***
«Бум» Может, Аладдин где-то ошибся? После того, как мальчик попытался призвать фамильяра, случился взрыв: кругом клубы пыли и куски земли от поврежденного заклинанием участка. Казалось, будто заклинание разорвалось, рассыпавшись в воздухе. Маги даже показалось, что прошло секундное землетрясение: земля под ногами задрожала, отчетливо были слышны крики, раздающиеся внутри дымовой завесы. И вдруг все мигом затихло: тишина, никто не издает больше ни звука, она словно звенит в ушах. Дым постепенно начинает рассеиваться, пелена сходит. Время, приостановившееся на пару мгновений, осторожно начинает движение. С превеликим трудом шокированные свидетели сего действа стараются разглядеть происходящее. Вновь послышались кряхтение и болезненные стоны из исчезающей дымки остатков неудачного на первый взгляд заклинания. В облаках виднеется темная фигура, пытающаяся подняться. Двуногого пошатывало из стороны в сторону – это существо пострадало. Мог ли новый друг этого наимилейшего мальчика пострадать из-за ошибки, или же он по-глупости открыл дверь для нечисти?***
После того, как от действий взрыва практическим ничего не осталось, стало видно, что посреди сложной пентаграммы находится… - Человек! - воскликнул кто-то позади, махнув всем присутствующим в сторону видневшегося из дыма. Он выглядел очень странно по мнению граждан Магноштадта: спутанный короткий волос, горящие почти первобытным страхом глаза и непонятная мешковатая одежда. Учителя и ученики застыли в напряжении: до этого момента неудачные попытки призыва выглядели несколько иначе. Присутствующие опытные волшебники были готовы в любой момент обезвредить угрозу. На заданные вопросы об имени и происхождении не отвечал, на запугивания не реагировал – абсолютное непонимание и чистейшая овечья тупость в глазах. Человек стал пятиться, желая отступить как можно дальше от внушающих страх людей. Старшие маги не могли позволить себе отпустить потенциально опасного необычного гостя. Майерс заковала человека в электрическое кольцо, отняв возможность совершить побег. Разряды тока ввели чужака в крайнюю степень удивления, граничащего с истерикой; нерешительность, страх, паника – все это весьма ярко окрашивало лицо человека, появившегося из ниоткуда. Гость почти задыхался от страха, бормотал что-то невнятное и старался собраться с силами. После очередного порыва Майерс поддать огоньку послышался крик. Гость разревелся от ужаса, находящиеся в опасной близости шаровые молнии усиливали стресс и, в конце концов, незнакомец сорвался на крик; прикрывая ладонями голову он осел на землю и стал давиться слезами. Волшебники пребывали в легком замешательстве: старшие не могли сходу вспомнить, когда последний раз могли что-то слышать о подчинении человека. Чужеземец бормотал слова на неизвестном языке, то и дело повышая голос, вероятно, пытаясь отпугнуть магов. Поскольку никто не понимал, на каком языке гость говорит и как его успокоить, преподаватели приняли однозначное решение – использовать магию. При помощи волшебства гостю очистили разум от негативных эмоций и дали возможность понимать местный язык. Речевое заклинание, которое применяют на животных было испробовано на чужаке. Аномальное спокойствие застыло на лице – человек в состоянии воспринимать информацию – настало время бардак прекратить. Ректор академии, переждав несколько минут, подал голос: «Назовитесь, сейчас же!» Ответ старик не получил: гость потерял сознание.***
Аладдин, с нетерпением ждал пробуждения чужака. Гость спал в дополнительных комнатах для учеников, куда временно определили и Аладдина, чтобы маги наблюдал за поведением своего слуги. Последние часы чужак мучился от кошмаров: вскрикивая и ворочаясь из стороны в сторону. Поздней ночью сон отпустил гостя. В комнате, где отдыхал чужеземец, собрались ректор и виновник происшествия. Глава академии пришел справиться о здоровье фамильяра своего ученика и немного его расспросить. Он понятия не имел, откуда может быть этот пришелец, и подогревало заинтересованность мага отсутствие реакции потока рукх на слугу. - Вы, наконец, проснулись, - начал ректор, обратив взор пронзающих насквозь глаз к проснувшемуся и усаживаясь около кровати, - Понимаете мою речь? Чужак диковато озирался, стараясь не совершать резких движений, но воздух будто вибрировал от внутреннего напряжения в теле. На вопрос Матала Магометта отозвался лишь коротким кивком. - Хорошо, - прохрипел старик, оперев посох о левую ногу, - Как себя чувствуете? Гость немного помедлил и тихо ответил: «Нормально». Магометт пытался немного разговорить собеседника, но тот неохотно поддавался на манипуляции директора. Фамильяр лишь смерил главу недоверчивым взглядом и напрочь замкнулся. - Аладдин, - обратился Матал к ученику, поднимаясь с кресла, и, приближаясь к выходу, добавил: - Я не смогу разговорить его, ибо это только в твоем праве. - Говори правду и только правду, - аккуратно начал маги с фразы-приказа, когда дверь за ректором захлопнулась, - Как тебя зовут? Сидящий на кровати почувствовал импульс, заставляющий говорить: что бы не спросил мальчик, чужак ответит на все вопросы. - Хельми-Йоханна Ваатманн, - непонимание отразилось на лице говорящего: «Что заставило меня назвать свое имя?» - Откуда ты родом? – необычное имя для здешних мест впустило в голову юного волшебника некоторые мысли о происхождении нового знакомого; родные земли чужака определенно очень далеко отсюда. - Из Эстонии, - ответил чужак, на лице которого отчетливо читалась злость от того, что невозможно контролировать собственную речь и выдает всю свою подноготную, - Северная Европа. - Где находится эта Европа? – с искренним интересом вопрошал волшебник, аж открыв рот от удивления, - Я никогда не слышал об этих местах... как вообще получилось так, что я призвал тебя? Хельми раздражал поток вопросов, которые нет возможности проигнорировать: негативные эмоции переполняют нутро, кажется, будто еще чуть-чуть и человек начнет давиться воздухом от негодования. Страх притупился раздражением. Брови свелись к переносице и сквозь зубы послышалось: - Не знаю, я спала и очнулась на земле, - вновь Хельми правдиво ответила, и, не сдержавшись, выплюнула: - Заебали, бляди. Волшебник, хоть и не совсем понял последнюю фразу слуги, верно воспринял изречение как крепкое словцо. Проявление подобного недружелюбия немного покоробило мальчика. Он решил добывать информацию не так прямо. Аладдин хотел узнать немного больше о том, как она оказалась в центре пентаграммы, но Хельми не могла ответить ничего вразумительного, ибо сама не знала. Воспользовавшись моментом она замолчала и впредь старалась говорить, как можно меньше. Аладдин не знал, как к ней подступиться; он понимал, что крайне важно найти общий язык с фамильяром, но никак не понимал, каким образом. - А, - мальчик с глуповатым выражением лица потер предплечье, - Ты девочка, что ли? Девочка скривила лицо и смерила его недовольным взглядом и ответила: «Да». Позже Аладдин понял, что это был не самый хороший способ продолжить разговор и лучше бы он вообще молчал. Хельми-Йоханна Ваатманн – фамильяр четвертого маги, о чем свидетельствует гексаграмма на ее шее, но что-то подсказывает мальчику, что будет непросто. Около получаса в комнате царила тишина, пока Хельми не прервала ее: «Здесь есть магия или как-то так?» - Да, - Аладдин оторвался от чтения и повернулся к Хельми; в голосе Аладдина смешались непонимание и удивление, - У вас тоже есть магия, потому что везде есть магия. - У нас магия только в форме порошка, - с мрачной усмешкой сказала Хельми, она собиралась добавить еще пару слов, но передумала, - Ну все ясно, короче. В голове Хельми был полнейший беспорядок, но кое-что она все же смогла собрать в слова: «Пошли вы все нахуй со своей магией… от каких наркотиков такой эффект?» Три с половиной часа Хельми лежала, бесцельно смотря в потолок, и не двигалась; она не нарушала тишину, будто бы ожидала чего-то. Девочка лишь изредка хмурилась и удрученно вздыхала. Ей казалось, что она сходит с ума: Хельми испытала столько эмоций за короткий промежуток времени, которые в итоге привели к истощению. Хельми даже думать устала. - Почему ты так долго сидишь и смотришь в одну точку? – спустя еще полчаса все-таки решился спросить волшебник и участливо поинтересовался: - Может ты голодна? - Нет, - кратко отозвалась та,- Жду, когда меня отпустит.***
Гостья пыталась найти доказательства того, что, скорее всего, ее по какой-то причине «накачали наркотиками и привезли сюда», а присутствующие лишь насмехаются над ней, либо же пытаются быстрее свести ее с ума, своими глупыми и, казалось бы, нелепыми вопросами. В ее голове крутились мысли об экспериментах над людьми в разных формах: будь то новый вид наркотика, либо испытание оружия правительства. Сколько бы ни твердили, что Хельми абсолютно трезва, она, напуганная творящимся вокруг беспорядком отказывается верить в то, что этот мир не является вымышленным и все твердила, что на нее все еще что-то действует. Девочка буквально начала сводить себя с ума. «Господи, это самый долгий бэд-трип в моей жизни… как я вообще его словила?» - изо дня в день крутилось у нее в голове. Весьма долгое время Хельми не могла найти ни с кем общий язык, просто-напросто избегала любых пересечений с людьми, отсиживаясь в библиотеке или же в комнате. Воспаленный разум пресекал все мысли о налаживании контактов. А ежели учителя, во время каждодневных расспросов, все-таки могли ее разговорить, перед тем как замолчать и не разговаривать еще несколько дней, девочка спрашивала про то, есть ли хотя бы малейший шанс на возвращение или излечение. За этим всегда следовал один и тот же ответ, что усугубляло ее стресс. Муки от неприспособленности и тоска по дому – то, что медленно убивало ее. Добросердечному Аладдину крайне не хотелось видеть Хельми грустной и подавленной, ведь она его новый друг, с которым они никогда не расстанутся. Мальчик стал активно вовлекать ее в социальную жизнь академии: настоятельно просил присутствовать с ним на уроках, звал прогуляться в город и просто стал больше времени проводить с ней. Маги убежден, что девочке больше идет улыбка, когда-нибудь, глаза перестанут быть такими несчастными, и она перестанет дичиться.***
Прошло уже несколько месяцев с момента появления человека-фамильяра в Академии магов. Поначалу, учителя и ученики смотрели на Хельми только как на диковинный экспонат; когда же интерес к ее скромной персоне поутих, сплетники утратили заинтересованность к иномирянке и учащиеся волшебники привыкли к сосуществованию с гоем, ученики – в особенности друзья Аладдина – стали общаться с Хельми более открыто. Директор академии проявил лояльность по отношению к ней, согласившись оставить ее в академии, но только в качестве фамильяра, никаких свободных действий – только помощь заклинателю. Кажется, Ваатманн привыкает к ученикам и учителям академии, старается смириться с происходящим, пытается пойти на встречу и подружиться. Видно, как нелегко ей все это дается, Хель плохо владеет навыком социализации. Аладдин, обратив внимание на сложности, которые возникают у девочки, будет стараться помочь, станет другом для нее. «…а когда Хель познакомится еще с Морджанной, Али-Бабой и Хакурю, ей станет гораздо веселее! – так рассуждал мальчик, делая небольшие шаги на пути к сближению. – Я уверен!» Девочка стала больше общаться с учениками, начала улыбаться и, казалось бы, практически приспособилась к тому, что происходит в мире «меча и магии». Она долго жаловалась на одежду, отказывалась носить ее. Глаза стали более ясными, яркими. «Такой красивый мир!» Все ее существо менялось, становилось более светлым. Уже ставшей «своей» гостье пришлось ускоренно обучаться владению оружием, чтобы защитить своего хозяина. Ее состояние улучшается во многом благодаря тому, что Ваатманн является фамильяром: в новом мире у нее есть цель – защитить своего хозяина, четвертого маги, доброго и сердечного мальчика. Тренируясь дни напролет Хельми казалась одержимой своей идеей, ее новообретенные друзья старались поддерживать запал и помогать ей. Девочка не только загорелась идеей стать умелым воином, но и расширить кругозор в отношении мира волшебства: она многое начала изучать. Посредством всего этого иномирянка так же пыталась отвлечься от омрачающих мыслей, которые уже реже посещали и без того больное сознание. Однако, Хельми-Йоханна, безусловно, продолжала тосковать по дому.***
Синеволосого мальчика стало посещать очень странное чувство. Не понимал: почему его охватывает такое сильное волнение, почему иногда дышать так трудно, почему стук сердца отзывается в ушах? Каждое случайное прикосновение приносило юному маги смущение, а несколько часов разлуки – тоску. Такие противоречивые чувства настораживали, и он решил искать причину своей «болезни». Аладдин иногда целовал ее в щечку, просто, чтобы отблагодарить. Сложно передать, насколько ему это было приятно. В подобные моменты у него, Аладдина, на мгновение, притуплялись все ощущения, уступая чувству легкости и приятному теплу в груди. Взявшись искать ответ в художественной литературе (вместо уже несколько раз перечитанной научной), любознательный маг вычитал все: чувства, посещающие героя – перекликающиеся с ощущениями его самого – и, самое главное, их причину. Это было… так ново для Аладдина…***
Аладдину нравится ходить в библиотеку Академии по вечерам, несмотря на то, что он ее уже закончил. Здесь ночами тихо и веет ностальгией; в ней абсолютно никого нет, и никто не станет его отвлекать. По этой причине, когда парень бывает в городе, он посещает это огромное хранилище знаний при свете лунного диска. В один из подобных вечеров Хельми пошла с ним, чему он был рад. Ваатманн уселась на полу рядом с низким напольным канделябром, изучая книгу. Маги хотел тоже заняться чтением, но не мог сосредоточиться, посему разглядывал предметы, находящиеся поблизости, лишь приглядевшись, Аладдин заметил, что книга, читаемая его верным фамильяром, на торанском языке. Тут маги вспомнил, что она совершенно недавно начала изучать его. Не может этот юный гений точно сказать, что послужило позывом, к такому ярому обучению, ведь это произошло достаточно неожиданно. К удивлению Аладдина, Хель была очень жадной до знаний и тратила все свободное время от тренировок на изучение торанского языка или наук. Иномирянка, во время изучения фолианта, выглядела очень серьезно. Девушка всегда старалась выглядеть более солидной, чем была на самом деле: таким образом она напоминала Аладдину о своем превосходстве в возрастной категории. Эта недоверчивая девочка часто так делает, если, вдруг, появляется возможность доказать кому-нибудь то, что она окажется сильнее, быстрее, просвещеннее – Ваатманн использует этот шанс. «Может, руны… - размышлял Аладдин, сев поудобнее в мягкое кресло. – Да, руны!» Спустя пару часов чтения, маги стал чувствовать на себе тяжелый взгляд, знакомые глаза. Хель смотрела на него, не отрываясь. У этой нелюдимой девушки весьма странный взгляд: спокойный, но такой тяжелый – особенный для него. - Аладдин, - начала она спокойно, прикрыв глаза и убирая выбившуюся прядь волос за ухо, усаживаясь в позу поудобнее, - Можно мне притронуться к твоим ногам? Парень лишь выразил удивление на необычную просьбу. Разные варианты ответов посещали голову волшебника; ведь с одной стороны, он очень хотел, чтобы она сделала это, но с другой же – это жутко смущало, и, от одной мысли о том, что ее холодные пальцы будут прикасаться к нему, забывалось как нужно дышать. Казалось, что Аладдину незнакомо смущение, но некоторые действия Хель слишком бурно отзывались в сознании и теле, посему его это выбивало из колеи. Какое-то время Аладдин хотел отказать, стараясь внимать осознанию того, что это, как минимум, странно. В одну секунду желания перекрыли поток мыслей и, вместо отказа, маги протянул правую ногу вперед, ожидая ее дальнейших действий. Но она еще с минуту сидела неподвижно, наблюдала за тем, как сменяются эмоции на лице сидящего перед ней. Немного разочаровавшийся любимец рукх собрался вернуть ее в исходное положение, как девушка переместилась ближе, мягко захватив пальцами стопу. Это было… необычно…ему было неловко, крайне приятно, но жутко неловко. Такое очень несвойственно закрытой, не очень любящей любого рода прикосновения девушке, раньше подобного никогда не случалось. Аладдин заворожено наблюдал за тем, как она увлеченно водит своей мягкой прохладной ладонью от ступни и выше, позже, ведя другой рукой по левой ноге. Доведя ладони до мальчишеских колен, несколько раз поглаживая их по кругу большим пальцем, стала тянуться выше. Юный волшебник не понимал, что происходит: останавливать Хель он был не в силах, думать, в чем же причина подобного поведения и вовсе не получалось. Ее действия не поддавались объяснению, посему оторопевший маги даже не двигался. Она что-то невнятно бормотала, что разобрать было невозможно, или же Аладдин просто никак не мог сосредоточиться на ее речи. Человек-фамильяр, склонив голову перед хозяином, легко коснулась губами правого колена, поддерживая ногу за верхнюю часть икры, затем левого. - Знаешь, у тебя очень красивые ноги, – проговорила Ваатманн шепотом, со слегка покрасневшими щеками, не поднимая взор. В помещении стало слишком душно. Аладдина не покидало чувство нереальности происходящего. В какой-то момент, маги остановил ее руки, повинуясь воле сознания. Он не знал, что делать дальше: просто застыл. Девушка, смерив недоуменного парня недовольным взглядом, убрала руки. Немного погодя, она перехватила его ладони и прислонила к своим щекам. Аладдин, не меняя положения, провел по скулам Хель большими пальцами. Она же, все еще смотря ему в глаза, медленно поднесла руки маги к губам, поцеловав тыльную сторону каждой. После, человек-фамильяр потянула руки к лицу Аладдина. Ее короткие волосы приятно щекотали мальчишеское лицо, он даже слегка прикрыл глаза, концентрируясь на нежных касаниях. Хель провела носом по его щеке и не спеша прижалась губами ко лбу, но что тот отозвался глубоким выдохом. Однако, как все внезапно началось, так внезапно и закончилось. - Идем, нужно ложиться спать, - внезапно обратилась к другу Хельми, стараясь держаться непринужденно и протянув ладонь к нему навстречу, - Давай руку, маги, завтра мне, как охренительному воину, рано вставать на тренировку, чтоб я любого дернуть могла, хоть этих, фаналисов (иль как там их по бате?)! - Каким воином?– еще не отойдя от произошедшего, помотав головой, с оторопелой улыбкой вдруг спросил маги. -На каком диалекте ты произносишь слова? - Неважно, я завтра покажу, чему я научилась за все это время. Мальчишка еще с первой встречи больше всех расположил Хель к себе. Столь полезное качество он унаследовал от отца, определенно.