Петербург

Под небом голубым есть город золотой, С прозрачными воротами и яркою звездой.

      Петербург. Сколько поэтов и прозаиков, художников и музыкантов пытались описать культурную столицу России. Но разве можно в тексте передать те чувства, которые вызывает этот город? Разве можно одновременно выразить помпезность Невского и утилитарность Девяткино, геометрическую строгость линий Васьки и запутанность закоулков Петроградки, торжественность пышных ресторанов и очарование подвальных забегаловок? Дух Петербурга — это дух гармонирующих противоречий, настолько вросших друг в друга, что попытавшись разделить их, город лишится своей сути.       Именно сюда, в город Петра Великого и Ленина, Пушкина и Бродского, стремятся творцы со всего мира. Но Петербург коварен. Он требует платы. Его гранит безжалостен. Многие люди не выдерживают такое соседство. Город шепчет. Город притягивает. Подобно заклинателю змей, он водит своей дудочкой и у тебя нет иного выбора, кроме как смотреть на дудочку и извиваться в такт движениям хозяина.       Для тех же, кто способен сбросить наваждение Петербурга найдутся и другие средства. Ты не нужен городу, если не зачарован им.Тополиный пух, вызывающий страшные приступы аллергии. Автомобили, несущиеся с огромной скоростью. Сосульки, падающие с крыш. Ураганы. Гололёд. Наводнения. Город неразборчив в методах уничтожения бунтующих. Ничего не противопоставишь ему.       Сколько девушек, мечтавших о переезде в Северную Пальмиру, не выдержало такого соседства. Сколько из них бежало от вечной серости и непрерывных дождей. А сколько выбрало, как им казалось, лёгкий путь? Бедная Лиза, неужели Петербург стал твоим Эрастом? Гений Карамзина смог предугадать чувства и мысли людей, живущих два века спустя.       Рано утром, в центре Петербурга почти нет ни людей, ни машин. Разве может что-то сравниться с красотой сияния шпиля Адмиралтейства на рассвете? Не Исаакиевский ли собор ты видела перед своим последним шагом? Крыша Англетера. Один шаг.       Боль. Страшная, невыносимая боль на секунду пронзает всё тело. Ты как будто видишь своё изломанное тело.Отстранённые мысли проносятся за мгновение. «О, так вот как выглядит человек при переломе нескольких рёбер». «Я даже не знала, что рука может так гнуться». Затем пустота. Через некоторое время сознание начинает, подобно морю, накатывать волнами и бессильно отступать от твоего тела. В моменты прилива ты слышишь, как грубые незнакомые голоса произносят резкие, отрывистые фразы. Затем темнота. Боли нет. Так приятно. Цикл повторяется снова и снова, опять и опять. Боль и облегчение, звук и тишина, свет и тьма. Опять боль. Тело подскакивает. «Три». «Два». «Один». «Разряд». Боль заполняет все закоулки тебя. Ощущение что вы — единое целое и ничто не сможет разделить вас. Каждая клеточка вопит, каждый нерв оголён. Есть ты и боль. Боль становится тобой.       Тишина. Постоянный писк, на грани слышимости. Галлюцинации? Почему слышен писк, но нет ставшей уже привычной боли? Издалека, будто из-под пухового одеяла, доносятся усталые слова. «Прекращаем. Точное время смерти три часа двадцать две минуты. Двадцать четвёртое августа».