Дым табачный воздух выел

      Знаешь, что такое сигаретный дым? Это полупрозрачная линия акварелью, тонкой кистью: прижать, провести, отпустить. Она вьется в воздухе: прижать, отпустить, провести, прижать. Это движение, это рисунок, это красиво. Знаешь, что такое сигаретный пепел? Это пастельная крошка. Надавить, растереть, отпустить, сдуть. Она летит, подхваченная твоим дыханием. Оно горькое, терпкое, тяжелое. Оно шумное, с полухрипом. Его не нарисуешь…. Это оседающая краска в стакане с водой. Оно взвивается, следует за кистью, тянется к ней и опускается снова на дно. Знаешь, что такое руки, держащие сигарету? Это руки художника. Запах табака оседает, прилипает к пальцам, его сложно отмыть, словно масляную краску. Провести (по холсту), растянуть акварель, поднести задумчиво к губам… Затяжка – новый эскиз. Красная искра на конце – вдохновение. Дым – штрих. И снова по новой. Кисть за кистью. Для кого-то искусство в собирании вещей, для других – сложить мозаику из камушков. Для Шагала – это люди, парящие над городом. Для Климта – нежный поцелуй. Для меня – метаморфоза дыхания. Оно меняется от эмоциональности. Оно меняется от потребления красок. Оно становится моим шедевром. Всегда по-разному, смена кистей, смена палитры. Кидай, кричи, рви, молчи, отдавай или получай взамен, а шедевр останется в тебе шедевром.       Сколько холстов ни меняй, в скольких местах их ни выбрасывай, они будут иметь только твой (индивидуальный) штрих. То, каким движением стряхнул пастель, то, с какой силой провел серым. Даже твоё дыхание останется на картине, в тех местах, где ты дышал полной грудью. Сегодня это был парк, где ты впервые поцеловался, завтра – скамейка у дома. И каждый раз ты все больше и больше затягиваешься. Шедевр остаётся шедевром.       Знаешь, что такое крепкий алкоголь? Это огонь, сжигающий книги. Он распространяется в твоей голове, заполняет всего тебя, пожирает воспоминания. Полка за полкой. Налить, поджечь, бросить, уйти. И оно горит. Полыхает. Стопка, ещё одна. Шедевру, кажется, пришёл конец. В погоне за серым штрихом, ты снова берёшь в руки огненную воду, окрашенную твоей кровью. Ты снова берёшь в руки кисти – целую пачку. Не жалко.       И снова танец. Стой, не шевелись, не дыши. Я просто буду рядом, прямо за тобой. Беру пальцами прозрачную нить, тяну её от твоих губ по шее на плечо. Поворот, прижать, провести, отпустить. Это почти так же красиво, как танец с лентой. Тает в руках, остаётся в воздухе. Запахло огнём, и я снова на твоём холсте. Второй рукой сжимаю новую кисть. Штрих, другой, поворот обратно, поклон. Медленно и нежно. Я веду твою руку в точности так, как на эскизе (ты же показал мне вчера). Коснуться кончиков пальцев, оставить след, картина почти готова. Она заполняется твоим дымом, моим танцем, углем твоих книг.       Бросать: привычки, прошлое, дорогое, памятное – почти так же сложно, как признать свой новый шедевр таковым. Особенно когда он тает между пальцами, а ты не в силах его отпустить, дожидаясь, пока догорит. А после перед тобой картина: двое, окутанные в серый шёлк. Если создан из пепла и дыхания, шедевр остаётся шедевром.