Break The Broken

После того дня над Чимином стали издеваться в два раза больше. Он и не подозревает, что главный источник этих издевок — Мин Юнги. Три дня назад Пак обнаружил в своём шкафчике записки, на которых было написано «Сдохни», «Грязь» и много других оскорблений, от которых кровь в жилах стынет. Юнги подкупил школьников, чтобы те как можно сильнее задевали омегу. Кто-то ограничивался простыми оскорблениями, кто-то и вовсе бил. Однажды он ушел из школы весь в ссадинах и синяках от побоев, которые оставил какой-то старший альфа. — Юнги, — Хосок одаривает идущего к ним Чимина хмурым взглядом, — я думаю, что это уже перебор. Чёрт, да парень весь в синяках, как ты можешь на это так спокойно реагировать? — Чону не всё равно. И он без понятия почему. Просто этот омега слишком беззащитен и слаб, а альфа таких любит. Его Тэхён тоже был таким. — Возможно, ты прав, — Юнги проговаривает сквозь зубы, ему всегда было трудно признать чью-то правоту, — избиение было лишним. К ним направляется сам Пак Чимин — в руках какая-то коробка, которую он слишком нервно сжимает и неуверенно плетётся, — это не осталось незамеченным от Юнги, который совсем не рад его появлению. — Кхм, — Чимин неловко пытается привлечь внимание альф, которые совсем перестали замечать омегу из-за своей перепалки, — я принес тебе печенье в знак благодарности за то, что ты заступился за меня тогда, в столовой. Я сам его пёк. — Пак проговаривает слова слишком быстро, а оттого непонятно, запинаясь и волнуясь, протягивает руки с коробкой печенья. «Выглядит жалко» — думает Юнги, подозрительно глядя на коробку, которая заботливо перевязана красивой ленточкой. Отчего-то в душе Мина становится слишком паршиво, а в животе словно узел, который сковывает движения и не даёт дышать. Чимин бы никогда не перевязал коробку для Юнги, он бы никогда не испёк печенье для него. Альфу берёт неизвестное прежде чувство. Он бы хотел отобрать печенье и размазать его по лицу омеги лишь за то, что тот посмел испечь его мерзкими руками. Но он сдержался, лишь нервно сжал ладони в кулаки. — Ох, Чимин-и, — как он посмел назвать этого омегу? Юнги не понимает, а внутри ураган от того, что Хосок назвал Пака «Чимин-и». Мин никогда не сможет называть Чимина ласковыми прозвищами, потому что Юнги — король, а омега — лишь грязь. Мина тошнит от этих нежностей, а Чимин отчаянно в них нуждается. Эти двое несовместимы и от того, что кто-то может стать ближе к омеге внутри всё переворачивается, потому что Юнги понимает, что он никогда не сможет так. Чтобы прикоснуться или обнять — табу и бетонная стена, которая всегда будет держать на расстоянии. А Хосоку можно, и плевать, что у него, вообще-то, есть парень. И это раздражает до такой степени, что желание сломать становится ещё сильнее. — Спасибо за печенье, — Юнги видит, как их руки соприкасаются. Хосок всегда был падок на жалких, — я обязательно его попробую, — он широко улыбается, а Пак смущается, из-за чего у него появляется румянец. Тот словно отчаянно делает вид, что не замечает Юнги, и это выбешивает до белого коления. Тишину, возникшую между этими тремя, нарушает Тэхён, появившийся в дверях школы. От красоты этого омеги Чимин потерял дар речи. Настолько очаровательного парня Пак видит впервые — ровная спина, гордая походка, лёгкая ухмылка, а самое главное — уверенный взгляд. Этот парень идёт к ним, Чимин начинает заметно нервничать. — Хосок-и, любимый, — высокий омега целует альфу, приобнимая за плечи. Чимин хочет провалиться под землю — зарождающиеся чувства к Хосоку так небрежно разорваны и сожжены в пепел. Внутри снова красноречивая пустота, которая отнимает жалкие остатки сил. Чимин и рядом не достоин стоить с этим парнем. Пак в очередной раз понял, что он — всего лишь мусор и балласт общества. Его плечи поникли, а от волнения не осталось и следа — лишь ненавистная пустота, разъедающая сознание. — Ах, Чимин, — Хосок прерывает поцелуй, — это Тэхён — мой парень, Тэхён, это Чимин — парень, о котором я тебе рассказывал, он испёк печенье, — Тэхён чуть заметно улыбается, но на этот раз это не та ухмылка, с которой он явился в школу. — Очень приятно, Чимин. Хочешь пойти с нами в клуб сегодня вечером? Мы собираемся потусить втроём и могли бы взять тебя, чтобы Юнги не было так одиноко, — Юнги напрягся и злостно посмотрел на Хосока. — Ч-что? Нет… Спасибо, — Чимина ещё никогда никуда не приглашали, так что он растерян, — у меня есть дела, я, пожалуй, пойду, — у него просто нет сил выносить это. Ещё чуть-чуть и конец. Он поспешно уходит из школы — уроки на сегодня окончены, но омега не хочет возвращаться сюда снова.

***

Чимин думает, что Тэхён идеальный. В нем превосходно всё: от походки до черт лица, которые словно кукольные — Пак не заметил ни одного изъяна. Ким для Хосока подходит идеально. Он такой, каким Чимин стать никогда не сможет. Пак просто ничтожество, он недостоин такого счастья. Он думает об этом, стоя на краю моста. Ветер приятно обдувает лицо, а его портфель лежит где-то там, на твердом асфальте. Он пришел сюда, не задумываясь, ему не хотелось снова возвращаться в их квартиру, отчаяние поглотило его целиком. В школу тем более — она давит на и без того пошатанную психику парня. Чимин просто хотел снова чувствовать — такое эгоистичное желание с его стороны. Просто как раньше. Чтобы от счастья хотелось смеяться, а внутри распирало приятное чувство. Но вместо этого у него есть лишь отчаяние, страх и боль — единственное, что осталось из его чувств. На этом свете не осталось ничего, что было бы ему дорого. Отцу с матерью на него плевать, они заняты своей личной жизнью.Чонгук просто уехал, ничего не сказав, а его любимый дедушка умер несколько лет назад. Он закрывает глаза — Чимин очень боится, но настроен как никогда решительно. Он просто устал от всего, что навалилось. Вдох и первый шаг. Чимин чувствует страх вперемешку с отчаянием. Как иронично, что ему придется умереть в этих ощущениях, в которых он жил последние пару лет. Вдох и второй шаг. Ещё чуть-чуть и конец. Вдох и… Почему он не падает? Почему он не может пошевелиться? Омега в непонимании раскрывает глаза и видит Юнги, который с перепуганным лицом схватился за рукав свитера Чимина. — Что ты делаешь?! — он крепче перехватывает руку омеги. — Что ты, мать твою, делаешь?! Я тебя спрашиваю! — В его глазах читается животный страх и адреналин. Юнги увидел стоявшего на краю моста Чимина и здорово перепугался. Тот выглядел так, словно вот-вот прыгнет. И Юнги не ошибся. Чимин действительно собирался прыгнуть, но Мин успел. — Я… — до Чимина наконец доходит понимание того, что он не прыгнул. Его охватывает отчаяние — он так хотел покончить с этим, но от осознания того, что он всё ещё стоит здесь, перехватывает дыхание и поглощает боль. Чимин бы не хотел показывать свою слабость Мин Юнги — он такое не терпит, но Чимин по-другому не может. Пак начинает плакать, тихо всхлипывая. Юнги растерян и чувствует огромную вину за это. Мин считает, что это он во всем виноват. Это из-за него Чимин собирался покончить с собой. Да, Мин хотел сломать его как куклу, но он забыл, что он живой человек. Юнги вспоминает мать. Ту, что тоже была на грани. Ту, что тоже улыбалась, когда на душе скребли кошки, а отчаяние подпирало дыхание. Ту, что не справилась. Ту, что скрывала свою боль за маской счастья и улыбки. Юнги чувствует вину за человека, которого терпеть не может. До дрожи обидно. Но кому? Тому, кто потерял самого дорогого человека из-за монстра, что сломал ее, а сейчас понимает, что сам оказался тем монстром, кого всегда ненавидел. Или тому, кто навсегда потерял себя и вернуть не смог. — Это я виноват, — Юнги смотрит на подрагивающие плечи омеги. Чимин не понимает о чём говорит альфа. Он не думает — мысли растворились ещё тогда, когда Чимин собирался прыгнуть. Глаза в пелене от слёз, так что он видит лишь расплывчатый силуэт стоявшего напротив парня. Омега падает в объятия — сам того не понимая, в поисках тепла, пытаясь выдержать ураган эмоций, которые он испытывает. А Юнги не отталкивает, понимает, что это его вина и если бы он не успел — не смог бы сейчас стоять вот так в объятиях, чувствуя приятное тепло от тела омеги. — Я просто устал. Устал от всего. От отношения ко мне матери, от давления учителей, от этих бесконечных издевательств, от синяков и порезов. — Чимин всё говорит, явно не собираясь останавливаться. А Юнги настигает понимание. Это не он его сломал. Он был сломлен с самого начала. Все эти улыбки, отличное настроение и стойкость были фальшивкой. Юнги хотел сломать того, кто был уже сломлен. Мин не заметил этого из-за своего эгоистичного желания быть на вершине, когда он догнивал на дне. Прямо как мать. — Я отвезу тебя домой, — Юнги хмуро оглядывает прекратившего объятия Чимина, — садись в машину. — Что? Я не могу, то есть не хочу, — Чимин растерян такой переменой настроения Мина. Ещё утром он вёл себя так, словно Пак — главный изгой этой планеты. Омега хочет уйти, но Юнги не позволяет, до боли сжав его запястье. — Ты никуда не уйдешь, — Юнги смотрит на перепуганного омегу, с красными от слёз глазами и чуть подрагивающими плечами. Подумав, Мин решает добавить: — я не могу оставить тебя сейчас, Пак. Буквально пару минут назад ты стоял на краю. Я не идиот и не буду делать вид, что ничего не происходит. — Я и сам могу дойти до дома, не нужно меня провожать. — Чимин всё ещё пытается выбраться, но хватка Юнги слишком крепкая. — Если ты сейчас же не сядешь в машину, я сам тебя туда отнесу, — Юнги не умеет сдаваться, он слишком упрямый. А перспектива оказаться поднятым альфой Чимина вовсе не радует. Он тяжёлым вздохом забирается на сиденье, стараясь игнорировать взгляд, который буравит его с ног до головы.