«Кричи!»
«Зови!»
«Умоляй!»
«Позволь мне проявить к тебе хоть каплю жалости!»
Но он стоял, упрямо стоял на месте, не смея сделать и шага вперёд, пока вокруг полыхало пламя. Пока мертвецы с оглушительным рёвом всё наступали и наступали на беззащитную одинокую фигуру. Пока столь знакомые губы не разомкнулись, словно что-то шепча. Что он сказал? Что прошептал? Какими были его последние слова? Чёрная флейта лежала у ног мужчины. Нужно её растоптать, сломать, уничтожить, превратить в прах, как и её хозяина. Но дрожащие пальцы смогли лишь поднять, крепко сжать и спрятать. Спрятать от всех лишних глаз, как можно дальше от других, как можно ближе к себе. Чтобы все забыли о нём. Чтобы он о нём не забывал. В последующие года в кошмарах ему снился только он. Каждый раз он просыпался посреди ночи весь взмокший от пота, тяжело дыша, и его собственный громкий голос отзывался эхом в голове. После мужчина уже не мог уснуть, слушая снова и снова всплывающую фразу из сна:«Цзян Чэн, ты предатель».
На это Цзян Чэн снова и снова судорожно шептал себе под нос: – Я не предатель, не предатель... Ты сам был виноват, Вэй Ин, всегда был виноват лишь ты. И только лишь красные глаза из-за навернувшихся слёз всегда показывали его настоящие эмоции. Цзян Чэн помнит, как однажды, когда им было по двенадцать лет, в городе на них накинулась бродячая собака. Не успев ни о чём подумать, его тело двинулось само, закрывая щитом своего шисюна. Вэй Ин стал называть его своим защитником, но это быстро прошло, просто забылось. Цзян Чэн же помнит. Помнит до сих пор. Цзян Чэн помнит, как однажды, когда им было по четырнадцать лет, он притащил к двери Вэй Ина огромную корзину с отцветшими лотосами. Тогда он сам не понял, что его на это побудило. Может, их привлекательный вид в лавке у торговца. А может, то, что их нашёл бы привлекательными сам Вэй Ин. В любом случае, шисюн подумал, что это подарок от его любимой шицзе. Цзян Чэну духу не хватило это отрицать. Цзян Чэн помнит, как однажды, когда им было по шестнадцать лет, Вэй Ин со счастливой улыбкой рассказывал про встреченных им юных девушек. Как они предлагали вместе прогуляться. И как он ответил на это согласием. Больше юноша никогда их не видел, но внутри у Цзян Чэна постоянно, как только его шисюн обращал внимание на юных особ, клокотало слишком неприятное чувство. Он умело его скрывал, но неумело подавлял. Когда им было по семнадцать, была уничтожена Пристань Лотоса. Цзян Чэн был почти сломлен, разбит, но Вэй Ин старательно собрал и склеил его тысячи осколков. Он спас его, спас весь орден, пожертвовав своим золотым ядром. Вот только мужчина узнал об этом слишком поздно. Но даже так он будет помнить об этом вечно. А потом Вэй Ин пропал. Пропал без следа. Цзян Чэну самому пришлось восстанавливать орден. И память о словах его шисюна, что тот всегда будет рядом как его правая рука, вызывала самую настоящую боль. Когда им было по восемнадцать, Вэй Ин наконец объявился. И за то, что Вэнь Чжао с ним сделал, мужчина был готов его воскресить и собственноручно расчленить, а потом стереть в порошок. Цзян Чэн уже достиг того возраста, когда можно сказать, что он любит, любит, без памяти любит с самого детства, не думая, что это скоро пройдёт. Но наблюдая за тем, как Вэй Ин всё больше и больше погружается во тьму, шиди так и не смог ни в чём признаться. Даже зная, что он может потерять его снова. Он так и не смог ничего сказать. И... он так и не смог действительно его защитить. Репутация ордена важнее. Репутация главы ордена важнее. Важнее, чем безопасность Вэй Ина? По вине тёмного заклинателя погиб муж его сестры. Погибла сестра. И его несчастный племянник остался сиротой. Огонь ненависти зажёгся где-то внутри, пеленой застилая глаза. Он видел уже не Вэй Ина. Он видел заклинателя тёмного пути, который потерял контроль. Он видел угрозу. Давние тёплые чувства пытались бороться с гневом, но под давлением других орденов познали поражение. Вэй Усянь – предатель! Но что, если предателем оказался он сам? Вэй Ин запутался. Вэй Ин разбит. Вэй Ин сломлен. Цзян Чэн ничем ему не помог. Лишь спустя время любовь в его сердце начала оживать с новой силой. Но почему сейчас?! Почему это случилось, когда стало слишком поздно?! Подавить, подавить, нужно подавить эти чувства! Ещё оставшимся гневом, ещё не до конца ушедшей ненавистью. Без конца находить его последователей, забирать и избивать до полусмерти. А по ночам рыдать, видя Вэй Ина во снах, и понимать, что он всё ещё любит, всё ещё помнит. Помнит всё. Вэй Ин вернулся. Вернулся с того света. Вернулся вновь. Но на этот раз не к Цзян Чэну. С Лань Ванцзи он может наконец зажить спокойно. С Лань Ванцзи он может наконец зажить счастливо. Это не давало мужчине покоя, заставляя плеваться оскорблениями в их сторону. Но что он ещё мог? Он больше не мог назвать Вэй Ина своим шисюном. Не мог назвать его частью своей семьи. Даже приехать в Облачные Глубины, чтобы его повидать, или пригласить в Пристань Лотоса не осмеливался. Цзян Чэн — трус. Пусть и всегда удачно это скрывал. Но однажды он вновь с ним встретится. Попросит сыграть на флейте. И поймёт, что лишь под этот звук в его душе всегда расцветали лотосы.