленного.- ты же ранен… От негодования американец нахмурился, после чего снова украл поцелуй у русского. Тот недовольно промычал. Россия занял положение сверху и вновь отстранился от таких желанных губ. — You're kidding me(Ты издеваешься надо мной), — тяжело дыша, произнёс Штаты, наблюдая за тем, как русский ложится рядом с ним набок. — Ты же нездоров. Тебе покой нужен, идиот, — строго посмотрев в глаза Америки, произнёс Росс. — I need you, idiot(Я в тебе нуждаюсь, идиот), — уголки губ американца вновь приподнялись, и он всем корпусом развернулся к России. Они некоторое время лежали неподвижно, чувствуя горячее дыхание друг друга. Америка прижимал пальцы Росса к губам, целуя каждый, затем ладонь, выпирающие костяшки, забинтованные запястья. Россия внимательно следил за его действиями и понимал, что он наконец-то счастлив. Они снова берутся за руки, и поддаются друг другу навстречу, вновь сливаясь в нежном поцелуе. Их движения медленны, они наслаждаются каждой минутой проведённой вместе. Нежные руки заботливо поглаживают плечи русского, бёдра, незаметно проскальзывают под матроску, а затем так же незаметно и ловко стягивают её с хозяина, не давая опомнится из-за сладких одурманивающих поцелуев. Они чувствуют тепло друг друга и им хорошо. Поцелуи становятся настойчивее, а дыхание сбивается, сердца обоих бьются в бешеном ритме. Русский чувствует себя таким уязвимым в руках возлюбленного. Мурашки по всему телу пробегают, заставляя содрогнуться от приятных ощущений. — Я люблю тебя, — шепчет американец, целуя его в шею, ключицы, грудь. И Россия отвечает тем же, говоря те же ласковые три слова, обнимая со всей нежностью и любовью на которую только способен. Он трется носом о его щеку, вдыхая запах любимого человека. Тёплая аура русского вновь, как и тогда обволакивает их тела, и их теперь друг от друга не оторвать. Частое дыхание и тихие стоны переполняют комнату. Омут, желание, возбуждение волной окутывают двоих. Сладко. Тепло. Приятно. Они провели эту ночь вместе, заснув в объятиях друг друга. Им не снились кошмары, и никто из них не просыпался посреди ночи, потому что все встало на круги своя. Они снова были вместе. И за эти мучительные полгода их переживания подошли к концу. *** — Ну так и чем же ты собираешься заняться, после того как отвоевал земли отца? — поинтересовался Америка, наблюдая за тем, как Канада пытался отобрать свою меховую шапку из енота у Украины, который, виляя ногами, сидел на дереве и самодовольно смеялся над ним. — Ну…наведу порядок на территории, наверное, — неуверенно произнёс русский. Сейчас они были возле старой хрущёвки отца. Солнце палило всю округа, и его лучи отражались от белоснежного снега. Морозный воздух щекотал нос и дарил необыкновенную свежесть. Птицы вновь защебетали в этой окрестности и жизнь полилась озорным ручьём. Члены Североатлантического альянса не спеша собирались в дорогу на базе, те кто был под контролем Рэя наконец-то пришли в себя, полностью реабилитировались и навёрстывали упущенное, весело проводя время вместе. Англия о чем-то увлечённо беседовал с сёстрами русского, а Франция прожигала мужа взглядом, что весьма напрягало его. Украина, который сейчас вовсю подшучивал над Канадой, смог найти с ним общий язык. А Канада в свою очередь обладал хорошим чувством юмора, поэтому весело смеющийся украинец нравился ему больше, чем хмурый и скрытный. Он надеялся, что сможет ещё сильнее сблизится с ним, и когда-нибудь завоевать его сердце, но вперёд забегать канадец пока не решался. Стать для Украины лучшим другом и приятелем могло бы осчастливить его на довольно большой промежуток времени. Поэтому ему хватало сейчас то, что между ними было в данный момент. Грузия, Литва, Латвия и все остальные воспитанники СССР наслаждались приобретённой свободой и были рады победе, что принесли им их союзники и остальные члены семьи. Эстония не могла не нарадоваться своим женихом и со всей своей нежностью и любовью, вечно прижималась к Финляндии, а тому ничего не оставалось, кроме как отвечать тем же своей дорогой невесте. Все наконец-то закончилось. — Ну, а что же потом? — с улыбкой на лице спросил Америка, переводя взгляд на возлюбленного. — Я ещё не знаю, — пожал плечами тот, посмотрев на американца, — есть какие-нибудь предложения? Повисла тишина. Росс чувствовал, что Штаты все-таки хочет что-то сказать ему, но никак не решался. Он подождал. — Выходи за меня, — тихо произносит он, но так, чтобы русский его услышал. — Что? — переспросил Россия, желая вновь услышать это от него. — I said… (Я сказал…)- Америка посмотрел прямо в глаза Росса. Сердце не прекращало бешено стучать, и он снова повторил сказанное.- Выходи за меня. — Хорошо, — спокойно отвечает русский, но в мыслях кричал от неописуемой радости.- И да, в таком случае…я хочу ребёнка…и не одного. Америка теряет дар речи, внимательно вглядываясь в лицо своего парня, пытаясь найти хоть долю усмешки, но нашёл только искренность и бескорыстную любовь. В следующую минуту тот был заключён в плен тёплых рук американца, и ни один ни другой не могли скрыть своей радости. Пожалуй, они заслужили именно такой счастливый конец.