forbidden fruit

Тэхен ненавидел пить. Он не знал, как людям нравился алкоголь. Его же тошнило от этой горящей жидкости, что стекала по горлу. Поэтому на всех вечеринках он всегда оставался единственным трезвенником. Обычно он выступал в роли водителя или тащил кого-то домой по темной улице. И этот вечер не должен был стать исключением. Если бы не Мин Юнги. Чертов Мин Юнги. Они познакомились лет пять назад, столкнувшись в коридоре средней школы. Тэхен тогда разбил губу, упав на пол, а Юнги, словно рыцарь из сказок, помог ему подняться, отвел в медпункт и остался в его жизни навсегда. Романтично, не так ли? Тэхен влюбился в него в тот же день. Ему было тогда пятнадцать, а теперь, в двадцать лет, Тэхен был вынужден наблюдать за Юнги и его новой пассией. Казалось омерзительным, что Юнги не был особо разборчив в своих связях. Новая девушка не задерживалась дольше, чем на неделю. Любимым для Тэхена временем были месяцы затишья, когда Юнги отказывался от любой компании. Обычно Мин проводил время в своей тихой студии, пока вдохновение было: придумывал песни, редактировал старые треки, проводил больше времени с Тэхеном. А потом все начиналось заново. Замкнутый круг. Мин Юнги пользовался популярностью у многих. Но никому не удалось затянуть его в длительные отношения. Тэхен с отвращением поморщился, наблюдая, как его лучший друг целуется с девушкой, прижимая её к стене. Рука парня лежала на её пояснице, а Тэхен все гадал, какого это — чувствовать его руки на собственном теле. Он отвернулся, не в силах продолжать смотреть на него. Это казалось неправильным. Его чувства, ощущения, мысли. Он не был ревнивцем, но сегодня был другой случай. Они серьезно спорили со старшим пару часов назад. Юнги должен был подождать его после университета, но был занят, засасываясь с Соен со старших курсов. Тэхен хотел бы ненавидеть её. Но у девушки была приятная улыбка, красивые глаза. Короткая стрижка, светлые волосы. Она была совершенно во вкусе Мина, к тому же они с Юнги встречались уже месяц. Это рекорд. Иногда Тэхен боялся, что он нашел ту самую, что совсем скоро Ким Тэхен будет ему не нужен. (уже не нужен) Вздрогнул, когда ему в руку пихнули стаканчик с непонятной розовой жидкостью. Незнакомец улыбнулся ему, исчезая в толпе. Тэхен вздохнул, теперь его будут пытаться споить непонятные парни. Он поднес стакан к носу, принюхиваясь. Довольно приятный запах. Напоминал чем-то малину, которая росла в саду его бабушки. Однажды они с Юнги прятались там, ели ягоды, смеялись, веселились. Это было так давно. Казалось, весь мир изменился. Но на деле, изменился лишь Ким Тэхен. Раньше все казалось другим: более легким, интересным, захватывающим. Сейчас же его жизнь превратилась в серый испорченный холст, за который ни один художник не возьмется. Потому что смысла нет — испорченное уже не исправить. Тэхен выпил залпом. Он закашлялся, вытирая рот тыльной стороной ладони. Это не приятно ни капли. Ударило слишком быстро. Тэхен почувствовал странное, тянущееся напряжение от макушки до кончиков пальцев его ног. Тепло, разливающееся по телу. Это было интересно. Он присмотрелся к стаканчику, еще раз прижал к губам, надеясь, что те капли попадут прямо в рот. Этого было мало. Ким дернулся, подходя к столу, где импровизированный бармен смешивал разные напитки. Тэхен пытался руками, а после — заплетающимся языком объяснить, каким на вкус был тот напиток. Он не мог описать его словами. Казалось, словно Дионис спустился с Олимпа, чтобы дать ему вкусить тот сладкий нектар. Бармен усмехнулся, подавая ему стакан, а потом еще один, и еще один. Не заметил, как количество выпитого превысило его годовую норму. Черт возьми, люди были правы, говоря, что алкоголь — искусство. Это ощущение парения в облаках, когда ты держишься на этой земле; когда ты свободен от оков, что связывают тебя по рукам и ногам. Он был таким свободным. Тэхен громко смеялся, танцуя в центре комнаты. Он расстегнул первые несколько пуговиц, сделал галстук свободнее, позволяя музыке, алкоголю захватить его полностью. И почему он не любил пить? Все мысли улетучивались из его головы, оставляя лишь небывалое наслаждение. Ким дернулся, когда его грубо схватили за локоть, притягивая к себе. — Мы идем домой, — произнес Юнги, прожигая его взглядом. Старший был так близко. Тэхен мог рассмотреть каждую ресницу, каждую веснушку на его носу. Алкоголь не помог Ким Тэхену забыть Мин Юнги. Если бы он попробовал что-то покрепче… Нет, никакой напиток, никакой наркотик не мог сравниться с силой притяжения Мин Юнги. Мин Юнги сам по себе был запретным плодом, к которому тянуло и без змея-искусителя. Тэхен бедная-бедная Ева, которая так сильно хотела вкусить его. И поплатилась за это райской жизнью. Все проблемы от интереса. Запреты делают все слаще, желаннее. Ким Тэхен так долго запрещал себе л ю б и т ь Юнги, что был готов в этот самый миг упасть к его ногам, отдаться на растерзание этих карих глаз. Отдать себя целиком и полностью. И пусть он делает с его сердцем все, что захочет. Ким Тэхен давно смирился с тем, что не принадлежит себе. Может, алкоголь делал его таким романтиком, теперь ведь он размышляет о высоких вещах. Но черт, если бы Юнги держал у его головы пистолет, ведя на казнь, то Тэхен бы сам нажал на курок. — Юнги, — протянул Тэхен, заваливаясь на него. Прижался лицом в его ключице, вдыхая знакомый аромат его персикового шампуня. Он хотел быть еще ближе, раствориться в нем навсегда. Только если бы Юнги позволил ему сделать. — Тэхен, сколько ты выпил? Шесть, восемь шотов? Он сбился со счета после третьего. Ему все наливали, наливали, а он лишь пробовал, наслаждался новой комбинацией, так и не сумев найти нужный для него напиток. Тот самый, который вызвал головокружение, что стал для него наркотиком, заставившим сойти с пути истинного. — Чуть-чуть, — заплетающимся языком добавил Тэхен, прижимаясь губами к обнаженной ключице. В этот момент он обожал вкус Юнги в одежде. Растянутая рубашка, спасибо Господи, что она существовала. Мин в его руках напрягся, давил ему на плечи, отталкивая от себя. Тэхен пошатнулся, надувая губы. Он хотел большего. Он хотел Юнги так сильно, до дрожи в коленях, до помутнения рассудка. В этот самый момент Тэхен чувствовал себя маленьким, нуждающимся ребенком, которого лишили сладкого. Только Юнги не приз, который можно получить за хорошую учебу, за уборку в комнате. Юнги нечто высокое, то, до чего Тэхен хочет отчаянно дотянуться, но не может получить. Он настолько погряз в своей неразделенной любви к нему, что другого и не видел. В уголках глаз собралась влага, Тэхен протяжно вздохнул, выходя за Юнги, что тянул его за запястье к своей машине. Он хотел плакать, хотел прижаться к Юнги, хотел напиться до забвения. Алкоголь помогает, да? Люди просто поддаются моде, напиваясь до потери сознания, чтобы забыть того самого. Есть способы причинить боль себе и похуже. Ему не нужно резаться. Он мог смотреть на Юнги, целующего другую девушку. И в тот момент ощущать собственное сердце, сжатое в ладони Мина. В его сознании старший давил его сердце, позволяя крови сочиться через плотно сжатые пальцы. Тэхен отдал свое сердце Мин Юнги, не надеясь что-то получить его взамен. Он привык отдавать себя без остатка. Если любить, так всей душой. Если страдать, то полностью. — Я отвезу тебя домой, Тэ. Рука Юнги, зарывшаяся в его волосы. Тэхен хотел плакать, выть раненой собакой, от которой отказался хозяин. Только Юнги еще здесь, причиняет мучительную боль своим присутствием. Вечно рядом, но никогда не будет его. Юнги всегда был его луной, до которой дотянуться невозможно. А Тэхен тот парень, что смотрит в телескоп. Никогда не сможет дотронуться, прижаться. Может лишь смотреть и плакать. Тэхен ощущает тошноту, головокружение, откидываясь на заднем сидении. Слезы льются по его лицу, когда он всхлипывает первый раз, ненавидя свое бессилие, этот день, эту жизнь, его любовь к Мин Юнги. Теплая ладонь, что дотрагивается до его мокрой щеки. Юнги мягко заставляет посмотреть на себя. В его глазах Тэхен видит отражение мириад звезд; вспоминает любимое какао, его вкус. Задается вопросом, какой на вкус поцелуй с Юнги. Такой же отчаянный, как и сам Тэхен? Или более сладкий, как зефир, который обожает старший? В любом случае, поцелуи Мин Юнги нереальны, как нечто божественное, недоступное примитивным жителям общества. Если бы Тэхен был рыцарем, то был бы не прочь поплатиться собственной жизнью за поцелуй с ним. Он позволяет Мину потянуть его на себя, тащить к лифту — Тэхен сам стоять уже не может. Приваливается к боку Юнги, цепляясь за него, как утопающий. Тэхен давно в нем тонет. И каждый раз забывает, что выплыть не сможет. Утонет. Навсегда затеряется в пучине его глаз, умрет от его смеха. Каждый раз, когда Ким Тэхен видит Мин Юнги, то забывает простую истину. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Только Тэхен не хочет спасения. Он хочет Юнги. — Хен, — тянет Тэхен, пока Юнги снимает с него ботинки. Он такой заботливый, такой нежный. Любимый. Тэхен плачет от бессилия. Почему он не может любить его взаимно? Почему Ким Тэхен не может быть счастлив хотя бы сейчас. Он разве не заслужил его? Нет. Тэхен никогда не смог бы быть с Мин Юнги. Юнги был всем, когда Тэхен оставался н и ч е м. — Пожалуйста, останься. — Плачет Тэхен, когда Юнги выключает свет. Он чувствует себя невероятно маленьким в большой кровати. Тонет, путается в одеялах, отодвигаясь, чтобы дать ему немного места. Юнги понимает его намек, сам сбрасывает ботинки, осторожно, словно напугать боится, ложится рядом с ним. Тэхен ощущает его тепло всем своим телом. Жмется ближе, походя на брошенную кошку. Ластится, позволяя Юнги зарыться ладонью в его волосы, мягко перебирать их. Тэхен цепляется ладонью за его рубашку, крепко сжимая её. — Я люблю тебя, — шепчет Тэхен в эту оглушительную тишину. Он слышит лишь звук собственного сердца, такой оглушительный. Словно оно готово вырваться из грудной клетки и улететь. Тэхен сглатывает, сильно-сильно закрывая глаза. Он такой глупый, такой отчаявшийся. Горячие слезы вновь текут по его лицу, только в этот раз их кто-то смахивает незаметными, трепетными движениями. Тэхен теряется в собственных чувствах, эмоциях. Прерывисто выдыхает, вновь открывая глаза. Юнги с теплотой, неприкрытой нежностью смотрит на него, собирая слезинку за слезинкой. Ким Тэхен и не знал, что может полюбить его еще больше. — Мы поговорим об этом утром. Это не отказ. Не принятие. Никакой гарантии, что его хен, его друг, е г о Мин Юнги ответит взаимностью на признание. Но этого достаточно, чтобы Ким Тэхен мог пережить эту ночь. А завтра… А завтра Ким Тэхен возьмет себя в руки и встретится со своим самым страшным врагом. С его чувствами к Мин Юнги. И кто выйдет победителем, а кто проигравшим — неизвестно. Только Ким Тэхен не готов терять его так рано. Может, он еще поборется. А пока… Он может сильнее прижаться к любимому человеку. Затеряться в нем, в тепле, в любви. Ким Тэхен не был грешником, но если бы любовь к Мин Юнги являлась самым страшным грехом, то он ни за что бы не отказался от неё. Никогда.