***
На следующее утро Кроули выглядел довольным. Азирафаэль ещё спал, смешно зарывшись носом в подушку. Пробивающееся сквозь окна солнце золотило его светлые волосы, превращая в реальное воплощение какого-то картинного херувима. С нимбом. Приятно было думать, что вся эта святость и невинность лишь напускное. Ангел точно не был наивным мальчиком с библейских изображений. Он оставался в первую очередь воином небесного легиона, очень стойким в своих принципах и обладающим слишком пытливым умом для рядового служителя Бога. Кроули неосознанно облизнулся, разглядывая его. Он не упустил возможности спуститься под одеяло и начать вычерчивать языком одному ему понятные знаки внизу живота ангела. Тот проснулся со стоном удивления и слишком яркого наслаждения, чтобы ругаться на демонические проделки. Они ему нравились. Сам демон ему безумно нравился. Совсем легко забылось то, что нужно открывать магазин и идти приводить полку с книгами о флорентийских поэтах в порядок. Кроули своим невозможным змеиным языком спустился ещё ниже, и все мысли разлетелись, как напуганные громким звуком птички. То, что он творил, нельзя описывать в книгах, потому что, Азирафаэль был уверен, страницам будет настолько жарко от стыда, что они воспламенятся. Горел и он сам, когда демон скинул с себя одеяло, чтобы можно было наблюдать, что тот вытворял. Бесстыдный и порочный. Восхитительный. Азирафаэль застонал, закрывая глаза. Не стесняться и не сдерживать звуки удовольствия Кроули научил его ещё в первый месяц начала их плотских утех. Над тем, чтобы наслаждаться друг другом без скрывающих тела материй, они всё ещё работали. Однако наблюдать за происходящим в открытую при утреннем свете, пробивающимся в небольшие окна задней — домашней комнатки — было пока слишком. — Посмотри на меня, — демон выпустил напряжённую плоть изо рта и мягко погладил вмиг покрывающееся мурашками бледное бедро. Ангел через силу приоткрыл один глаз. Кроули смотрел с вожделением, но в золотистом взгляде на самой его глубине плескалась нежность. Азирафаэль знал, но старался не заострять на этом внимания. Над тем, чтобы демон научился признавать не только физическую часть отношений вслух, они тоже ещё работали. Ангел опустил взгляд чуть ниже, где от раскрасневшихся губ Кроули тянулась тонкая ниточка слюны прямо к… Глаза захлопнулись самостоятельно, а щёки буквально вспыхнули невыносимым жаром. Как и всё тело. — Неженка, — мягко пожурил демон и подул на ставшую слишком чувствительной беззащитную головку. Азирафаэль вздрогнул. Из горла рвался неконтролируемый стон, но ещё было не время. Хотя волны накатывающего удовольствия уже стали почти размером с цунами. Кроули провёл языком вдоль ствола, но вдруг остановился. Ангел почувствовал, как тот взял его за руку и опустил себе на голову. Мягкие пряди ощущались непривычно на ладони. Азирафаэль непонимающе распахнул глаза. — Покажи мне, как тебе нравится, — золотистый взгляд напротив смотрел с лёгким вызовом, но в нём светилось что-то ещё, что пока было слишком сложно определить из-за сумасшедше бьющегося прямо в ушах сердца. — Н…но ты же знаешь, как мне… — ангел прикусил губу, потому что Кроули склонился совсем близко к пульсирующей плоти и призывно открыл рот. И ничего не сделал! Невозможный, гадкий!.. Азирафаэль его так сильно любил. — Покажи, — Кроули мало контролировал себя, поэтому вышло больше похоже на «покашшши», выдав демоническую сущность. Ангел не выдержал. Он мягко надавил на огненно-рыжий загривок и поперхнулся воздухом. Конечно, дышать было необязательно. Вообще ничего из того, что они делали, необязательно. Но это было так прекрасно! После короткого толчка Кроули не двинулся, завис ровно там, куда его опустили — на середине. Жар его рта сводил с ума, язык мягко оплетал ствол, но отсутствие движения убивало. Азирафаэль протяжно застонал. Он не мог закрыться, спрятаться под вѐками в скорлупе из смущения и отрицания собственной порочности. Уже не мог. Кроули подвёл его слишком близко к краю, а теперь нарочно мучил своей постыдной игрой. Азирафаэль прикусил губу и схватился за волосы на макушке демона. Он не хотел, чтобы было больно, но несдержанный удивленный стон Кроули выдал, что тот ощутил его хватку. Это стыдно, обжигающе и невероятно греховно, но ангел потянул его за волосы наверх, давая вздохнуть, а потом опять опустил на этот раз ниже, потому что рука не слушалась, а желание становилось болезненно невыносимым. Демон снова застонал, насадился глубже сам и, кажется, задрожал. Азирафаэль повторил движение и осознал, что для него это слишком. Слишком всё: слишком нереально, слишком хорошо и просто слишком. Он хотел убрать руку, но Кроули впился в неё мёртвой хваткой, не давая отпустить волосы. Он заставил схватиться сильнее, потянуть вверх гораздо грубее, а потом надавить так, что сам чуть не подавился. Ангел ахнул от ощущений ритмично сжимающегося горла, дёрнулся как от разряда и против воли подался бёдрами ещё выше, вбиваясь намного глубже. Наслаждение накрыло с такой силой, словно намеревалось полностью расщепить дарованное тело. Азирафаэль не понял, кто закричал, но голос слышал точно. В голове всё смешалось и, кажется, их крики тоже. Какой-то не совсем отключившейся от вспыхнувшего удовольствием частью сознания ангел ощутил, с какой силой содрогнулся Кроули, так и не выпустив плоти изо рта. Приходить в себя не было ни сил, ни желания. Все кости словно превратились в мягкую глину, настолько податливую, что, реши Бог вылепить себе какой-нибудь новый вид для заселения планеты, могла бы воспользоваться. Азирафаэль открыл глаза, хотя точно не помнил, как закрывал их, и увидел свет. Много света. Он заливал всю комнату. «Утро», — отстранённо подумал ангел, и ничего кроме как желания провалиться обратно в сон это слово не вызвало. Кроули упал рядом, дыша так, словно бежал марафон. Его подбородок был в слюне, а на голове от современной причёски осталось одно название. Но он определённо точно казался довольным — испачканные белёсыми подтёками живот и ноги стали тому подтверждением. Азирафаэль постепенно начал понимать, что только что произошло, и первые признаки паники начали карабкаться по остывающим бисеринкам пота на лбу. Он точно сделал Кроули больно. Слышал, как тот начал задыхаться, когда пришлось взять слишком глубоко. То есть когда Азирафаэль слишком глубоко… Какой кошмар. Он поднялся на локте, потому что сил на большее пока не нашлось, и с волнением осмотрел Кроули. Точно не было похоже на то, что тот был обижен или страдал. Демон повернул голову и посмотрел совершенно поражённо и… вот оно! Вот, что было тогда во взгляде — восторг. Чистый, неприкрытый восторг от всего случившегося. Азирафаэль даже забыл про подступающую панику. — Всё хорошо? — опасливо спросил он. — Всё гораздо лучше, — со вздохом откликнулся демон, и это так не было на него похоже. Обычно он отшучивался на подобные вопросы, пытался как-то посмеяться над волнением ангела, но только не сейчас. Сейчас он был просто расслаблен и точно не собирался ехидничать. — Ты про это говорил вчера? Попробовать что-то новое. — Только не ври, что тебе не понравилось, — Кроули расплылся во всезнающей ухмылке и стал больше похожим на себя прежнего. — Не стану, — ангел и не думал отпираться, задумчиво рассматривая испачканное тело демона. Голос привычного смущения стал слишком тих, чтобы на него обращать внимание, сейчас балом правило любопытство. Он точно не трогал себя, Азирафаэль знал. Одна его рука не давала отпустить волосы, а вторая так и осталась лежать на бедре — постепенно белеющие следы от пальцев всё ещё были видны. Тогда как он… совсем без прикосновений? — Ну да, примерно про это и говорил, — Кроули откашлялся и отвёл взгляд, словно ему стало неловко. Но ему не бывает неловко! Любопытство ангела превратилось в неподдельный интерес. — Так что, если будут какие-то мысли по этому поводу… какие-нибудь желания, ты говори. Я всегда за то, чтобы доставить удовольствие своему ангелу. Кроули снова откашлялся и зачем-то потёр мочку уха, медленно сел и, кажется, переживая короткое головокружение, плавно стёк с кровати. Он тоже не любил пользоваться очищением с помощью своей сверхъестественной силы. Однако, в отличие от ангела, считающего такое использование «чудес» расточительным, Кроули просто предпочитал душ. Когда демон скрылся в небольшой оборудованной последними достижениями сантехники комнатке, Азирафаэль решил одеться. Очищать ему себя не было необходимости, потому что Кроули… в общем, мыться было не нужно. Свой выбор он остановил на любимой отглаженной голубой рубашке и светлом костюме-тройке. Не то чтобы у него были не светлые костюмы, но именно этот оттенок хотелось надеть сегодня. Его рука застыла над аккуратно оставленным вчера на столе галстуком-бабочкой. Так просто — привычным движением повязать на шею, но промелькнувшая мысль не давала покоя, поэтому Азирафаэль решил остаться без него. Кроули вышел после душа в одном полотенце, совершенно лишённый всякого стеснения и неловкости — такой, как и всегда и всё же совсем немного другой. Как будто ожидающий чего-то. Вот только чего — у ангела не было ни малейшего понятия. И прежде чем надеть разбросанную в абсолютном беспорядке на стуле одежду, он подошёл к Азирафаэлю. — Похоже, утренние забавы немного сбили тебя с привычного ритма, — Кроули ухмыльнулся, совершенно точно довольный собой, и повязал ангелу галстук. — А тебя? — не успел остановиться ангел. — Меня? — Азирафаэлю показалось, или он действительно заметил промелькнувший испуг в золотистых глазах? — Для меня наши лёгкие игры лишь разогрев к чему-то более интересному. Если ты не занят, я приглашаю тебя в Ритц в четверг. Потом мы могли бы найти чем заняться, — на этот раз демон просто улыбнулся. Как бы он не хотел казаться неутомимым любовником, вечера за разговорами или в тишине он тоже любил. — Могу уверить тебя, что в четверг я полностью свободен, — Азирафаэль улыбнулся в ответ, решив не обращать внимания на то, как виртуозно сменилась тема разговора. — Тогда увидимся, — Кроули развернулся на каблуках так, будто играл на сцене и за каждый свой эпатажный выпад ожидал аплодисментов. Он всегда так делал. — Буду занят. Собираюсь предложить лбам из Эппл сделать эмоджи фруктов. Только такие, чтобы в сообщениях их можно было использовать как гениталии. Чтобы люди могли писать похабные тексты. Над названием пока работаю, но «секс-эмесочки» звучит неплохо. Для тебя всегда свободен, ангел, звони, — Кроули махнул на прощание и скрылся за дверью. Азирафаэль поймал себя на том, что улыбается как идиот. Всё же он любил этого демона. Но нужно было привести мысли в порядок. Давно пора было открывать магазин. А ещё необходимо было обдумать случившееся утром. Может быть, ангел и был неискушённым, но невнимательным глупцом себя никогда не считал. Он точно заметил, что Кроули понравилось то, что произошло. Понравилась грубость, которую, Азирафаэль не мог поверить, что позволил себе. Конечно, их обычное времяпрепровождение не было невинными обжиманиями в темноте. Кроули всё же был демоном — страстным и несдержанным, он любил оставлять свои следы на Азирафаэле, любил, когда тот, почти теряя рассудок, начинал умолять или говорить постыдные вещи. Ангел до сих пор заливался краской, вспоминая, как Кроули распалил его настолько, что он почти ничего не понимал, повторяя за демоном всё, что тот просил, лишь бы продолжить сводящее с ума действо. Много грязного было тогда сказано, но с Кроули слова не казались постыдными, они разносили кровь быстрее по телу, заставляя возбуждаться ещё сильнее. Доводя до полного беспамятства своей порочностью. И в то же время демон был на удивление нежным и терпеливым любовником. Он никогда не настаивал на чём-то большем, чем короткие прикосновения и тёплые объятия, когда ангел признался в своих чувствах. Азирафаэль вспоминал с искренним смехом, как округлились глаза Кроули в тот момент, а обычно узкий зрачок увеличился раза в два. Была неловкость и скомканное ответное признание, были первые настороженные объятия. Они постепенно привыкали друг к другу как будто заново, с каждым разом открываясь чуть больше чем раньше. И это было восхитительно. Азирафаэль ни за что бы не признался, что в те первые три месяца совсем забыл, что полюбил именно демона, а не обычного смертного. Похоже, они оба слишком долгое время провели на Земле и сами не заметили, как переняли все человеческие черты. А потом был их первый раз. Откровенно говоря, и разом-то это было назвать сложно. Скорее, его смазанная половина. Но Азирафаэль ни на что бы в жизни не променял её. Не отдал бы никому то, как они целовались на узком диване в этом самом магазине, как Кроули первый прижался ближе, притираясь, как опустил руку, касаясь впервые. Как потом они лежали, стараясь отдышаться, полностью не раздетые, раскрасневшиеся, но невероятно довольные. Это были очень тёплые воспоминания, такие же солнечные, как сегодняшнее непривычно яркое лондонское утро. Ангел впустил первых посетителей, а сам отправился к полке с уже давно зовущими его флорентийскими поэтами. Но вместо того, чтобы заняться ими, благополучно прошёл мимо, размышляя о более насущных вещах. Кроули никогда ничего не просил для себя. Всегда делал всё, что выстанывал ангел, повторял что-то, если замечал, что тому нравится, но сам никогда не заговаривал о том, что хотел бы испытать. И это было полностью неправильно! Теперь ангел видел, к чему он клонил вчерашним разговором. Что было сегодня утром. Кроули хотел что-то попробовать. А Азирафаэль даже не дал ему сказать, испугавшись потерять всё то, что у них уже было. Дурак! Бестолковый, мнительный дурак! Он поставил чашку, за которую машинально схватился, с таким грохотом, что вспугнул парочку посетителей, успевших затесаться среди полок с литературой 18 века. Нужно было расспросить Кроули, что бы ему самому хотелось. Но это будет так нелепо… Он, краснеющий от вопросов, и, наверное, не менее смущенный его колебаниями демон. Чёрт. То есть Бог. То есть… Гадство. Но ангел хотел узнать, что у Кроули на уме. Он хотел бы суметь воплотить его фантазии. Ведь тот сам сказал: «Я соглашусь на всё, что ты попросишь», но ничего просить не собирался. Нечестно! Поэтому Азирафаэль твёрдо намеревался выведать у него то, что он хочет. И пусть для этого ему придётся сидеть под цвет свежего томата в дорогом ресторане, он это сделает.***
Четверг наступил невероятно быстро. Они перезванивались несколько раз, просто чтобы узнать, как продвигаются у другого дела, и Азирафаэлю приходилось едва ли не силой останавливать себя, чтобы не начать заготовленный заранее разговор прямо по телефону. Теперь нужно было лишь дождаться вечера. Кроули обещал заехать, чтобы вместе двинуться в Ритц, и пусть от книжного магазина дотуда можно было дойти пешком, он обещал дождаться. Чёрный «Бентли» подъехал часам к шести. Кроули выглядел непринуждённо, но как всегда стильно в чёрных зауженных джинсах и чуть более светлого оттенка чёрного рубашке. И неизменные авиаторы, конечно. На голове оставался модный художественный беспорядок, и, когда демон качнул головой призывая сесть в машину, ни одна прядка не шелохнулась, показывая, что беспорядок этот был тщательно спланирован. — Как твои СМС-очки? — Азирафаэль старался отвлечься от мыслей о предстоящем разговоре, который уже на протяжении нескольких дней не давал ему спокойно заниматься своими вещами. — Секс-эмесочки, — тут же с ухмылкой поправил Кроули. В голосе его звучала гордость. — Я изобрёл секстинг, ангел. — Что? — Ну, это когда пишешь похабные сообщения с помощью эмоджи, похожих на половые органы, я же говорил, — демон вильнул, обгоняя слишком медленно ползущую впереди «Шкода». — Только представь, школьники теперь могут переписываться на взрослые темы, не используя слов. А ещё подумай, в каком непонимании будут сидеть взрослые люди, стараясь расшифровать все эти картинки! Кроули был явно в восторге от своей затеи, вот только ангел не понимал одного: — А где в этом дьявольский замысел, который должен сгубить души и всё такое? — Да ладно тебе, это просто забавно, — тут же скривился демон. — Если кто из начальства спросит, зачем это нужно, придумаю что-нибудь о том, что дети теперь будут чаще думать о сексе, приплету сюда один из семи грехов и ещё что-нибудь. Внизу всё проглотят. — Как насчёт того, что все начнут общаться картинками как раньше наскальными рисунками. Ты тормозишь развитие мысли у людей или что-то вроде этого… — аккуратно предложил Азирафаэль. Кроули затормозил у ресторана. На парковке магическим образом как раз оказалось ровно одно свободное место. Когда он повернулся, эмоции на его лице прочитать было невозможно. — Я говорил тебе, как сильно хочу тебя, когда ты произносишь что-то подобное? Ангел зарделся, промахиваясь мимо дверной ручки. — Не говори ерунды, — смущенно отозвался он. — Абсолютная истина, — Кроули перегнулся через сиденье, предотвращая неудачные попытки Азирафаэля выбраться из машины и оказываясь к нему лицом к лицу. Со стороны могло показаться, что они целуются. — И я бы хотел доказать тебе это сегодня. Ангел невольно засмотрелся, как мелькнул между ровных зубов кончик языка, чуть не подавшись вперёд, чтобы поймать его. Щёлкнула ручка двери, впуская прохладный воздух в салон. Кроули вернулся на своё место с хитрющей улыбкой. Дразнился, зараза. Их любимый столик не был занят. Чудесным образом, само собой. Кроули выбрал вино. Вообще, у них была негласная договоренность заказывать алкоголь по очереди, и сегодня была очередь Азирафаэля, но тот был так занят повторением в голове заготовленного текста, что полностью проигнорировал вопрос официанта. — Я так понимаю, разговор будет серьёзным, — демон откинулся на спинку стула. Затемненные очки как всегда скрывали глаза, но, Азирафаэль готов был поспорить, смотрел он напряжённо. — С чего ты взял? — Ты пропустил свою очередь на вино, не заказал ничего поесть и сейчас мучаешь салфетку. Пришлось тут же отложить всё, что осталось от последней. Ангел не знал, как начать и теперь путался. Волнение серебрило основание шеи бисеринками пота, а во рту пересохло. Наверное, стоило дождаться напитков, прежде чем начинать. — Не понимаю, о чём ты. Кроули со свистом выдохнул и растрепал рыжий хаос на голове ещё сильнее. — Я догадываюсь, о чём ты хочешь поговорить. То, что случилось тем утром, да? — Нет. Совсем нет. То есть… как ты?.. — Азирафаэль запаниковал. Подготовленная речь мигом вылетела из головы, потому что всё точно шло не по плану. Это он должен был задавать вопросы. Но если Кроули хотел рассказать сам… — Я знаю, что немного перегнул тогда, — перебил его мысли демон, звуча как будто подавленно. — Думал, ты спокойно воспримешь ту… эм… игру. Теперь вижу, что не стоило начинать. Мне не было больно, ты не подумай. Ты вообще не виноват в том, что было. То есть, конечно, мне было хорошо, и само собой, в этом виноват ты, но не думай, что сделал что-то неприятное. Это лишь одна из сторон страсти, знаешь… когда один из партнёров может проявить немного больше инициативы, чем следует, а другому это вроде как нравится и… В общем вот. Кроули выглядел пришибленно и смотрел куда-то мимо. Даже в очках это было понятно. Следующими словами совершенно точно должны были стать извинения. Он редко просил прощения, но сейчас явно собирался это сделать, чувствуя себя виноватым за то, что надавил. Заставил пойти чуть дальше достигнутых ими границ слишком рано. Возможно, как-то задел светлые чувства, идя наперекор постулатам небес о не причинении насилия или чего-то подобного. В целом, Кроули чувствовал себя паршиво. — Я понимаю, что поступил неправильно, и хотел бы… — Нет. Демон удивлённо застыл на середине фразы, переводя взгляд на уверенно перебившего его Азирафаэля. Если бы не его упрямо поджатые губы и в смущении порозовевшие щёки, Кроули бы подумал, что тот в ярости. Но ангел никогда не отводил в неловкости взгляд, если злился, тогда почему? — Ты не должен извиняться, — смело продолжил Азирафаэль, хотя в голове его сейчас били набатом мысли о непристойности того, что он собирался сказать. Но отступать было поздно и нечестно по отношению к опешившему от всей ситуации Кроули. — Я не считаю себя или тебя виноватыми в чем бы то ни было. Я думал о том утре, правда. Вспоминал, что чувствовал тогда. Как ты себя вёл… Демон остановил его, подняв руку. Принесли вино. Азирафаэль ощущал его пристальный взгляд, пока багровый напиток разливали по бокалам, и понимал, что если не решиться сказать всё сейчас, то не сможет это сделать уже никогда. Он ведь помнил, как Кроули дрожал тогда. Каким расслабленным он был после. Нет, это не могло быть ошибкой. Ему нравилось быть… управляемым? — Я хотел поговорить с тобой об этом. Тогда вечером ты сказал мне, что готов попробовать что-то, что я захочу. Так вот я хочу сделать то, что хотел бы ты. Кроули потянулся к своим очкам, кажется, намереваясь снять. Он крайне редко делал это в общественных местах, боясь напугать народ, но сейчас рука дёрнулась непреднамеренно. Просто хотелось проверить, не обманывают ли затемненные линзы. Но в таком случае, потребовалось бы проверить и слух, потому что верить в то, что сказал ангел, удавалось с большим трудом. — Ты хочешь попробовать то, что хотелось бы мне? — бестолково повторил он, всё же убирая руку от очков. — Да, — румянец с щёк пополз ниже на шею, окрашивая ангела в прелестный помидорный оттенок. — Ты всегда делаешь, что мне нравится. Всегда хочешь, чтобы хорошо было мне, и никогда не говоришь, что хотелось бы попробовать тебе. Я считаю это нечестным. Азирафаэль мило тараторил, когда волновался. Кроули отметил это какой-то боковой мыслью, всё ещё не придя в себя от удивления. Однако что-то на задворках сознания не давало утонуть в радости от осознания того, что ангел готов пойти на что-то новое. Неприятная мысль. — Ты думаешь, что мне не нравится то, что мы делаем обычно, да? Поэтому хочешь пойти на такой шаг? Азирафаэль замялся. Конечно, такая догадка посещала его голову, но он старался не сильно зацикливаться на ней. В конце концов, он был готов и от чистого сердца попробовать что-то ради Кроули. Если это ещё на какое-то время не даст демону заскучать, то станет лишь лучше, разве нет? Увидев, как ангел поджал губы, Кроули чуть не зарычал от досады. Столько раз, сколько он проклял сам себя в мыслях, не выдержал бы даже наиболее пробитый грешник и оказался бы уже на самом последнем круге Ада. В его центре. Ангел был мнительным, не доверяющим демонической натуре, но от этого не менее притягательным. Во что бы то ни стало нужно было переубедить его. Официант подошёл по щелчку пальцев. Он с улыбкой отдал им вино с собой, в то время как Азирафаэль сидел как в воду опущенный. Даже не поднимал на демона взгляд. Кроули злился, пока они ехали обратно до книжного магазина. Злился на себя и на свою порочную натуру, на то, что спокойный вечер не получился, но только не на ангела. А ещё было несколько обидно осознавать, что тот боялся, что был лишь кратковременным развлечением. И это после шести тысяч лет общения, последние четыре тысячи из которых должны были быть ухаживаниями! В магазинчик оба вошли в гробовом молчании. Азирафаэль ругал себя за то, что всё испортил, Кроули ругал себя только более грубыми словами примерно за то же. Всё так же беззвучно демон разлил вино по бокалам. Они выпили, но на уютные диванчики в задней комнате так и не сели — остались стоять среди бесконечного количества полок, оба чувствуя себя не в своей тарелке. — То есть ты думаешь, что происходящее между нами лишь мимолётное развлечение? — первым подал голос Кроули. — Нет, я лишь… Я честно хотел попробовать то, что понравилось бы тебе. Однако теперь думаю, что за шесть тысяч лет у тебя было столько разных… эм… партнёров, столько возможностей и опыта, что теперь со мной ты чувствуешь себя скованным, — Азирафаэль неловко облокотился на прилавок, делая большой глоток из бокала. — Ты же такой свободный и столько всего повидал и попробовал. Я восхищался твоими проделками, когда ты рассказывал. Все эти передряги, когда нужно было кого-то подговорить, обмануть или… соблазнить. — Ты ревнуешь? — недоверчиво облёк наконец в слова витающую вокруг ангела мысль Кроули. Азирафаэль переполошился, едва не выронив бокал, когда пытался поставить его на прилавок. Ревность? Нет! Это была вовсе не ревность! Он не хотел потерять Кроули, не хотел, чтобы он нашёл себе кого-то интереснее среди людей или ещё кого-либо. Не хотел, чтобы кто-то ещё испытывал то, что они сейчас делят на двоих… — Ты ревнуешь, — утвердительно припечатал демон, следя за метаниями Азирафаэля. Кажется, к его голосу примешалось восхищение. — Ты не хочешь, чтобы я был с кем-то ещё, кроме тебя, да, ангел? Не хочешь, чтобы я целовал кого-то так же, как целую тебя? Чтобы я вжимал в кровать кого-то кроме тебя? Азирафаэль не заметил, как за своей короткой обличительной тирадой Кроули подошёл ближе, теперь стоя на расстоянии одного вздоха. Признавать правду в словах демона было стыдно. Признавать, что своими страхами может его отпугнуть — больно. Поэтому единственное, на что хватило сил, выдохнуть тихое: — Я просто не хочу тебя потерять. Кроули прижал его к себе в успокаивающем объятии. От демона пахло вином и дорогим парфюмом, но к этим очевидно человеческим запахам примешивался другой — не принадлежащий этому миру мимолётный запах серы и разгорячённой адским огнём магмы, едва заметный, но ставший за все эти годы почти родным. Стало тепло и спокойно. Кроули грел как печка. — Я не оставлю тебя, ангел, — послышался тихий шёпот в белоснежную макушку. — Думаешь, я все эти тысячелетия случайно натыкался на тебя? — Мы встречались на значимых для истории событиях, логично, что начальство посылало нас туда, — пробубнил Азирафаэль куда-то в ключицу, но по голосу и расслабившимся плечам стало понятно, что ему легче. — А кто, думаешь, убеждал начальство, что некоторые события действительно важные? Знаешь, адская верхушка ужасно несведуща в делах человеческих, — тут же пожаловался Кроули под тихое хмыканье ангела. — Ты хочешь сказать, что подстраивал наши встречи? — Азирафаэль мягко выскользнул из объятий, берясь за отставленный бокал с вином. Вспышку эмоций хотелось запить. — Помимо тех чудесных встреч, когда я вытаскивал твою белокрылую задницу из передряг? Конечно, пара тысяч точно наберется. Но я тогда и подумать не мог, что во время наших встреч мои рассказы могут заставить тебя ревновать. Азирафаэль чуть не поперхнулся. Вино было чудесным, и, наверное, поперхнуться им было бы грешно, но расползающийся по всему лицу румянец на доводы разума не реагировал. — Я не ревновал! Я лишь слушал эти части твоих историй с меньшим энтузиазмом. — Не думай, что выкрутился, — демон одарил его самой соблазнительной из своих усмешек. — Теперь я жалею, что опускал все пикантные детали. Про то, при каких обстоятельствах познакомился с Джакомо Казановой. Или про то, почему Робби Росса едва не обвинили в содомии… — Кроули! — Что? — демон наконец снял свои очки, встречаясь хитрющим взглядом с почти пылающим гневом ангельским. — Мог бы заполучить тебя гораздо раньше. Я просто не думал, что такой чистый, светлый ангелок как ты может злиться от того, что я провожу время с кем-то ещё. Только сейчас Азирафаэль осознал, что начал задыхаться. Кроули был так близко, что почти касался животом его живота при дыхании. А дышал он так же часто. Оба были на взводе: ангел — от поднявшейся злости и недавно переполнявших эмоций, а Кроули — от чего-то своего сложно различимого. — Не думал, что тебе может быть интересно послушать, как все мальчишки Уайльда были от меня без ума. Я должен был заставлять их соблазнять Оскара своей юностью и красотой, но иногда они могли соблазнить даже ме… Азирафаэль не дал ему договорить, коротким жестом утягивая за воротник рубашки на себя и впиваясь жёстким поцелуем в призывно раскрывшиеся губы. Он сам не ожидал от себя такого. Но слушать о любовных похождениях Кроули было неприятно. Сложно было переносить подобные рассказы ещё во времена их неозвученной дружбы, а сейчас — и подавно. Демон раздражал, вызывал не самые хорошие чувства, а теперь ещё и мычал что-то в поцелуй. Или это был стон? — Не смей говорить что-то про других, — со слабо сдерживаемой злобой проговорил ангел, отстраняя забывшегося в страстном поцелуе Кроули. — Не буду, — тут же ответил тот. Выглядел он ошалело с красными от несколько болезненного столкновения губами и с блестящим возбуждением взглядом. — Может, мне ещё что-то не делать? Не рассказывать, что творил во второй половине двадцатых здесь, в Сохо, когда молодёжь готова была сама отдаться в руки порока… Азирафаэль с трудом удержался, чтобы не сжать кулаки и не выместить скопившееся напряжение на призывной ухмылке демона. Это было бы слишком не в его характере. Но он же нервничал сегодня весь день, потом был совершенно раздавлен, что потаённые страхи были раскрыты, а теперь Кроули решил по-настоящему вывести его из себя. Неужели он не понимал, что нарывается на?.. — Ты нарочно рассказываешь это, — с удивлением догадался он. — Хочешь, чтобы я был груб с тобой? — Не просто груб, ангел, — Кроули сократил и без того короткую дистанцию между ними, но касаться не стал, — я хочу, чтобы ты показал свою истинную силу. Ты же воин, который призван сражаться с тьмой на Земле. Ты обязан бороться и подчинять зло свету. На последних словах Азирафаэль вздрогнул, осознавая наконец, что же нового хочет попробовать Кроули. Это звучало порочно, несомненно. И в то же время от взыгравшей фантазии подкашивались ноги, а глаза неотрывно следили за приближающимися губами демона. — Я грешен, ангел, — выдохнул Кроули в самое ухо, — я само зло. Подчини меня. Лицо Азирафаэля в тот момент отразило что-то среднее между абсолютным шоком и предательским возбуждением. Он как во сне потянулся к рубашке демона и расстегнул пару пуговиц, открывая взгляду покрытую редкими волосками грудь. Кроули не протестовал, но и не помогал, а ещё, кажется, не дышал, ожидая. Следующие пуговицы дались сложнее, потому что ангел стал отходить от первичного удивления и теперь осознавал, что делал. Однако он не остановился до тех пор, пока не выправил наконец щегольскую рубашку из брюк, оставляя демона открытым, но не обнажённым. Кроули отодвинулся, медленно переводя взгляд от своего тела к лицу ангела, который теперь не мог смотреть ему в глаза. — Тебе нравится, когда я такой? Или мне снять её полностью? — Не… нет, оставь так, — Азирафаэль коснулся оголённой кожи аккуратно, будто демон был стеклянным, провёл пальцами от ключицы до живота. — Пойдём в комнату. Нас могут увидеть. Кроули не стал комментировать последнее. В конце концов то, что происходило, было в новинку для обоих, и он не хотел спугнуть ту атмосферу спокойствия и доверия, что воцарилась между ними. А ещё возбуждение и страсть. Они тоже были, сквозили в движениях, но пока не главенствовали. Их спугнуть не хотелось в большей степени. — Ты можешь попросить или приказать что угодно, — Кроули послушно следовал за ангелом, но продолжить начатое уже не терпелось. — Я сделаю, что скажешь. — Замолчи, — с улыбкой отозвался тот. Демон послушно затих, гадая про себя, что же он задумал. По сосредоточенному лицу было видно, что Азирафаэль явно над чем-то размышлял, но понять над чем не представлялось возможным. Это могло быть нечто, что он собирался озвучить для приказа в постели, а могли быть и мысли о том, нужны ли ему вообще эти новшества и исполнение желаний Кроули. Честно, хотелось думать на первое. Внутри Азирафаэля происходила короткая, но ожесточённая гражданская война. Одна сторона кричала о том, что как ангел, он не может позволить себе идти на поводу у демона с его извращёнными желаниями, а другая более скептично отвечала, что все эти доводы изжили себя уже полгода как. Он хотел дать Кроули то, что тот желал. Хотел ответить со всей страстью на его откровенную просьбу, но в то же время не хотел облажаться ввиду отсутствия подходящего опыта. — Ты сказал, что грешен, — наконец произнёс он, догадываясь, как можно всё обставить. — Знаешь, что делают только пришедшие в монастырь грешники? Они молятся. — Да ладно тебе, ты же знаешь, что я и молитва — это не самые совместимые вещи, — Кроули скривился. Конечно, обычная исповедь или разговор с Богом не могли сделать ему ничего плохого. Это было то же самое, что разговаривать с цветами или, например, с тостером. Но те хотя бы слушали. А с Богом разговор был однобоким диалогом, в котором один из слушателей ни то, что не слушал, но даже не присутствовал. — Они молят силы света об искуплении. На коленях. Кроули удивлённо моргнул, против воли уставившись на ангела. Тот всё ещё выглядел смущенным, но появившаяся на губах заманчивая улыбка давала понять, что он согласился с правилами игры и даже готов был внести свои поправки. Азирафаэлю было комфортно прикрываться клерикальными мотивами, но мысли его явно были не о церкви. И Кроули готов был признать, это возбуждало. Прогнав незначительное сомнение, он опустился на колени, но смотреть продолжил точно вверх, будто действительно собирался вознести молитву. Невинная поза с пошлым подтекстом. Жёсткий пол под коленями и ангел возвышающийся над ним. Кроули пожалел, что оставил вино в зале. От происходящего перехватывало горло. Азирафаэль проследил за коротким движением со священным трепетом. Демон выглядел порочно в тёмных одеждах, не скрывающих оголённого торса, с огненной шевелюрой и этим смотрящим будто в саму суть золотистым взглядом. Неукротимый, но такой покорный сейчас. Стоящий на коленях, неровно хватающий воздух, он собирался совершать грехи, а не просить искупления. — Тебе удобно? — не мог не спросить ангел. — А если я не хочу, чтобы мне было удобно? — в тон ему ответил Кроули. Азирафаэль промолчал. Сложно было отвести взгляд от обнажённого тела. Демон не был атлетом с выступающим прессом, худощавым — да, но не слишком. Под кожей отчётливо проступали мышцы, острые ключицы притягивали внимание. От него веяло опасностью, но в то же время сквозило нечто трогательное, наверное, оставшееся ещё с древних времен, когда его крылья не окрасились в чёрный. — Ты красивый, — выдохнул Азирафаэль, не задумываясь. Он видел Кроули обнажённым, но никогда не рассматривал так откровенно, как сейчас, обычно быстро забываясь под ласками. Однако теперь он мог видеть всё. В возможности вести были свои плюсы. Он подошёл ближе и дотронулся до оголившегося плеча. Кожа демона всегда была горячее его, но сейчас будто горела изнутри. Рука двинулась дальше — по шее на затылок, запуталась в волосах и переместилась на щёку, позволяя Кроули неосознанно прижаться к прохладе. — Твоя ладонь нежнее груди девственницы, — прошептал он, дразнясь, и тут же вскрикнул от неожиданности. Щёку обожгла несильная, но явно ощутимая пощёчина, подарившая миллиард мурашек всему телу. Демон дотронулся до обожженной шлепком кожи, встречаясь взглядом с перепуганным произошедшим Азирафаэлем. — Прости, я не хотел, — тут же спохватился тот, собираясь помочь Кроули подняться. — Я… Боже, я не хотел, честно. Просто я просил тебя не говорить о других и… Мне так жаль! — Сделай так ещё раз, — негромко проговорил демон, заставляя Азирафаэля запнуться посреди своих извинений. — Что? — сомнением в голосе ангела можно было затопить небольшой город. — Ты наказал за то, что я ослушался тебя, — терпеливо пояснил Кроули, отнимая руку от щеки. Она всё ещё горела, посылая короткие вспышки удовольствия по позвоночнику при каждом движении. — Так поступают с теми, кто не следует приказам в монастырях? — Не совсем, — Азирафаэль замялся с ответом, потому что всё ещё не мог поверить в происходящее. — Их выпарывают. — В таком случае… — Кроули на коленях прополз к рядом стоящей кровати. На мгновение задумавшись, он упёрся локтями в изножье и расставил ноги. Поза была не самая удобная, поэтому пришлось прогнуться, выставляя обтянутые тёмной джинсой ягодицы. Смотрел он теперь вперёд себя и не мог видеть, как почти в прямом смысле отвалилась челюсть у ангела. — Ты уверен в этом? — тот присел на кровать рядом с его левым локтем, стараясь поймать взгляд, но демон лишь облизывал губы и глядел куда-то в стену над резной спинкой. — Я был во Франции после нашей последней встречи в Глобусе, — сказал он тихо. — Соблазнил герцога Орлеанского, притворившись одним из знатных гостей. Он так стонал в ту ночь, когда я брал его. Раз за разом… Азирафаэль понял намёк. Всё ещё не мог поверить в происходящее, с трудом вспоминал, как необходимо правильно дышать, и боялся признать, что происходящее с каждым мгновением нравится лишь сильнее. Он положил руку на оголившееся из-под съехавшей рубашки плечо демона, чтобы почувствовать, если вдруг что-то пойдёт не так, и отвесил кроткий шлепок по призывно отставленной части. Кроули вздрогнул, прерывая рассказ лишь на мгновение, но тут же продолжил в нетерпении: — Он был совсем юным, — выдохнул он, — с губами алыми как вишня. Так волновался, когда я снимал с него одежду. Трясся от каждого прикосновения, но хотел меня. Уже не мальчик, но ещё не мужчина с бледной кожей и яркими сосками. Помню, как смотрел на них… Следующий шлепок был сильнее. Чувства Азирафаэля смешались в странный коктейль из злости из-за продолжающихся историй и сладкого возбуждения от откровенности происходящего. Плечо демона под рукой дрожало, а сам он от каждого нового прикосновения срывался на неровный вздох. Кажется, ему нравилось. — Я был в борделе, — выдавливал из себя Кроули и получал шлепок, разносящий кровь по телу как чистый наркотик. — Языком я спускался… — продолжал он, и обжигающая ладонь оставляла зудящий след на и без того растревоженной коже. Азирафаэль старался следить за силой удара и местом, куда бьёт, намеренно избегая подряд попадать в одно и то же. Кроули начал сбиваться с рассказов, перепрыгивая с одного на другой и срываясь на откровенные стоны посреди предложения. Сам того не заметив, ангел прижал его за плечо к кровати, вынуждая улечься голой грудью на простыни, позабыв про опору из локтей. Но Кроули, вроде, даже не заметил. Все его чувства были сосредоточены на одном — на ангеле, который удерживал его, не давая позорно съехать на пол. Который продолжал терзать его сладкой пыткой, заставляющей в животе всё сжиматься, а бесполезное дыхание сбиваться. От последнего шлепка он спрятал покрасневшее лицо в простынях, глуша отчаянный вой. Было хорошо. Настолько хорошо, что узкие джинсы приносили дополнительные страдания, желая, наверное, убить возбужденного демона. — А…ахх… ангел, — с трудом собирая мысли в слова проговорил-простонал Кроули, — разреши мне раздеться. Азирафаэль хоть и не выказывал возбуждения вслух, чувствовал себя не лучше. Ладонь горела от ударов, а щёки — от происходящего бесстыдства и томительного желания. Под слоями одежды было жарко. Невыносимо хотелось стянуть хотя бы душащий сейчас галстук-бабочку или сковывающий движения пиджак. Но в то же время было что-то притягательное в том, что демон был почти обнажён, а он оставался в одежде. Как будто дополнительный контроль над ситуацией. И весь он в руках Азирафаэля. — Разрешаю, — негромко произнёс он и с удивлением отметил, что голос не дрожал. Не проскользнуло ни намёка на волнение. И несмотря на то, что внутри всё ещё сжималось в сомнениях, ангел не хотел, чтобы Кроули это заметил. Ему необходим был контроль, а не размышления о чьём-то душевном состоянии. Демон двинулся не сразу. Потребовалось несколько мгновений, чтобы привести дыхание в норму, и ещё дольше, чтобы отцепить впившиеся в простыню пальцы. От возбуждения потряхивало. Он с трудом справился с ремнём, но тугая пуговица на джинсах поддаваться отказалась. Пальцы не слушались, а член болезненно давил на ширинку, заставляя сбиваться ещё сильнее. Самое прекрасное и ужасное чувство одновременно. Кроули готов был позорно свалиться с кровати от ощущений. Прямо ангелу под ноги. Азирафаэль следил за его метаниями с безмолвным восхищением. Всегда собранный, наглый и такой уверенный демон сейчас полностью потерял самообладание. Это заставляло рот наполняться слюной, а разум отключаться. Ангел медленно сполз с кровати, оказываясь позади Кроули также на коленях. Он мягко отстранил его трясущиеся руки и одним быстрым движением расстегнул непослушные джинсы. Демон с облегчением выдохнул, но тут же чуть снова не застонал, потому что Азирафаэль потянул его на себя, заставляя усесться горящей задницей на пятки, и начал целовать оголённую шею. Ощущений было слишком много. Ангел прижимался к спине, сдвинув в сторону надоевшую рубашку, тревожа кожу бархатной тканью пиджака и холодными пуговицами жилета. Его руки скользнули от ширинки к груди, начав танцевать вокруг сосков, но так и не касаясь их — то спускаясь к напряжённому животу, то возвращаясь дразнящими движениями обратно. Нежные поцелуи в основание шеи сводили с ума своей лёгкостью. Хотелось сильнее. Нужно было больше. Желание быть помеченным, полностью принадлежать ангелу скручивалось в паху в тугую спираль, заставляя едва ли не хныкать. — Всё хорошо, — послышалось сквозь стучащее в ушах сердце. — Ты отлично справляешься, дорогой. В ту же минуту Кроули чуть не задохнулся, потому что ангел царапнул его сосок. Короткими аккуратными ногтями едва ли больно, но прикосновение было, и оно было настолько уверенным, что демон выгнулся дугой, прося ещё. Азирафаэль терял голову. Комната кружилась, поэтому оставалось только концентрировать всё внимание на Кроули, на том, как он дрожал под прикосновениями, как призывно тёрся о пах ягодицами, кажется, даже не замечая, как бессильно отдавался захлёстывающим чувствам. Пришлось прижать его к себе сильнее, потому что казалось, будто он хочет сбежать из рук, но всё его тело твердило обратное. Эти странные объятия были жаркими. Демон горел и стонал от прикосновений к соскам, которые, как оказалось, были чувствительным местом. Азирафаэль не знал этого раньше, поэтому с ещё большим любопытством пробовал разное: нежно поглаживал подушечками пальцев, растирал чуть сильнее и сжимал, от чего Кроули выламывало в его руках словно в агонии. Болело всё. Кроули с трудом мог понять, что именно, поэтому обозначил это ёмким «всё». Зудели от шлепков пострадавшие ягодицы, ужасно затекли ноги, соски не просто ныли, теперь каждое прикосновение к ним становилось сладкой пыткой, которую хотелось прекратить в ту же секунду и не заканчивать никогда. Но больше всего страданий приносил стиснутый тканью член, про который, увлекшийся ангел, кажется, забыл. — Возьми меня, — стон получился настолько жалобным, что Кроули бы удивился, если бы не был потерян в потоке из боли и выжигающего удовольствия. — Что? — Азирафаэль отвлекся от его шеи, немного приходя в себя. Кожа у плеч и плавный переход к затылку теперь краснели его метками, конечно, не такими тёмными, как обычно оставлял сам Кроули, но всё же заметными. Так странно было видеть следы своей несдержанности, но в то же время приятно. Это была принадлежность. Даже если бы демон решил избавиться от них по щелчку пальцев, оба бы знали, что они всё ещё там. Невидимые, но значимые. Кроули принадлежал ему. — Возь…ми меня, — задушенно повторил демон, потому что рука Азирафаэля спустилась к кромке нижнего белья и теперь дразняще кружила там. — Хорошо, — в голосе ангела послышалась улыбка. Он последний раз поцеловал цветущее красным плечо и взял демона на руки, поднимаясь с пола. Кроули чуть не взвыл от досады: — Ты понимаешь всё слишком буквально, ангел! Я имел в виду… — Я тебя понял, — Азирафаэль вновь улыбнулся и осторожно уложил недовольного демона на кровать. Тот тут же завозился, скидывая ботинки с обязательно чёрными носками и вконец осточертевшие джинсы. На несколько мгновений он задумался над рубашкой, которая и так бесконечно помялась и теперь сиротливо болталась на предплечьях, но решил оставить как есть. Дышать стало чуть легче. По затекшим ногам пробегали сотни иголочек. Возбуждение никуда не делось, но притупилось под силой того, что горящая атмосфера вокруг сменилась прохладой простыней и отсутствием согревающих объятий. Непонимающе Кроули поднял голову на застывшего над кроватью ангела, который задумчиво склонил голову. В его взгляде читалась нерешительность. — Ты хочешь остановиться? — упавшим голосом спросил демон. Азирафаэль встрепенулся, сбрасывая оцепенение, стянул ботинки и, аккуратно поставив их у кровати. В глазах всё ещё было сомнение, когда он твёрдо произнёс: — Ложись на подушку. Кроули нахмурился, но послушно расположился как было сказано. Не хватало тепла живого тела, кровать была холодной. Промедление ангела чувствовалось особенно сильно. — Тебе не обязательно делать то, что ты не хочешь. Я ляпнул, не подумав… Азирафаэль проигнорировал его бормотание, забираясь на кровать с ногами. Выглядел он мило — в своём кремовом костюме и неестественно прямой спиной походил на школьника, а не на соблазнителя, каким был мгновения назад. Лишь съехавший в сторону галстук и гуляющий по телу демона взгляд выдавали его истинные намерения. — Закрой глаза. — Но я тогда ничего не увижу! — возмущению Кроули не было предела. — Не будь таким жестоким! — Закрой, — в голосе Азирафаэля снова перемешивались нотки смущения и игривости. Настрой на продолжение всё ещё был при нём, но, видимо, смена места заставила отвлечься, возвращая стеснение. Демон не мог понять, чего тот ещё мог стыдиться, после всего случившегося, но спорить больше не стал и послушно сомкнул веки. Ангел выдохнул с облегчением. Так было легче. Когда Кроули не смотрел столь жадно, почти прожигая взглядом, справляться с собственным возбуждением становилось проще. К тому же, так демон мог сосредоточиться только на прикосновениях. Давно Азирафаэль читал, что это может приносить ещё больше удовольствия. Он стянул пиджак и жилет, оставаясь в сорочке. Брюки ужасно мешали, как и оставшаяся одежда, но отвлекаться на неё не было ни единого желания. Кроули лежал перед ним в одном нижнем белье раскрасневшийся и открытый. Беззащитный сейчас, желающий любви. Возможно, сам он думал, что хочет только контроля над собой, слепого управления, но Азирафаэль видел его. Видел, что он хочет довериться, чтобы отпустить себя и отдаться чистым эмоциям. Как глубоко уставший от жизни во тьме впервые выходит на свет. Скорее всего, мысли ангела были слишком патетичными, и Кроули действительно хотел просто подчиниться ради удовольствия, но то, как он выглядел в ту минуту, говорило обратное. Демон подрагивал в ожидании. С закрытыми глазами он лишился одного из главных своих чувств и теперь прислушивался, словно стараясь предсказать, с какой стороны ждать опасности, и в то же время жаждая только наслаждения. И Азирафаэль готов был ему подарить его. Он положил руку на неровно вздымающуюся обнажённую грудь, погладил пальцем ключицу и, наблюдая за участившимся дыханием, повёл пальцами от плеча вниз к запястьям, где застряла на пуговицах рубашка. Кроули приоткрыл рот, потому что дышать через нос стало сложнее, когда он осознал, что его руки заводят за голову, держа за рубашку, которая сковывала движения и не хотела отпускать без последствий в виде оторванных пуговиц. Не то чтобы он любил её настолько, что не мог порвать при желании, но игра с обездвиживанием возбуждала сильнее. — Я не могу дать сегодня всё, что ты хочешь, — послышался горячий шёпот возле уха. — Но надеюсь, тебе понравится, что я сделаю. Азирафаэль проследил, как невольно облизнулся демон в предвкушении. Вообще, он облизывался так часто, что закрадывались мысли о том, что он хочет пить. Но об этом можно было подумать позже. Всё тело Кроули говорило, почти молило об утолении жажды совсем другого характера. Теперь с поднятыми над головой руками — незафиксированными, Азирафаэль лишь придерживал рубашку, и при желании легко можно было освободиться — с цветущими красным грудью и шеей, с искусанными губами демон выглядел возбуждённым до невозможности. — Что угодно, — выдохнул тот. — Делай со мной всё что захочешь, ангел. Я твой. Азирафаэль поцеловал его. Не смог удержаться, наклонился и мягко прикоснулся губами, в то же мгновение, чуть не срываясь на стон от того, с какой страстью ответил Кроули. Словно жил этим поцелуем, дышал и задыхался, хотел ухватить больше и сразу. Так страстно желал, что бессильно дёрнул бёдрами, чтобы найти хоть какое-то трение, но нашёл только воздух. Ангел погладил его по щеке, призывая успокоиться, но Кроули уже не мог. Он был заведён так долго, что теперь с трудом держался. Силы воли хватало только на то, чтобы не разорвать рубашку и не начать бесстыдно трогать себя, потому что ждать ещё дольше не получалось. — Сделай что-нибудь, — осипшим голосом попросил — почти взмолился он. — Пожалуйста, сделай. Ударь, поцарапай, погладь. Что-нибудь. Возьми меня. Желание в воздухе висело так отчётливо, что Азирафаэль мог почти потрогать его. Он не хотел останавливать неспешные ласки, но терпеть становилось трудно. Кроули возбуждал, заставлял мысли сбиваться и уплывать. Ангел не хотел больше мучить ни себя, ни его. Он отпустил рубашку, надеясь, что руки демон сам опускать не станет, и не ошибся. Кожа демона на животе была нежной, слишком нежной для того, кого в библии любят описывать ужасным и отвратительным порождением зла. Это порождение зла начало задыхаться, когда у пупка пальцы ангела сменились на губы. Азирафаэль никогда не думал делать подобного. Обычно это Кроули любил творить языком разное, но сейчас всё уже слишком поменялось, и останавливаться не было желания. Ангел последний раз поцеловал его живот и на мгновение опустил голову просто чтобы отдышаться. Кроули била настоящая дрожь, и когда Азирафаэль смущённо стянул с него бесконечно чёрные боксеры, сверху послышался треск разрываемой ткани. Модной рубашке точно пришёл конец, но руки демон так и не опустил, держась из последних сил. Азирафаэль невесомо поцеловал трогательную бедренную косточку, стараясь не отвлекаться на то, что больше не было скрыто тканью и так отчаянно жаждало внимания. Даже в своих мыслях он не хотел называть это вульгарными современными словами, ограничиваясь описаниями. Кроули был большим. Особенно это чувствовалось, когда он оказывался внутри, но тогда было не до размышлений. Теперь же мыслей не было, была реальность, и она призывно наливалась красным и была невероятно напряжена. Не было страха или сомнений. Азирафаэль хотел это сделать. От любопытства отчасти, но в большей степени потому что хотел удивить Кроули, хотел вызвать ещё один стон, а потом ещё и ещё, хотел, чтобы он полностью забылся и отпустил себя. Теперь он понимал, что упускал всё это время. Видеть своего демона таким стоило любых сокровищ. Кроули почувствовал, как прохладные пальцы погладили внутреннюю сторону бедра в осторожной ласке. Дрожь, прошившая всё тело, заставила развести ноги, прося больше прикосновений. И они не заставили себя ждать. Ангел касался мягко, но настойчиво, словно растирая, то нежно дотрагиваясь, то проводя короткими ногтями по чувствительной коже, заставляя сдерживать позорные всхлипы, готовые вот-вот сорваться с губ. Но одно всё же сдержать не удалось — удивлённый стон, когда вокруг головки сомкнулось тепло рта. Кроули сражался с собой, чтобы не дёрнуться вверх и проиграл бы, если бы ангел не придержал одним сильным движением за бедра. Он брал контроль и полностью владел ситуацией, оставляя демону лишь возможность хвататься за ускользающее сознание и остатки рубашки. Тепло обволакивало, но не двигалось, заставляя дрожать от нетерпения. А потом случился язык. Всё так же без движений по стволу язык закружил вокруг головки, словно Азирафаэль пробовал на вкус, привыкал к ощущениям, и по тому, как сильнее становилась хватка на бёдрах, можно было понять, что ему нравилось. Кроули чувствовал, что ещё немного и кончит. Было слишком хорошо. Весь вечер. Всё, что творилось в этой комнате, абсолютно всё выжало силы настолько, что хватило бы даже этих лёгких прикосновений, чтобы полностью нырнуть в удовольствие, но ангел не спешил его отпускать. Он двинулся вниз насколько мог и коснулся рукой, обхватывая теперь член полностью. И, о боже, нужно было его привязать, потому что Кроули чуть не сломал позвоночник, выгибаясь на ставших раскалёнными простынях, когда ангел начал медленные движения вверх-вниз, помогая рукой и не убирая губ. Было настолько приятно, что хотелось умереть или вознестись обратно в Рай, чтобы посмеяться всем там в лица. Удовольствие, до этого казавшееся огнём, разнеслось по телу пожаром, сжигая на своём пути все мысли, запреты или сомнения. Азирафаэль не был искушённым любителем доставлять удовольствие ртом, но он это делал и делал восхитительно. Само осознание, что небесный воин непоколебимый как сама суть выпорол его, заставил умолять, терзал плоть, а теперь одной уверенной рукой удерживал от окончательного падения, приводила Кроули к немому исступлению. — Всё хорошо, дорогой, — ангел непонятным образом оказался у самого уха, шепча. — Всё в порядке, ты молодец. Отпусти себя. Давай, сделай это для меня… Под веками вспыхнуло светом настолько ярким, что демон, кажется, ослеп. И оглох. И вообще потерялся в пространстве настолько, что удерживала в реальности только рука Азирафаэля, которая перехватывала поперек груди. Стало невыносимо тяжело, а потом разом настолько легко, что захотелось выпустить крылья и воспарить. В ушах звенело. Кажется, ангел что-то шептал, но разобрать слов было невозможно. Удовольствие омыло огромной волной и разметало сознание Кроули на осколки. Всё вокруг замолчало. Азирафаэль прижимал демона к себе, чувствуя, как раз за разом содрогается худое тело. Кроули не стонал. Последним звуком стал громкий прерывающийся вдох, а потом тишина. В поглотившем блаженстве он бился беззвучно. Ангел бы испугался, если бы отдалённой частью рассудка не помнил, что им обоим дышать не обязательно. Через мгновение послышался громкий выдох, смешанный со стоном. Кроули закашлялся, словно вынырнул с глубины и теперь отчаянно пытался схватить побольше воздуха. Его всё ещё потряхивало. Азирафаэль чувствовал, как расслабляются напряжённые до предела мышцы, и как плавно он обмякает в объятиях. В комнате воцарилась тишина, прерываемая тихим дыханием ангела и оглушительным — демона. — Я? … — Кроули первым нарушил убаюкивающее молчание, но тут же прервался, снова кашляя. Казалось, будто в своём беззвучном крике он сумел сорвать голос. — Ты, — улыбнулся ангел, подтверждая сам не зная, что. Несмотря на сохраняющееся возбуждение, было очень легко. Словно дышалось теперь по-другому. Страсть уступила место нежности, и теперь демона хотелось глупо целовать и прижимать к себе. Тот, наверное, не оценил бы, но Азирафаэль всё равно не удержался и прикоснулся губами к оказавшейся совсем рядом татуировке-змейке. Кроули что-то проворчал, но выпутываться из объятий не стал, просто медленно приходя в себя. — Что вообще случилось? Ты только что был внизу, а теперь здесь… В комнате что, дождь? — он не повернулся. Потёр глаза, стараясь проморгаться и наконец увидеть хоть что-то кроме застилавшей взгляд влаги. — Я был внизу, делал то, что обычно делаешь ты, — ангел опустил голову на подушку рядом, зарываясь в мягкие огненные волосы на затылке, вдыхая родной запах и скрывая неуместное смущение. — А потом ты стал так громко стонать и выгибаться, что я решил придержать тебя, чтобы ничего не случилось. Я… В общем, когда я держал тебя и делал всё рукой, ты смог расслабиться, как мне показалось. — «Как мне показалось», — передразнил демон, потому что не мог не. Было слишком неловко. Неловко, что позволил себе настолько раскрыться, от того, что всё случилось так быстро и от того, что не смог сдержать эмоций, которые стекли двумя одинокими холодными дорожками по щекам. Потому что какой к чёрту дождь в книжном магазине? Азирафаэль фыркнул, послав ораву мурашек от затылка вниз по спине. Кроули сдержался от готовой вновь появиться дрожи и проворно повернулся, встречаясь с несомненно влюблённым взглядом ангела. — Злорадствуешь? — с хитринкой поддел он, стараясь вернуть привычное ехидство, но терпя поражение перед осипшим голосом. — Наслаждаюсь, — поправил Азирафаэль. Замолчали. За окном жил вечерний город, разносясь сигналами машин и едва слышным сквозь лабиринты полок и уют комнаты гомоном людей. Мир продолжал существовать, напоминая, что всё случившееся не удалило реальность, лишь отодвинуло так далеко, что волноваться о ней стало бессмысленно. — Я испачкал тебя, — заметил демон, понимая, что так и лежит со спущенным до колен бельём. Всё равно двигаться желания не появилось. Рука ангела лежала на постели рядом, оставляя влажные следы на простынях. Кажется, того это не волновало. — А ещё ты сам не кончил. Давай я… — Позже. Кроули, пожалуйста, — Азирафаэль остановил завозившегося было демона. — Просто полежи со мной. — Но ты же не… — Я получил огромное удовольствие, — он снова не дал договорить, смело встречая сомнение во взгляде демона. — Не думал, что мне понравится. Я… Ты никогда не рассказывал, что ощущаешь, когда проделываешь подобное со мной. — Мне казалось, что по мне и так видно, — Кроули бросил намекающий взгляд вниз. — Кроме того, я никогда не претендовал на ведущую роль, просто первым сделал шаг. Так что… если тебе понравилось, то мы могли бы меняться. И могли бы сделать это прямо сейчас. Смутившись, Азирафаэль перевёл взгляд на демона. Румянец с его щёк не сходил, а глаза так и сверкали озорством и неприкрытым желанием, словно ему не хватило произошедшего. Возбуждение, схлынувшее из-за минут нежности, снова начало подниматься в груди, заставляя чувствовать себя неуютно под золотистым взглядом. Когда проворная рука уже потянулась к ширинке светлых брюк, ангел сумел выпалить: — Я бы хотел сделать это у тебя дома. Кроули нелепо завис, словно прогружался, пока не выдал короткое: — А какая разница? — Я могу объяснить потом, но это моё условие. Азирафаэль проследил как менялось выражение лица демона: от соблазняющей улыбки до напряжённой нахмуренности. Похоже, он всерьёз обдумывал причины такого решения, но в итоге кивнул со вздохом, словно признал поражение. — Но я же могу отблагодарить тебя за подаренный вечер, — его голос мигом вернул игривые нотки, вызывая у ангела предсказуемую реакцию в виде мурашек на спине. — М… можешь. — Ты мог бы быть ещё грубее, — прошептал — прошипел Кроули пока плавно сползал ниже, чтобы оказаться лицом на уровне пояса. — Мог бы выпороть меня моим же ремнём. Связать мне им руки. — Была рубашка, — начиная задыхаться, смог выдавить Азирафаэль. Дыхание демона чувствовалось даже через ткань. Последовавшие мягкие прикосновения заставили дёрнуться в попытке получить больше. — Кстати, ты мне должен рубашку. Можно твою. Ангел не знал, как Кроули удаётся звучать так спокойно, когда он положил голову ему на бедро и начал настойчиво кружить у возрастающего возбуждения прямо по ткани. Формулировать мысли становилось всё сложнее. — Ты же можешь починить эту. Или сотвори новую. Я могу сотворить тебе новую, — последнее предложение удалось только просипеть, потому что Кроули расстегнул ширинку и теперь мягко массировал внутри, посылая искры блаженства прямо в голову. — Я хотел бы оказаться в твоей одежде. Пахнуть тобой. Так ты мог бы полностью контролировать меня, — он сжал руку, делая дразнящее движение вверх-вниз, заставляя ангела несдержанно всхлипнуть. — Мы могли бы столько нового придумать. Никто не сказал бы, что это грешно. Азирафаэль слышал его, картинки вставали перед внутренним взором как постыдные мечты, окрашивая каждое прикосновение оттенками красного. Страстно-вишнёвого. — Ты мог бы связать меня. Закрыть мне глаза и рот. Заставить молить о твоём прикосновении, — Кроули сорвался на стон, кажется, сам поддаваясь на провокацию и теряясь в фантазиях. — Столько всего, ангел… Азирафаэль любил его. Любил все те чувства, что он вызывает, что открывает впервые. Он любил Кроули, и готов был бы бороться до последнего, если бы кто-то посмел сказать о порочности их связи. Об их отношениях. Вечер плавно перетекал в ночь, погружая библиотеку в тёмные полутона, делая атмосферу ещё более интимной. Кроули не стесняясь стонал, разжигая желание. Всё ещё было впереди: и удовольствие, и исполнение желаний. И ангел хотел бы, чтобы так продолжалось ещё гораздо больше новых шести тысяч лет.