***
После того как за мной заехал Ларс Фишер — юрист мамы, мы сразу отправились в его кабинет, где уже собрались мамин бывший, кажется, его звали Лукас, и органы опеки. — Что ж, раз уж все на месте, давайте, пожалуй, приступим. Мы рассматриваем дело №6360 о делении наследства Эллисон Портер, — начал мистер Фишер, после чего вскрыл конверт с завещанием. — «Я, Эллисон Портер, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение: во-первых, я завещаю свои счета и дом матери Оливии Портер, во-вторых, я завещаю свой дом Лукасу Шелтону.» Также здесь есть конверт лично для тебя, Оливия, — он протянул мне небольшой конверт, — открой его, когда захочешь. Конверт? Я удивленно покрутила его в руках. Что там может быть? Не особо долго раздумывая, я тут же вскрыла его. Что плохого может случиться? В конверте лежало три бумажки: письмо и какая-то фотография меня не особо заинтересовали, мое внимание больше привлекла третья бумажка — тест ДНК… Я слегка растерялась и решила все-таки сначала прочесть письмо: «Оливия, если ты читаешь это, значит я умерла. Надеюсь, моя кончина хоть немного тебя взволновала, не смотря на наши с тобой отношения. Извини меня. Я правда пыталась быть хорошей матерью, но не видеть в тебе Его получалось, честно говоря, плохо. Ты слишком на него похожа, и внешне, и характером…» С каждой последующей строчкой мое сердце пропускало удар. Я расплакалась, то ли от горечи и тоски по ней, то ли от гнева и обиды. Да как она могла писать такое?! Как она может… могла думать, что мне будет все равно? И обязательно было даже в этой чертовой посмертной записке упрекать меня том, что я родилась похожей на своего непутевого папашу? Кажется, я зря начала читать это прямо сейчас, но не останавливаться же теперь на полпути. »…Невыносимо. Ты так часто спрашивала, кто твой отец. Казалось, будто это все, что ты от меня хотела. В любом случае, твоя мечта, наконец, сбылась. Поздравляю. Лив, твой отец — Энтони Старк. Зная тебя, ты бы мне никогда не поверила, поэтому к письму прикреплена фотография и тест на отцовство. Надеюсь, ты рада. Я пыталась тебя любить. Твоя мама.» До меня не сразу дошел смысл всего письма. Мне понадобилось секунд десять на осознание всего написанного. Что, простите? Это шутка такая? Здесь где-то скрытая камера? Несмотря на всю нелепость ситуации, в атмосфере не было ни намека на шутку. Но ведь так не бывает! Тони Старк?! Железный Человек?! Она даже после смерти надо мной издевается?! Отложив письмо, я решила все-таки посмотреть тест, и, честное слово, лучше бы не делала этого, потому что эта бумажка стала началом конца моей нормальной жизни: «С вероятностью 99,9% биологическим отцом Оливии Элизабет Портер является Энтони Эдвард Старк.» У меня просто челюсть отвисла. Ну вот какого, спрашивается, черта мне так «повезло»?! Нет, не спорю, наверное, почти любой другой подросток мечтает оказаться родней с этим типом. Но не я. И дело даже не в том, что я не люблю воображал, коим Тони Старк определенно является, если судить по тому, как он ведет себя на публике. Дело в том, что я прекрасно понимаю: «Великому супергерою» уж точно не нужен проблемный подросток, особенно если раньше вы никогда не общались. Черт, да он меня сразу же в приют отправит! И то, только если не посчитает все это большой шуткой и вообще захочет встретиться! Если в моем сердце еще таилась искорка надежды на хороший исход, то теперь я чувствовала одно только отчаяние. — Кхм, — привлек мое внимание мистер Фишер. На меня также смотрел обеспокоенным взглядом представитель органов опеки, — Оливия, ты в порядке? О боже, я совсем про них забыла! Лукас уже давно ушел, судя по всему и я осталась наедине с этими двумя. Я что, в самом деле, расплакалась прямо перед ними? Как же чертовски стыдно. — Извините, — я поспешно начала вытирать мокрые дорожки с лица резкими, грубыми движениями. — Тут, — мой голос был каким-то хриплым, так что мне пришлось прочистить горло, прежде чем я продолжила, — ДНК тест приложен, я думаю, что должна отдать вам, — я, стараясь не смотреть на мужчину из органов опеки, рваным движением протянула ему проклятую бумажку. Она как будто жгла мне руки: настолько мне не хотелось держать ее. Лицо когда-то спокойного человека спустя несколько секунд вытянулось от удивления: — Этого… не может быть, — увидев непонимающее лицо юриста, представитель органов опеки решил пояснить. — С вероятностью 99,9% биологическим отцом Оливии Элизабет Портер является Энтони Эдвард Старк, — после чего передал документ в знак доказательства. После того, как эти двое все же справились с шоком, я спросила: — И что теперь со мной будет? — По закону я обязан сообщить Энтони Старку о тебе, а дальше посмотрим, что будет, — произнес мистер Фишер крайне задумчиво. — А пока что побудешь в больнице несколько дней. Я договорюсь. — Несколько? — последняя новость меня немного приободрила. По крайне мере, мне не придется прямо сейчас ехать в приют. — Точно сказать не могу, все будет зависеть от мистера Старка. Но если связаться с ним в течении трех дней не получится, то, к сожалению, тебе придется отправиться в приют, — после этих слов я заметно погрустнела, что не скрылось от мужчины. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы достучаться до Старка. Было видно, что он хотел подбодрить меня, однако этого исхода мне не хотелось почти так же сильно, как ехать в приют. Мне пришлось выдавить из себя благодарную улыбку, потому что мистер Фишер ожидал от меня какой-то реакции. Значит у меня есть три дня. Представитель органов опеки отвел юриста в сторону, чтобы о чем-то с ним поговорить. Мне это, по всем видимости, слышать не нужно было, так что просто собрала все, что было в конверте, обратно в него же, так и не взглянув на фотографию. Когда все, наконец, закончилось, и я уселась в машину юриста, мною было решено задать вопрос, который уже какое-то время трепал мне нервы: — Мистер Фишер, когда я смогу распоряжаться тем, что мне завещала мама? — Так как тебе нет двадцати одного года, нам придется сначала дождаться разрешения ситуации с твоим опекунством. Дальше уже, в зависимости от исхода, можно будет оформить все документы, — разъяснил мне мужчина, аккуратно выезжая с парковки. — Хорошо, — только и сказала я, задумчиво уставившись в окно. Раз уж я смогу распоряжаться мамины счетами, должно быть немного попроще. Учитывая еще те сбережения, которые у меня сейчас лежат на карте, год спокойно можно жить и практически не отказывать себе ни в чем. Полагаться на одни только социальные выплаты по потере кормильца не особо хотелось. В крайнем случае в шестнадцать лет можно пойти работать и подать заявление на эмансипацию, после чего я смогу свалить из приюта. Еще, как вариант, выпустить игру какую-нибудь или программу, и тогда денежки какие-то капать начнут. Благо навыки мне позволяют. Впрочем, пока рано загадывать, посмотрим, как все пойдет. Устало вздохнув, я облокотилась о стекло и прикрыла глаза. Стоило мне приехать в больницу, как настроение будто сквозь землю провалилось. Я просто обреченно грохнулась тяжелой тушкой на кровать, пока мистер Фишер ушел договариваться с главным врачом насчет аренды мной палаты еще на пару дней. Мною было решено провести оставшийся день в постели, желательно во сне. Раньше я довольно часто спасалась от неприятной реальности в красочных снах, но, с тех пор как очнулась от комы, не вижу их. Мистер Мейн сказал, что это нормально в моей ситуации, и что спустя некоторое время я снова смогу путешествовать в Царстве Морфея. Ну а пока что буду довольствоваться тем, что есть. Все-таки «ничего» лучше того, что происходит сейчас: моя мать думает… думала, что я ее ненавижу, а моим отцом оказался тот, кого я никогда не желала в родители. Да ему даже если тест показать, он не поверит. Наверняка, ему каждый день с десяток таких звонков поступает с поддельным тестом на отцовство. А вдруг, моя мать настолько меня ненавидела, что подделала тест, лишь бы выставить меня идиоткой после смерти? Хотя, так заморачиваться из-за меня… Не похоже на нее. Было решено не забивать себе голову и просто лечь, наконец, спать, однако, не успела я и глаз сомкнуть, как у меня затрезвонил телефон. На экране высветилось «Такой же придурок, как и я». Мои губы изогнулись в легкой улыбке, но отвечать не было никакого желания, так что я выключила звук и, под мысли о том, что мне устроит Фил за пропущенные вызовы, закрыла глаза.***
Когда я проснулась, за окном уже было темно, а свет в палате был приглушен. Сонными глазами взглянув на экран телефона, я слегка удивилась количеству уведомления: 27 пропущенных вызовов от Фила, 53 сообщения от него же и лишь одно сообщение от мистера Фишера. Естественно, первым делом я открыла сообщение от юриста. Мистер Фишер: «Оливия, я договорился с главным врачом. Побудешь в больнице еще дня три, может меньше. Завтра позвоню тебе.» Вполне в его стиле. Гневные сообщения Шермана, если опустить оскорбления и нецензурщину, можно пересказать одной фразой: «Лив, тебе конец.» Внезапно у меня проскользнула одна мысль: «А вдруг все это мне лишь приснилось?». Хоть мое нахождение в больнице и сообщения от мистера Фишера так и кричат о реальности аварии и того, что мама… того, что ее больше нет, оставалась небольшая надежда на то, что личность моего отца все еще неизвестна. Мне хватило этой маленькой вероятности для того, чтобы со скоростью света оказаться около рюкзака, дабы вытащить из него злосчастный конверт. Удобно усевшись на кровати, я медленно начала вытаскивать все содержимое. Дрожащими руками развернув тест ДНК, я даже задержала дыхание в надежде, что это поможет, однако надпись осталась все та же: отцом до сих пор являлся Энтони, чертов, Старк. Чтоб его! Разозлившись на ситуацию, я со всей силы отбросила от себя листок, но, благодаря моей горячо любимой физике, бумажка медленно, словно издеваясь, опустилась на белое постельное белье прямо около письма и фотографии. Ой, я ведь совсем забыла про нее. Аккуратно, будто боясь, что она укусит меня, я взяла в руки плотную глянцевую бумагу, чтобы рассмотреть. На довольно потрёпанном фото были запечатлены двое. Первой мне в глаза бросилась широко улыбающаяся девушка. — Мама… — на удивление даже для самой себе, голос, которым я это произнесла, был прямо-таки пронизан нежностью. В уголке глаз скопилась слезинка, которую я тут же сморгнула. Вряд ли я хоть раз за свою жизнь видела, чтобы она улыбалась так искренне. А фотографии с ней в принципе можно было по пальцам одной руки пересчитать. Мама совсем не умела хранить воспоминания, она больше любила жить моментом. Рядом с ней на фотографии был изображен парень с такой же лучезарной улыбкой. Мне показалось, что он очень похож на молодого Старка, так что я даже открыла его старые фотографии в интернете, пытаясь опровергнуть эту теорию, но только подтвердила ее. Была еще надежда на то, что у гения есть брат-близнец, однако Гугл упрямо утверждал обратное. Если бы моя мама хоть немного разбиралась с технологиях, я бы могла еще скинуть все на дипфейк, однако Эллисон была с техникой не то что на «Вы», а на «Ваше Высочество». Так что мне пришлось смириться с тем, что моя мать, видимо, правда была знакома с Тони Старком. Однако это ведь все еще не обязательно значит, что он мой отец, верно? Подойдя к зеркалу, я скептически оглянула себя, сравнивая с фотографией моего, так называемого, отца. И как бы мне хотелось обратного, сходства были видны невооруженным глазом. Возможно, я даже начала немного понимать, почему мама называла меня его копией. Сложив все бумажки обратно в конверт, я отложила его на тумбочку. Мысли были в полном беспорядке, я не знала, что мне думать. Но мне, собственно, и не пришлось: в палату, чуть не снеся деревянную дверь с петель, ворвался разъяренный Фил. У-у, не завидую тому, на кого он так разозлился. Погодите-ка, это же ведь я… — Оливия, мать твою, Портер! Какого, спрашивается, лешего, вы не соизволили ответить на мои тридцать звонков и пятьдесят сообщений, а?! — с порога начал ругаться яростным шепотом, по всей видимости, боясь привлечь внимание персонала. — Вообще-то, звонков было двадцать семь, а сообщений — пятьдесят три, — поправила я друга, но тот совсем не оценил моей помощи. — Ты еще и шутить изволишь?! Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?! Из-за тебя я пробирался в больницу в слепую! Меня дважды чуть не спалили! Я думал, с тобой что-то случилось! — яро жестикулировал Шерман, сотрясая воздух тихим упрекающим криком. — Да чего ты разорался, ну не хотела я ни с кем разговаривать, — устало буркнула я себе под нос, все же слегка ощущая вину, и уселась на кровати в позе лотоса. — Прости уж. — Ты неисправима, — обреченно вздохнув, уже спокойным тоном заключил Фил и устроился рядышком. — На сколько все плохо? По шкале от одного до десяти. — Одиннадцать, — не задумываясь буркнула я, недовольно дуясь. — Расскажешь? — аккуратно спросил друг, поддерживающе касаясь своим плечом моего. — Ну, мама завещала своему ухажеру наш дом, прикинь, — я грустно усмехнулась, понимая, что дома уже не «наш». — Зато я получила все ее банковские счета и бабушкин дом. — Дом, конечно, жалко, но это все равно довольно неплохо звучит, — попытался подбодрить меня он. — Наверное, — если задуматься, это и вправду очень даже неплохо, учитывая, что я не ожидала, что мама хоть что-то мне оставит. — В любом случае, пока что я не могу ими пользоваться из-за неясности ситуации с моим опекунством. — Ты из-за этого так переживаешь? — выдвинул предположение Шерман, заглядывая мне в глаза. — Не совсем. Дело в том, что мама также передала мне конверт, в котором, помимо прочего, лежало письмо от нее. В нем говорилось, кто мой отец, — я на секунду засомневалась, стоит ли уточнять личность этого человека, но смотрящий на меня выжидающим взглядом Фил убедил меня поделиться и этим. Дотянувшись до конверта, лежащего на тумбочке, я протянула его другу. — Ты не поверишь, пока сам не прочитаешь.