История про одного независимого омегу

      Ренджун — двадцатипятилетний омега, который работает продавцом с пяти утра и до девяти вечера, а ночью на неполную смену ходит в стрип-клубы. Подрабатывает танцором, но если читателям угодно называть вещи своими именами, то стриптизером. До этого, лет десять назад, Хуан почти всё время находился дома. Он не окончил школу, не поступил в университет и не может иметь хорошую работу. В свои хрупкие пятнадцать он уже знал, что делать, если у грудничка режутся зубки, как понять, когда у ребенка боли в животе и во сколько конкретно его нужно кормить, чтобы малыш рос здоровым и крепким. Ренджун посвятил свою молодость воспитанию ребенка, который был определён как альфа, а через неделю после рождения его назвали Гуаньхэн. «Мне нравится это имя, и тебе оно, несомненно, подходит», — так сказал он в роддоме. Парень вместе с малышом переехал обратно в деревню к родителям. Хуан ещё не был совершеннолетним, потому опеку над младенцем осуществлял его отец. Омега несколько лет сидел дома, помогал родителю по хозяйству и следил за ребёнком, пока отец пропадал на работе. Когда малышу исполнилось два года, Ренджун вышел на работу, но на неполный день, ибо Гуаньхэна нужно было отводить и забирать из детского сада. Когда маленькому альфе исполнилось семь лет, Хуан собрал вещи и тихо покинул дом своего отца, оставив на столе кухни все деньги, которые был должен за то время, пока находился у него. Омега не оставил своему родителю ни номера телефона, ни предполагаемого адреса, ни города, куда они уехали поздно ночью. Ренджун и Гуаньхэн переехали в большой город, сняли неплохую квартиру и потихоньку начали свою самостоятельную жизнь. С того дня и по настоящее время Хуан Ренджун, который работает продавцом с пяти утра и до девяти вечера, а ночью на неполную смену ходит в стрип-клубы, самостоятельно воспитывает молодого альфу.       В этом году Гуаньхэну исполняется одиннадцать лет, а мальчик до сих пор не знает, где его отец, что с ним случилось и как он выглядит. Любопытный альфа очень часто задавал этот вопрос папе, но тот всегда находил отговорки, ссылаясь на усталость после работы. Тогда малыш стал спрашивать о своём отце по утрам, но и тут ничего не вышло. Ренджун спешно собирался и бормотал всё под нос, что слишком поздно уже, и он якобы опаздывает. Маленький альфа расстраивался, но не настаивал и с широкой улыбкой провожал папу, желая удачи.       Сегодняшний день не такой как обычные осенние будни. На небе не сгущаются тучи, ветер прохладный, но совсем незаметный, а желтизна листвы радует глаз. Возвращаясь по уже выученной дороге, Гуаньхэн с мечтательным блеском отражённых солнечных лучей в глазах неторопливо ступал на квадратные плиты тротуара, улыбался и в предвкушении сжимал лямки рюкзака. Сегодня он сделает это. Сегодня папа не сможет выкрутиться, как бы сильно он того не хотел.       — Нет! — слишком громко, как кажется соседям, кричит Ренджун и встаёт из-за стола, хлопнув ладонями по пластиковой поверхности. — Мы уже обсуждали это, сынок, — устало продолжает омега и отходит к окну. Он зачёсывает волосы назад, запустив руку под отросшую чёлку.       — Но пап! Ты обещал, что расскажешь мне об отце на мой день рождения! Почему «нет», пап? Ты же обещал, так почему отказываешься?! — мальчик с крошечными хрусталиками слёз сидел на своём любимом стуле, поджимал губы и кусал их от досады и обиды за то, что от него скрывают правду. Альфа отчаянно сжимал подол новой черной толстовки и шмыгал носом без остановки, старался не плакать, ведь он сильный, ему не положено.       — Послушай, любовь моя, — Рен подходит к малышу, садится перед ним на корточки и разворачивает всё его тело к себе. Мужчина кладёт руки маленькому альфе на плечи и смотрит на сына стеклянными глазами, грустно улыбаясь. — Мы не будем вспоминать о том, что у тебя есть отец, потому что это не тот кусочек пазла, который стоит искать. Этот человек не сделал мою жизнь счастливой ни на грамм, понимаешь? Твой отец не плохой человек, но с ним не связано ничего хорошего, — у омеги слезятся глаза, он часто моргает, чтобы смахнуть жгучую дымку, и обнимает сына, утыкаясь носом в хрупкое плечо ребёнка.       Гуаньхэн проигрывает сам себе и громко плачет, вцепившись маленькими детскими ручонками в плечи Хуана. Солёные щёки не успевают высыхать под обильным потоком слёз, мальчик не в силах что-либо сказать. Он чувствует, что сильно виноват перед папой, поэтому стыд скапливается и сосредотачивается в его юном теле, высасывает всю энергию и опустошает. Альфа обещает папе, что больше не будет спрашивать его об этом.       «Тогда… Найди мне другого отца», — почти засыпая в объятиях, бубнит малыш, и Ренджун смеётся, говорит «обязательно», а после сам закрывает глаза, всё так же поглаживая сына по голове.       Проходит неделя. За ней другая. Ренджун не вспоминает про обещание, которое он дал своему ребёнку, а Гуаньхэн не спешит напоминать папе, чтобы не злить его лишний раз. Хуан спокойно завершает свой рабочий день в магазине, прощается со всеми, благодарит за работу и выходит через рабочую дверь, сразу ловя такси. Мужчина диктует название клуба, откинувшись на спинку заднего сиденья, и позволяет себе немного расслабиться, пока водитель везёт его в нужное место.       Яркий. Слишком яркий и непривычно резкий свет всех цветовых спектров вонзается тысячью игл в расширенные зрачки Ренджуна. Столько раз он уже выступал здесь, столько же раз ему с трудом удавалось сосредоточиться на музыке и танце. Неизвестно, откуда у Хуана такой талант, кажется, что это всегда было с ним. Его привели в этот клуб в качестве официанта, но в свободное время омега наблюдал за танцорами, а после смены украдкой повторял их движения. Как-то за этим его застукал один из мальчиков, что выступали в клубе. Танцор был поражён, с какой лёгкостью Ренджуну удаётся считывать движения, потому решил порекомендовать омегу в качестве стриптизёра.       С того дня всё так закрутилось, что Хуан и не помнит тех чувству стеснения и удушающего стыда, которое испытывал в свои первые дни работы не в качестве официанта.       Ещё в первый день работы его предупреждали, что попадаются довольно наглые клиенты, и из-за них некоторые танцоры приходят на работу помятыми, иногда избитыми. Ренджун принял это к сведенью, но так и не испытал чего-то подобного за всё время. Он не считал, что его обманули, танцоры с синяками, укусами и засосами частенько приходили на работу, поэтому каждый из команды держал с собой запасной тональный крем. Просто Хуану ещё не повезло. Пока не повезло.       Его смена начинается в одиннадцать вечера и только в третьем часу омега может уходить, не боясь за урез зарплаты. Мужчина через рабочую дверь попадает в коридор для персонала, идёт в раздевалку, здоровается с другими танцорами, знакомится с новенькими и отходит к своему шкафчику, чтобы побыстрее переодеться. Уже в «рабочей форме» Рен выходит на площадку, жмурится от ярких вспышек и громкой музыки, только после того, как привыкает, он плавно погружается в музыку, делает глубокий вдох, и на выдохе его губы расплываются в соблазнительной улыбке. Можно отключить сознание, сосредоточиться на мелодии, зажмурить глаза, и тело само воспроизводит отточенные движения, порой создаёт новые и становится не так важно, сколько купюр окажется под тонкой тканью его одежды.       Смена заканчивается быстро, и Ренджун действительно рад этому. Омега переодевается, даже не прощается с командой, просто вылетает из раздевалки и пулей мчится к выходу для персонала. Только он закрывает за собой дверь, как сильные руки по-хамски швыряют его к стене клуба, а после буквально вдавливают голову Хуана в шероховатую кирпичную поверхность. Он шипит, бьёт локтём куда-то назад, но промахивается. Всё те же руки без стеснения шарят под хлопковой рубашкой омеги, а его нос ясно ощущает вонь алкоголя. Очередной пьяный клиент… хорошо. Мужчина расслабляется, даже сползает вниз по стене, и незнакомец довольно смеётся, кидается грязными словечками, но Ренджуну плевать. Пока это нечто пытается расстегнуть ширинку дорогих брюк, он сгибает правую ногу, и твёрдый каблук его туфель врезается прямо в чувствительную плоть извращенца. Пьяный человек валится на бок с болезненным стоном, поджимает конечности к груди, как умирающее насекомое. Омега на ослабевших ногах отходит на безопасное расстояние, пока разгневанный извращенец кроет его благим матом, но он не успевает избавиться от него. Пьяный человек, движимый одним только животным инстинктом, в мгновение настиг Хуана и, схватив за худое плечо, развернул к себе, отвесил смачную пощёчину. Ренджун тихо вскрикнул от обжигающей боли, замахнувшись, он короткими ноготками разодрал нападавшему скулу, но освободиться не получилось, тот слишком крепко держал омегу за плечо. Незнакомец всё так же не скупится на громкие слова, второй рукой он хватает Хуана за волосы и сжимает их так сильно, как только может. Мужчина не выдерживает, он громко кричит, кулаком попадает в глаз извращенца, пока страх гонит кровь по всему телу. Паника подступает к горлу, и омега срывается с места, когда хватка неожиданно становится слабее. Но и тут ему не удаётся скрыться. Всем телом Рен врезается в кого-то, отстраниться ему не даёт сильная рука, заключившая его в объятие, будто пытается защитить от того пьяного мужика. Омега тяжело дышит в чью-то грудь и слушает их разговор сквозь шум сердцебиения.       — Председатель?! Ч-что вы здесь делаете?!       — Тебя это не должно волновать. Ты совершил преступление, и я доложу обо всём директору. Знаешь, чем это обернётся для твоей компании? Думаю, знаешь.       — Но, господин!       — Заткнись! — послышалось тихое лязганье металла. У того, кто сейчас держал Ренджуна подле себя, есть пистолет, и даже думать не надо, на кого он направлен. — За такие «развлечения» никто не платит. Не то место. Что предпочтёшь? Уволиться и сдаться правоохранительным органам добровольно или сдохнуть здесь? У тебя есть выбор.       — Простите меня, господин Вон! Я… я виноват! Признаюсь, я оплошал!       — Не приближайся! — у этого спасителя очень приятный низкий голос. Хуан прижался к его груди сильнее, и готов поклясться, он чувствовал его улыбку. — Полиция или смерть?! Я не люблю долго ждать.       — Господин, мы можем договориться? — уже отчаявшись, молил пьяный человек.       — Я с тобой даже говорить не хочу, о каком «договориться» ты просишь? — омега чувствует, как к нему наклоняются, а потом тихо шепчут. — Только не поворачивай голову, — и оглушительный выстрел пробуждает вой сигнализаций. — Беги.       И Ренджун бежит. Как только его отпускают, ноги сами срываются с места. Он не собирается благодарить этого человека, потому не оглядывается. Омега садится на автобус, платит за проезд и прячется в самом конце салона. Рубашка без двух нижних пуговиц вся помятая и грязная; волосы взъерошены и торчат во все стороны; туфли всё такие же заляпанные липким вином и, кажется, кровью; щека адски пылает и жжётся, Хуану представляется, что он опухла и раскраснелась. Он добирается до дома без происшествий, не заботится о том, что в три утра его ребёнок уже спит, скорее всего, и открывает дверь. Характерный щелчок кажется им обоим слишком громким. Гуаньхэн стоит в коридоре с красными от слёз глазами, держа в руках маленького плюшевого щенка — подарок папы на пятилетие. «Прости, задержался на работе», — устало говорит Ренджун, стаскивая с ног обувь. Малыш не двигается, только сильнее стискивает в руках щенка и поджимает нижнюю губу. Сопротивляется. Хуан подходит к сыну ближе, садится перед ним на корточки и тормошит тёмные волосы ребёнка. Он протягивает маленькому альфе свою руку, и тот сразу кладёт в неё свою ладошку, улыбаясь широко. Они вместе иду в комнату, и ложатся спать.       Утро начинается не с кофе. Утро начинается с:       — Здравствуйте. Я Вон Юкхэй — альфа. Мне двадцать один, и я искал вас всю ночь, — в пять утра, а ещё ко всему этому добавляется высокий молодой человек с явно выраженными чертами лица, тёмными большими глазами и кучей серёжек в ушах. Тот обладатель красивого голоса. Полуночный супермен. На вид и не скажешь, что этой фигуре только двадцать один.       — Пап? Кто там? — сонно спрашивает Гуаньхэн, выползая из комнаты, держа всё того же щенка в руках.       — Чего тебе? — хмурится Ренджун, стоя в дверях. На нём только серая растянутая футболка и такого же цвета трусы; стопы прячутся в тёплых тапочках-котиках и мягким апельсином разбавляют этот серый наряд.       — Хороший вопрос. Думаю, мне нужны вы, — Юкхэй расплывается в мягкой улыбке, а Хуан давится воздухом, сердечный ритм сбивается, и ему на мгновение кажется, будто он умер и возродился в тот же момент. Незваный гость аккуратно наклоняется в бок и смотрит на ребёнка, идущего к омеге. — У вас очень милый сын. Эй, как тебя зовут, малыш?       — Всего хорошего, — чуть повышает голос Рен и резким толчком закрывает дверь. Мужчина чувствует, как сын дёргает его за футболку и поворачивается к нему.       — Кто это был? Отец? — мальчик сонно потирал глаза, но не опускал голову, упрямо уставившись на папу.       — Что? Нет, это не он, — усмехнулся Хуан. — Сумасшедший какой-то, не обращай внимание. Пойдём спать. Сегодня у нас выходной.       Проходит неделя. Этот странный Вон Юкхэй решил, что играть в сталкера — очень круто, поэтому его автомобиль всегда следовал за Ренджуном, куда бы тот ни пошёл. В магазин, на работу, в школу к сыну, просто посидеть в кафе — всегда чистый чёрный автомобиль следовал за омегой по пятам. Поначалу Хуана это не волновало совсем. Ну, следят за ним, так пусть продолжают. Его это не касается. На третий день извечный призрак тёмной иномарки стал мозолить глаза. На пятый день омега попытался улизнуть, но ничего не вышло. На седьмой день он сам подошёл к злосчастному автомобилю и раздражённо пнул переднее колесо. Мужчина был настолько зол и недоволен, что забыл про свой возраст, позволив себе гневно отдубасить диск и шину, а заодно и старый носок кеды. Сразу послышался щелчок задней двери, и из машины вышел Юкхэй.       — Хей, Ренджун, давайте только не будем калечить имущество?       — И я должен тебя послушаться? — Хуан вопросительно вздёрнул правую бровь.       — А-а… да?       — Серьезно?       — Вполне.       — Прям внатуре?       — Ну, можно и так сказать…       Ренджун выдержал небольшую паузу. Молчал и Юкхэй. После омега усмехнулся коварно, бросил дерзкое «ещё чего!» и снова шмальнул носком кеды по металлическому диску. «Он такой ребёнок ещё», — думает Вон, осторожно подходя к разбушевавшемуся Хуану, и одним движением захватывает в кольцо рук, обездвиживая. Альфа усмехается, когда на него ошарашено смотрят, без всякой причины сравнивает свою «добычу» с котёнком и не может сдержаться — целует старшего в щеку.       А у того сердце в пятки дважды с треском проваливается, и к щекам кровь приливает с невероятной скоростью.       — Ты… ты что вытворяешь, полоумный?! — испуганно завопил Ренджун, пытаясь выбраться из крепких объятий альфы.       — Я обязательно принесу вам свои извинения, а пока советую перестать вести себя так, — молодой альфа выделяет интонацией последнее слово, но Хуан всё равно не понимает. Или делает вид, что не понимает.       — Как «так»?       — До безобразия мило, — слащаво произносит Юкхэй, и снова его губы касаются мягкой щеки Ренджуна.       — Мы не в тех отношениях, чтобы ты смел такое вытворять! — разгневанно завопил омега и ударил кулаком по чужому плечу.       Проходит четыре года. Малыш Гуаньхэн вырос и уже не надоедал папе по поводу и без. Он стал спокойнее и сдержаннее. Как настоящий альфа.       Сегодня маленькому альфе исполняется пятнадцать, и он уже точно знает, что папа не отвертится. Солнце золотистыми потоками охватывает всю комнату, проецирует песочные отражения окон на пол, и серые пылинки мирно плывут в коридор. Гуаньхэн просыпается раньше папы, бесшумно выскальзывает из тёплых объятий и прокрадывается на кухню. Он осторожно готовит завтрак на двоих: омлет с зеленью и пара бутербродов с сыром. Маленький альфа заваривает чай из сушёных трав, которые они вместе заготавливали ещё в августе, и разливает травяной напиток по чашкам. Терпкий запах лаванды, зверобоя и мелисы быстро заполняет всю квартиру, просачивается через плохо закрытые окна и возбуждает рецепторы. Ренджун просыпается, когда всё уже готово, сразу прячется в ванной, чтобы быстро плеснуть в лицо холодной водой и только после этого целенаправленно отправиться завтракать.       Они завтракают в тишине, после чего Гуаньхэн собирает посуду, складывает в раковину, а папу усаживает обратно за стол. Тот не сопротивляется, только блестящими от утренних слёзок глазами выражает недоумение.       — Папа…       — Мне это уже не нравится.       — Не перебивай! В общем, так как сегодня мой день рождения, то сегодня должны исполняться любые мои желания. Это так?       — Допустим, да.       — У меня есть одно, которое я хочу озвучить сейчас… ты не против?       — Говори.       — Пап. Ты всё так же не хочешь, чтобы я знал о своём настоящем отце. Я не хочу, чтобы ты заставлял себя и рассказывал о нём, нет. Думаю, ты и сам понимаешь, что в одиночку мало что получится. Поэтому, я буду рад, если у тебя будет пара. В смысле, ты можешь встречаться с кем хочешь, и быть счастлив.       — Чёрт, ты серьёзно?!       — Ч-что?..       — Подожди немного, — Ренджун устало провёл рукой по волосам, вздыхая, и ушёл в комнату. Через несколько секунд он вернулся уже с телефоном. Хуан кому-то позвонил. — Алло? Ты сейчас в городе? Эти старпёры так и не дали тебе выходной? Хаха! Ладно. Я хотел сделать сюрприз, но у меня ничего не вышло. Сейчас я включу громкую связь, подожди, — папа убирает телефон от уха, кладёт его на стол и из динамика доносится чей-то голос.       — «Алло? Гауньхэн?»       — А. да? Здравствуйте…       — «Вон Юкхэй. Мы уже виделись пару лет назад, но ты и не помнишь, поди».       — Смутно. Вы что-то хотели мне сказать?       — «А? Да! Это должно было стать сюрпризом, но твой папа спалился, хах. В общем, не так давно я сделал ему предложение, а он, гад такой, меня отверг. Сказал, у сына в день рождения спросит. Ну, вот ты его опередил так, что жду твой положительный ответ. Такие дела», — в трубку смеются, а потом наступает тишина.       Ренджун не дышит, краснеет до кончиков ушей и старается лишний раз не дышать так громко. Юкхэй будто вовсе пропал или положил телефон куда-то и забыл. Маленький альфа глубоко вздохнул и поднял голову. И папа, и сын заметно напряглись, после чего сын начал говорить.       — Я разрешаю, — уверенно отвечает Гуаньхэн и улыбается ярко.