То, что осталось

I'm here again A thousand miles away from you A broken mess, Just scattered pieces of who I am... Да, не было сомнений, это был он. Затуманенным взглядом он смотрел на безжизненное лицо мальчишки, сжимая в своей теплой дрожащей ладони холодную ладошку парня. - Его сбила машина около…вашей квартиры? Он вроде приходил в себя в больнице, напрочь отказался давать ваш номер телефона, сказал, чтобы не беспокоили по пустякам, а на утро… Мы изъяли мобильный, и нашли номер, стоявший первый в списке недавних звонков. Кроме короткого кивка ничего не последовало. Катрин ушла. А он продолжал стоять на коленях и гладить мертвого по волосам, откидывая непослушные вьющиеся пряди с мраморного лба назад. *** В последний раз он видел этот хрупкий силуэт. Стоя прямиком около гроба, он жадно всматривался в такие знакомые черты. Губы совсем поблекли, сливаясь с тоном кожи, которая от природной бледноты теперь казалась прозрачной, пальцы были скованы между собой и покоились в районе солнечного сплетения, а их накрывала по-прежнему ладонь старшего, пытаясь безрезультатно согреть окоченевшие конечности. Дин не стал покупать классический черную похоронку с карманом на груди и красной гвоздикой в нем. Не подходил этот цвет для Сэма. Поэтому на нем отлично сидел белый костюм, без каких либо строгих выкроек, а тело находилось в окружении множества белых роз. Его любимых. Выхода слезам он обещал не давать, дабы Сэмми до последнего не видел его слабость. Да и плакать не хотелось, если только непонятная боль вперемешку с пустотой разливалась внутри, беря начала в сердце… *** На следующий день на том месте стоял серый памятник, обрамленный черными тонкими линиями, якобы украшавшими его. Ни кто из них не любил вычурность, поэтому кроме типичного обычая вешать фотографию, на которой изображался широко улыбающийся темноволосый юноша и дат, гласивших о двадцати двух годах жизни, там было написано всего лишь пара строчек: «Любимому отцу и дорогому человеку. Пусть луч солнца озарит твой путь в ином мире». Держа в руках малыша, он прижал его к своей груди, в которой снова щемило при виде знакомого лица на фотографии. Закусив губу, он пошел прочь, заметив, что Джон не отворачивался до последнего. - Я люблю тебя, малыш… - поглаживая ребенка по спине, он осознал, что единственное, что осталось у него от умершего человека – это глаза сына, такие же необычно ореховые, как добрые глаза его второго отца. I tried so hard Thought I could do this on my own I've lost so much along the way