Боль.

Это кладбище для лжи, кладбище для правды. Погуляй со мной в пределах могильной ограды. Болото лезвий, избыток незнакомых чувств. Было бы круто, но я возвращаться не хочу.

Кристаллизация. Наверное, это очень больно. Да, верно, невыносимо больно. Каждая клеточка твоего бренного тела будто сгорает подобно осенним листьям в костре. Такие красивые листья. Такая печальная судьба. Такие глупые клоны. Флэш старался не смотреть на мертвых братьев. Он вообще старался не смотреть. Окровавленные, преданные, но, всё же, такие родные, идентичные тела. Так хочется разрыдаться, на колени упасть. Так, чтобы коленные чашки к чертям раздробились, но упасть. Просить прощения. Задыхаясь в собственных рыданиях, простили лишь бы. У клонов, что были для Бегуна той единственной, прекрасной семьёй; у Лидера. Только вот поздно уже. Поздно так сожалеть, мучать мозг и сердце виной. Желания больше не сбудутся. Никогда. Флэш больше никогда не увидит их живые улыбки. Их огонь в таких светлых глазах. Отражения их прекрасных душ. Флэш раскидывает руки в стороны и натягивает на себя самую весёлую, ласковую улыбку. Ту, которой он мог позволить себе улыбнуться только Красному, ибо сам Красный сейчас проносится над ним. Так почему бы не показать, что всё это не больно? Чтобы Шрам не страдал ещё больше. Хотя, будет ли Красному больно от этого? Флэш знает, Лидер нужен Тому. Волноваться смысла нет. Вот он- последний судорожный вздох. Лазер выстрелил. Больно. Так невыносимо больно, но Флэш терпит. Терпит, выпрямив спину и пытаясь даже не шипеть, стиснув свои белоснежные зубы. В такие моменты время останавливается. Замирает на, казалось бы, годы. И есть время подумать. Флэш терпит, ведь он тут не один. Терпит так, как терпел когда-то Шрама. Это "когда-то" было не так и давно. Ртуть аккуратно отложил в памяти все-все свои встречи с Красным. Все время, что они были вместе. Их время. Флэш помнил каждый удар, когда Ртуть кричал недостаточно громко. Каждый похотливый шлепок и каждый болезненный укус. Бегун помнил, как кидали об стены, как прижимали ботинком к полу, как срывали одежду. Он всё это помнил и забывать не хотел. Флэш никогда не противился Шраму, хотя мог, но, правда, вовсе не хотел. Просто не хотел всё портить. Скоростной так любил. Так хотел рядом быть, что, со временем, ему даже это стало казаться нормальным. Ну с кем не бывает, верно? Бегун помнил, как чужие руки сжимали горло, лишая кислорода. Как этот же кислород кулаком выбивали из легких. Как резали, царапали нежную кожу клона. Как шептали на ухо самые разные фразы. Ртуть всё помнил. Он не хотел забывать. Этот взгляд. Бегун так точно почувствовал тяжелый взгляд алых глаз, что даже смог описать эмоции. Боль, ненависть, непонимание и, кажется, страх. Шрам смотрел на Флэша, явно будучи не в силах определить модель поведения этого клона. Клона, которого Первый собственноручно сломал. Хотя, Одиннадцатый и сам не понимал, зачем предал. Может... может что? Нет, он не боялся. Ну, если только за Шрама, но Бегун и без этого всего понимал, что этого идеального клона не тронут. Однако, где этот клон, шрамированный, седой, растрепанный и с вечными синяками под глазами мог быть идеальным для Флэша? Тут бегун тоже затруднялся ответить. У него вообще много пробелов по этой части было, и решать их он не собирался. Сейчас, например, некогда уже. А раньше... раньше было не до этого совсем. Тоже "некогда". Ох, это чувство, когда Номер Один открыл свои глаза после комы. Ох, как Одиннадцатый счастлив был! И в груди так тепло сразу, до слёз тепло. Столько чувств, столько эмоций. Передать их невозможно попросту. Невозможно, ведь вы так ещё не любили. Да и вряд ли полюбите. Ведь не любовь вовсе это. Это животное что-то. На уровне инстинкта уже. А Шрам таким беззащитным выглядел тогда. Флэш никогда не забудет лицо Лидера с набежавшими слезами, что так ошеломлённо смотрел на Бегуна, который потерял образ Дока после остановки проекции. Скоростной впервые тогда видел слезы Красного. Не знал Бегун, что Первый так умеет. В этот момент всё и рухнуло в груди. В этот момент Флэш и осознал, что прощения нет ему и никогда не будет. Не прощают за такое просто. Тут и убить мало, честно говоря, хотя, Флэш и без того понимал это. Просто не бывает так. Не в этой жизни, увы. Как же больно. Одиннадцатый помнил размашистые толчки. Грубые, рваные движения Первого внутри своего тела. Флэш помнил редкие, но такие страстные поцелуи со стороны Шрама, на которые Ртуть всегда стремился ответить с особой нежностью, которую, казалось бы, Красный и не замечал. Лидер вообще редко обращал внимание на проявление нежности, заботы со стороны пассива. Шрам никогда не замечал этих взглядов и улыбок, которыми Флэш улыбался только ему. Или просто не хотел замечать? Руки и ноги уже исчезли, превращаясь в кристалл, но почему? Почему время такое медленное по отношению к этому клону в защитной маске? Ведь кристаллизация происходит всего за несколько секунд. Неужели, время настолько замедлилось в его жизни? Видимо, так оно и было. Улыбка всё ещё красовалась на лице, но уже была смешана с болью. Нет! Клон не перестанет улыбаться! Никогда, до последнего вздоха! Он должен держаться, следуя правилу, которое придумал только что. Просто так. Для себя. Флэш помнил, что их первый секс был более нежным, человеческим что ли. Что в тот, самый первый и сказочный для бегуна раз Шрам хоть немного заботился о комфорте своего партнера. Флэш до сих пор помнит опаляющие поцелуи, нежные укусы, медленные толчки. Это было совсем не тем, что случилось потом. Это было чем то хоть и извращенным, но, в какой-то степени, нормальным. Воздух Его больше нет. Совсем. Легкие тоже начали кристаллизироваться и больше не были в состоянии функционировать так, как требовалось для поддержания жизни остатка организма клона. Слезы полились из закрытых глаз, но Флэш улыбался. Сам не понимал, как сил хватало, но улыбался. Наверное, каждый бы уже передумал давно, но не Одиннадцатый. Терять ему нечего. Он уже давно все потерял. Не вернет уже ни друзей, ни Шрама. Знаете, а ведь это можно назвать счастливым финалом. Для Бегуна. Он сделал все, что хотел. Хоть и не так, как запланировал, не сделал ведь, да? Верно, так оно и есть. Голоса. Кажется, его уже зовут. Он так отчетливо слышал голоса братьев. Они кричали так радостно и приветливо, что хотелось броситься на встречу, в такие желанные объятия, надеясь на чудное прощение и счастливую жизнь. Как жаль, это лишь посмертные галлюцинации, но именно они заставили клона держать свою улыбку до последнего. Держать, пока на месте некогда радостного клона не красовался насыщенного цвета синий кристалл. Ему больше не будет больно.