Это

— Перестань делать это. — Делать что? Кроули выписывает дерганный пируэт рукой, видимо пытаясь показать неизвестное «это», и корчит рожу. — Ты знаешь. — Прости, мой дорогой, но я правда не понимаю что ты имеешь ввиду. Азирафаэлю почти удается сохранять невозмутимый вид. Кроули почти верит, но всё же как-то устало-раздраженно буркает: — Улыбаться. Азирафаэль сыто отхлебывает из бокала. — Прости? Но кажется я всё-таки могу совершать данное действие у себя дома. Кроули, хорошенько скукурузившись, тоже отхлебывает из бутылки. — Отвлекаешь. Сильно. — От чего же, позволь спросить? Кроули смотрит на него «ты-сейчас-серьезно-или-издеваешься» взглядом. — За твоей спиной крайне любопытная стена, знаешь. Взгляда не оторвать. — О, правда? * — и будто вправду собирается обернуться и осмотреть стену на предмет любопытности. Хотя бы ее тени. На самом деле их посиделки планировались как серьезный разговор. Возможно, этот разговор был не просто разговором, а Разговором и, к тому же, Серьезным. Серьезные Разговоры, разговоры и посиделки имели общее свойство — превращаться в пьянки. Было немного неуютно сидеть и размышлять о степени серьезности и важности сегодняшнего. Кроули плохо представлял исход этого…всего. И вообще уже плохо представлял что-либо. И вообще, ему было плохо. Наверное. Они сидели и стабильно напивались в тишине. Напивались потому что им это нравилось. В тишине — потому что ему было неловко. Кроули даже немного поразился. Шесть тысяч лет (влюблен?) знакомы и всё еще есть какое-то тупое смущение. Он демон, в конце-то концов! Ему не положено. Хотя ведь ангелу не положено брататься с демонами. Да и вообще. Не положено. Если не положено, то наверняка стоит положить. Ну, чтобы было потом откуда взять. — Да, возможно так и есть. — Конечно, так и есть. По-другому есть не получится. Разве что руками. Или палочками. А люди едят ногами? Скажи, о Боже, едят ли твои творения ногами? Или ногами только ходят? Ему, в принципе, ноги и не нужны. Он же этот, гад ползучий. Змеюка поганая и тому прочее. Змеи сильные, им не нужны ноги. Или руки. Да, он определенно сильный. Зачем ему какие-то ноги, если он и так может делать что угодно и без них. Разве что на людях так не появишься. Да и Азирафаэлю его человеческая оболочка точно больше нравится… Азирафаэль уже не был в том состоянии, чтобы определенно ясно разобрать, о чем его демон толкует. На упоминании своего имени он немного подобрался и ответил: — Думаю, ты и в змеином облике красивый. — Крассивый? Я определенно красивый. Ведь красивый же, да? — икнув и дождавшись пьяного и абсолютно уверенного кивка, Кроули продолжил, — а если я сейчас змеёй стану, ты не.? — Я не. — Классс. И, пьяно покачиваясь, длинный змей неизвестного науке вида стёк на пол и попытался забраться на что-то определенно мягкое, чудесное и теплое, пахнущее вином. Азирафаэль, снова пьяно улыбаясь, прошелестел: — Змейка, ты чего? — Нравишшшься… — и, опустив голову прямо ангелу на бедро, заснул. Ангел задушенно вздохнул, закатил глаза и протрезвел. Уже степенно поднимаясь по ступенькам с тяжкой, но определенно важной ношей, Азирафаэль размышлял об очередном, но наиболее успешном Серьезном Разговоре (о чувствах).