Невероятные приключения Ледяного Великана и Зимнего Солдата

Почему Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогох? Да чёрт его знает. Баки плевать хотел на то, где скрываться. За последние полгода это занятие приелось и осточертело. Он побывал во многих городах, многих деревнях, многих странах. И вот уже почти месяц пребывает в Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогохе. Одной из причин, по которой Барнс решил задержаться именно в этом месте было то, что ищущие его люди, увидев название «Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогох», сожгут поверхность, осквернённую этим набором букв, и постараются забыть его как страшный сон. Кроме того, Барнсу была приятна атмосфера уэльской деревни. Всего три тысячи человек, и никто из них не слышал о Зимнем Солдате. Но ни в коем случае это место нельзя назвать райским. Местные недолюбливали чужаков. Но их холодные чувства к американцам нельзя сравнить с ненавистью к французам. Хотя, несомненно, в Уэльсе американцев невзлюбили гораздо сильнее чем тех же шотландцев, с которыми валлийцы разделяли общее презрение к англичанам. Если выразиться проще, то валлийцы оказались гораздо менее дружелюбными, чем ожидалось. Особенно по сравнению с первыми днями пребывания отставного солдата в деревне, когда местные выдавливали из себя улыбки, считая, что Барнс не более, чем временный турист. Тогда Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогох казался ему местом, где можно спокойно состариться. Но вскоре Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогохцы осознали, что тот решил задержаться. С тех пор они перестали скрывать свою грубую сущность. Но нельзя сказать, что это расстраивало Баки. Наоборот, его только напрягало хорошее отношение к нему. При виде доброй улыбки в его сторону, струны его души содрогаются в неприятном ощущении. Ощущении, что это неправильно. Ощущении, что каждая улыбка — ошибка, иллюзия, что-то, что столь же противоестественно, как и столетний молодой человек. Особое внимание Баки уделял местным пабам. В этом поселении их можно было сосчитать по пальцам, используя притом только металлические. Однако Баки и одного хватило бы. Там он проводил большую часть своего времени. Просиживал за барной стойкой, предаваясь угнетающим мыслям и заливая их алкоголем, который, конечно, так себе влиял на суперсолдата. Но внутри теплилась надежда, что, если он выпьет достаточно стаканов, то на дне одного из них он найдёт облегчение; или же что, если он выпьет достаточно стаканов, то один из них всё-таки окажется отравлен одним из жителей Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогоха. Барнс не считал смерть выходом. Но если она решит забрать столетнего солдата в свои объятия — так тому и быть. Ещё одним плюсом Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогоха было полное отсутствие воспоминаний. Солдат ни разу не посещал эту деревню и даже не догадывался об её существовании, считая этот случайный набор букв опечаткой в буклете туристического агентства (да-да, Зимний Солдат часто их просматривал, мечтая о небольшом отпуске, не включающем в себя низкие температуры). Не было почти ничего, что напомнило бы Барнсу о любой из его прошлых жизней. Разве что озеро вызывало печальные воспоминания о приятном времени, проведённом в Ваканде. Меньше всего Баки хотел вспоминать о Стиве. И это у него получалось хуже всего. Человек, способный годами убегать от лучших сыщиков планеты, не способен скрыться от собственных мыслей. От непокидающего чувства предательства со стороны лучшего друга. Он злился на него. Злился на себя за то, что напрасно надеялся, что Стив выберет его. Глупо было предполагать, что слова «я с тобой до конца» что-то значили не только для Баки. Баки знал, что не прав. Он знал, что обвинения, посылаемые в сторону бывшего лучшего друга — несправедливы. Но он не мог бороться со своими чувствами, и за это ненавидел себя ещё сильнее. Очередной вечер Баки вновь просиживает в вероятно худшем пабе Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогоха. Внешне не проявляя особой заинтересованности, он наблюдает за двумя подвыпившими приятелями, играющими в дартс. Это навевает воспоминания о том, как и они со Стивом когда-то играли в некое подобие этой игры. Только в инвентаре вместо мишени и дротиков были бутылки и камни. Он пытается потушить эти воспоминания, осушив очередной бокал виски, и очередной раз убеждается в своей глупости. В такие моменты Барнс с печалью вспоминает Зимнего Солдата. Безэмоциональную, холодную груду мышц из металла и плоти, готовую выполнять любые приказы. Иногда Бак с ужасом ловит себя на мыслях, что променял бы свою жизнь на жизнь Зимнего Солдата, после чего убегает как можно дальше от чужих глаз, как будто боится, что другие могут услышать его мысли и возненавидеть его так же, как он ненавидит самого себя. Он не хочет снова творить зла, но страдания пожирают его изнутри. Он многое бы отдал, чтобы они прекратились. От наблюдения за дартс-приятелями Баки отвлекло чувство, появившееся у всех в пабе. Холодок пробежался по спине каждого из посетителей, когда в помещении появился новый незнакомец. Жизнь в пабе прекратила своё существование. Замерли все звуки, погружая заведение в гробовую тишину. Внешний вид вошедшего так и кричал, что тот не принадлежит этому месту. «Очередной чужак,» — нарушил тишину ворчливый старик, одиноко сидящий в углу. Если б он знал, что это был совсем не «очередной», а совершенно новый, не виданный прежде в этих краях вид «чужака»… Ледяной гнев читался в выражении тонких линий красивого лица. Ни у кого не возникло желания встретиться с его взглядом, ибо почти у всех посетителей сложилось впечатление, что в таком случае их ждёт худшая из всех возможных участь. Поэтому жители Лланвайрпуллгуингихгогерихуирндробуллллантисилиогогогоха постарались как можно скорее отвести глаза от длинноволосого брюнета, и в пабе вновь проснулись звуки. Но Баки не последовал примеру валлийцев и просто не мог перестать рассматривать незнакомца. Зелёная рубаха и тёмные штаны, украшенные металлическими вставками, несильно отличались от обычной человеческой одежды, но во всем виде чужестранца чувствовалось изящество, возвышающее его над окружающими. Ему явно было не место в Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогохе, маленькой уэльской деревушке. Казалось, красавец не заметил реакции посетителей. Он с серьёзными намерениями проследовал к барной стойке и опустился на стул, рядом с Баки. В его движениях просвечивало подавляемое раздражение. Бармен подозрительно покосился на посетителя, явно ожидая, что тот выберет нечто гораздо лучше, чем один из худших напитков этого заведения, но с профессиональной вежливостью выполнил заказ. — Все уже давно отвели взгляды, а ты продолжаешь таращиться, — нервозно произнёс брюнет в сторону Баки. — Если уж я так тебе понравился, то угости выпивкой в конце концов, — он поставил стакан и усмехнулся собственным словам, которые на миг понизили его раздражение. — Я уже видел твоё лицо, — угрюмо ответил Барнс, вовсе, не смутившись неожиданным напором мужчины. — Надо же, какое совпадение, я тоже каждое утро вижу его в зеркале, — грубым сарказмом ответил незнакомец. Сказанное было совершенной ложью, так как он редко просыпался утром, почти никогда не засыпал ночью и, честно говоря, чаще всего не имел возможности определить время суток. — Рад за тебя, — безразлично сказал Баки, вернувшись к своему напитку. Казалось, на этом его краткая первая и последняя беседа с этим необычным человеком окончена, но внимание того привлекла перчатка на левой руке солдата. — Если ты действительно хочешь скрыть от чужих глаз, то, что произошло с твоей рукой, то носи перчатки на обе руки, и никто не обратит внимания, а так ты лишь интригуешь окружающих тем, что кроется под этой перчаткой, — мужчина развернулся к Барнсу и раздражительный тон в его голосе сменился на заинтересованный. Без гневной завесы, голос незнакомца оказался приятным и даже чарующим. — Кто ты? — нотка раздражения теперь перескочила на голос Барнса. Он чувствовал, что слова незнакомца — не просто предположение. Этот человек, кем бы он ни был, пришёл за ним, и он не один. Вероятно, остальные сторожат выходы, а скоро здесь появится кавалерия одного из государств, где Зимний Солдат находится в уголовном розыске. Или ещё хуже: появится Сокол и начнёт отчитывать Баки за такое поведение. В голове Баки уже формировался сюжет для неплохого шпионского боевика, но он и не догадывался, что попал в совершенно другого рода историю. — Заинтригованный окружающий, — ответил на вопрос мужчина и на его тонких губах появилась лёгкая улыбка. Солдат сверлил его гневным взглядом, но тому, похоже, это лишь приносило удовольствие. — Неужто там ужасный шрам по всей руке, способный напугать человека ещё больше, чем твой злобный взгляд, — предположил красавец, внимательно следя за выражением лица собеседника. В этот момент можно было заметить, насколько сильно Барнс переменил его настроение. На неожиданную грубость Зимнего Солдата он отвечал с вежливой улыбкой издёвки. — Это мог бы быть несчастный случай, но я думаю это военная травма. О! С последним я угадал, — он легко прочитал едва заметное движение мышц лица Барнса. — Ты думаешь, как? Но ответ в твоих глазах: они отличаются от глаз обычного человеческого существа, они как будто гораздо старше, чем должны быть. Я видел подобное в глазах одного местного солдата, но то был лишь отблеск твоего взгляда. Баки понял, что это не шпионский боевик. Однако отсутствовавшее доверие к этому человеку теперь лишь уменьшилось и ушло в минус. Собеседник действительно заинтересован, а излишнее внимание было неприятно Барнсу. Это лишь усилило желание немедленно покинуть этот паб, однако по неведанной причине он не мог заставить себя подняться из-за барной стойки. Барнс собирался ответить собеседнику, но его отвлёк дротик, собиравшийся вонзиться ему в живое плечо, ловко пойманный левой рукой. Зелёные глаза брюнета блеснули при виде ловкости солдата. — Ой прости, Джек, — обратился к Барнсу "меткий" стрелок, но в голосе его не ощущалось извинения. — Пальцы соскользнули, — оправдался он. — Конечно, — не принял извинения Бак, метнув дротик в самое сердце мишени. Стрелок с другом одарили Барнса презрительными взглядами, на которые тот не обратил внимание. — Значит Джек, — восстановил беседу красавец-брюнет, протянув руку для рукопожатия. — Меня зовут Локи, — сверкнул улыбкой он, не видя причин скрывать своего имени. "Джек" не хотел жать руку незнакомцу и уже готов был уйти, но его рука потянулась в ответ и соприкоснулась с холодными длинными пальцами нового знакомого. Неприятное ощущение появилось от этого прикосновения и Баки поспешил прекратить рукопожатие. Локи продолжил улыбаться. Теперь ему не нужно было гадать о том, что скрывается за перчаткой, или же о настоящем имени собеседника. — Джек, — вновь произнёс трикстер, смакуя каждый звук этого лживого имени. — Слишком банальное имя, не находишь? Другое дело Стивен, например. Или Джеймс — прекрасное имя, — ехидничая, произнёс Локи. — Но почему именно Джек? — А почему именно Локи? — спросил Бак. Казалось, раздражению в голосе уже некуда повышаться, кроме того чтобы переходить в открытую агрессию. — Будешь избегать ответов, отвечая вопросом на вопрос? — Нет, если не будет вопросов, — дерзко ответил Барнс, которому это знакомство нравилось всё меньше и меньше. Он уже сотню раз проклял себя за свой любопытный взгляд, который дал начало этой беседе. Локи напрягал солдата. Баки понял: тот знал о Зимнем Солдате, но не боялся его как другие, а дразнил и наслаждался этим. Баки больше не хотел это терпеть и полез в карман, чтобы расплатиться с барменом и поскорее уйти, но тут вновь помешал очередной местный житель. Рядом появился толстяк, носивший прозвище Большой Боб или 2Б. Неопытный глаз мог бы подумать, что его живот наполнен жиром, но на самом деле под кожей скрывались литры алкоголя разнообразного качества, но преимущественно второсортного пива. Не обратив внимания на Баки и Локи, Большой Боб появился между ними, грубо схватил бокал Баки, осушил его и выкрикнул бармену: "Повтори". — Это было опрометчиво, — встал из-за стойки Баки посмотрев вверх в лицо негодяя, который был как минимум на голову выше него. Баки тянуло устроить драку, но внутренний голос кричал, что это не выход. Он знал, что выиграет. — Не пугай меня своими бицепсами, козявка, — усмехнулся ему в лицо крупный мужчина, запах изо рта которого доводил до обморока или тошноты каждого третьего. — Ты тут только один. Большой Боб привык, что все потенциальные соперники отказываются с ним драться, а если и найдётся пьяный смельчак, то будет уложен за пару секунд, ну а если найдётся сильный пьяный смельчак, то его уложат пьяницы, которых Большой Боб называл «друзьями». Тут Баки не выдержал и ударил ему по лицу живой рукой. Это откинуло наглеца на пару шагов назад. Не ожидавший подобного силач собрался ответить своему противнику, но его остановил бармен: — Эй, парни, если затеяли драку, то не у меня в заведении. Вон выход, — указал он на заднюю дверь, ведущую к тихому переулку. Там и начался бой. Конечно же, если мы имеем право назвать боем жестокое избиение. «Друзья» 2Б лежали без чувств, а толстяк уже сдался и молил о пощаде, но Баки его не слушал, или просто не слышал и продолжал наносить удары, с каждым разом все больше окровавливая асфальт. На плечо Баки легла рука. Он остановился. Даже через куртку хоть и тонкую, Баки сразу узнал холод этой ладони. — Достаточно, — произнёс Локи спокойным голосом. — Не стоит тратить на него силы. — Тебе то что до моих сил? — хмуро посмотрел на него Барнс, тем не менее поднявшись с бессознательного тела. Мужчина слегка усмехнулся. — Почему ты не используешь левую руку? — Я правша. — Действительно, — хитро улыбнулся трикстер. — Именно так вы называете страх перед убийством человека? Барнс смерил его презрительным взглядом и направился прочь из проулка, но едва он сделал пару шагов, из ниоткуда, может даже с неба, появилась девушка с ярко-розовым, близким к пурпурному, оттенком кожи и длинным мечом в руках. Первой мыслью Баки было то, что местные всё-таки подмешали что-то в его виски, но перепутали таблетки. — Локи Лафейсон, сдавайся живым или станешь мёртвым, — с пафосом произнесла она, стоя в боевой позе. — Второе уже пробовал. Первое не интересно, — улыбнулся Локи. Девушке, в которой (если она просто не переборщила с кремами для кожи) можно было узнать представителя инопланетной расы, были не интересны слова трикстера, и она накинулась на него с мечом. Тот, несомненно божественным чудом, увернулся от острого лезвия, которое воткнулось в асфальт. В руках Локи появились кинжалы. Трижды лезвия пытались соприкоснуться с кожей девушки, но та удачно увернулась от ударов, сделала подсечку ногой и повалила Локи на спину. Притянув свой меч магнитным устройством, она получила возможность разделить Бога Обмана на две равные части своим клинком, вернее, ей так казалось, пока её не остановила металлическая труба, в руках Баки Барнса. Используя трубу как оборонительное оружие, он блокировал пару ударов девушки, смог ударить её в подбородок локтем и выбить из рук меч. Инопланетянка не растерялась, совершила кувырок, добралась до меча и сильным ударом лишила солдата оружия, разделив трубу на две бесполезные части. Баки осталось лишь уворачиваться от взмахов опасного лезвия. Девушка попыталась сделать очередную подсечку, от который Барнс спасся прыжком вверх. В тот же момент инопланетянка начала совершать полуповорот, завершающей точкой которого должно было быть отсечение головы противника, который физически не мог успеть вовремя приземлиться на землю. От казни Барнса спасла силовая волна из рук Локи, которая откинула девушку вместе с её любимым мечом на несколько метров. Она врезалась в стену, чудом ничего не сломав. — Блядь, это же моя любимая куртка, — Бак обратил внимание на разорванный рукав, обнаживший металлическую руку. — Я ему только что жизнь спас, а он о куртке беспокоится, — закатил глаза Локи. — Хей, я тоже тебя спас, а спасибо не услышал, — возмутился Барнс. Трикстер нахмурился. — Спасибо, — выдавил он из себя. — Другое дело. И тебе спасибо, — безразлично произнёс солдат. Повисло неловкое молчание между мужчинами, которые молча продолжили смотреть друг от друга. Неизвестно как бы они вышли из этого положения если бы не обессиленный хрип инопланетянки, лежащей на земле, которые привлёк их внимание. Оба мужчины подошли к девушке. Внутренний голос Баки разделился на два разных. Один из них кричал в панике, осознавая, что на него только что напала инопланетянка, а тот, за кем она пришла ещё и магию какую-то колдует. Но второй голос, который брал верх, ничему не удивлялся, понимая, что данное событие его жизни, далеко не первая сверхъестественная, далеко не первая инопланетная и далеко не самая странная хрень. Локи оглядывал девушку ехидным взглядом, собираясь толкнуть победную речь, дополненную философскими рассуждениями о смертности всех жителей вселенной, кроме некоторых медуз, которые, если честно, так себе справляются с этой задачей. Увы, минутки интересных философских фактов с Богом Обмана не получилось. Одновременно они с Баки поймали стрелы, выпущенные им в спины, но это не спасло их от вещества, брызнувшего из наконечников и повалившего обоих на асфальт без чувств.