По воле случая

Картофил, словно он и является хозяином дома, обошел все вокруг, окинув оценивающим взглядом дом, и принял решение. – Я займу комнату на втором этаже, – сухо сказал он. – Но там моя комната, – возразила Хатори. – Теперь будет моей, – хмыкнул тот, с ухмылкой взглянув на девушку. – Не будешь же ты драться из-за какой-то комнаты со своим новым соседом. К тому же, теперь это и мой дом тоже, – сказал он своим наигранно спокойным и мелодичным голосом. Хатори пришла в замешательство и бешенство от таких слов. Во-первых, Картофил сам выгонял ее из ее же комнаты! Разве это честно? Она могла бы ему уступить, если бы он хотя бы попытался попросить вежливо, но об этом и речи быть не может с таким-то ужасным характером! Лучше бы уж она не падала на него с крыши... И вообще ей лучше не пытаться снова с собой покончить, ибо неудачи даже с самоубийством происходят. – Было бы лучше, если мы бы договорились! – нахмурившись, сказала Тисэ. – Договорились? О чем? Тут и так всё ясно – одна доля моя, другая – твоя. В жизни друг друга не лезем, да и все тут, – хмыкнул он и поднялся по лестнице. За ним последовал черный пес, оставляя за собой следы грязных лап. При виде всего этого Хатори была раздражена еще больше. Но драться было без толку, и поэтому она развернулась и ушла в противоположную сторону. Тисэ пришлось занять комнату, что доселе принадлежала не ей, а ее родителям. Эта мысль ее не радовала, ведь все здесь наводило еще быстрее на печальные мысли. Но, наверное, она с этим свыкнется. По крайней мере, она уже свыклась с тем, что еще не скоро отправится вслед за ними. Разместив все вещи, которых было совсем немного, по нужным местам, девушка села на кровать, обдумывая сегодняшнее, а потом вспоминая и ее неудачный прыжок с крыши. Все эти события крутились вокруг Картофила. Какая неприятность. Однако, Тисэ вдруг осенило. Раз случилось так, что Джозеф был подселен к ней, значит, у него не то что семьи, а дома своего нет. Получается, они почти в одинаковом положении. Вот только понимания с этого ноль... Картофил ее явно не принимает. «Да и какая разница? Пусть живет себе... в моей комнате... с собакой.» – пронеслось в ее голове. Но Тисэ наивно полагала на то, что Картофил, как он и сказал, не будет к ней лезть. Наоборот. На протяжении следующих нескольких дней она только и подвергалась его издевательствам и насмешкам, а черный пес только подливал масло в огонь, постоянно находясь в ненужном месте, в ненужное время, делая ненужные действия. Жить с Картофилом было невозможно! Он будто специально послан окончательно доконать Тисэ! Он и учится лучше, и учителя его ставят в пример, а Тисэ никем не замечена и как всегда не учится выше среднего. Ее и это стало раздражать со временем. Но один случай действительно доконал рыжую. Однажды придя домой, Тисэ обнаружила, что на миниатюрном декоративном ковре, который был сшит ее матерью, вместо торшера лежала огромная черная линяющая собака. Когда она же поднялась, было видно, что самодельный ковер и вовсе был превращен в непонятно что и был больше похож на какую-то тряпку. Что такого делал пес, чтобы довести ковер до такого состояния, Тисэ не знала, но увидев это, пришла в ярость. – Джозеф!! – закричала она. Хозяин собаки выглянул из кухни, лениво глядя на Тисэ. – Что ты так развопилась? Тебя в соседнем районе слышно наверняка, – протянул он своим неспешным и спокойным голосом. – Убери свою собаку! – гаркнула Тисэ, указывая на черного пса, что участно поднял голову и взглянул в сторону рыжеволосой. – Хватит ей портить вещи в доме, пусть спит на улице! – Во-первых, это не собака, а пес, и у него есть имя – его зовут Рут, – хмыкнул Джозеф, подходя к девушке. – А во-вторых... я, кажется, договаривался с тобой о том, что мы не будем друг к другу лезть. – Договаривался?! Да с тех пор как ты пришел, я только и терплю все твои прихоти! Ты подмял под себя все правила в доме, даже не согласовав со мной! И вообще, раз мы друг к другу не можем лезть, так почему ты цепляешься к каждому поводу, чтобы разозлить меня?! – О, как разошлась... – улыбнулся Джозеф; его забавила злоба Тисэ. – Извини, я не могу удержаться... Так весело наблюдать за тобой, когда ты злишься, – признался он. – К тому же, у тебя настоящий талант постоянно терпеть неудачу во всем, даже в готовке или уборке дома... Разве я тут могу промолчать? – Я всего лишь попросила что-то сделать со своей собакой, разве это так сложно?! Ей не место в доме! Она линяет, с улицы таскает грязь в дом и все ломает! – не унималась Тисэ. – Рут не ломает, а играет, – улыбнулся Джозеф, потрепав собаку по голове. – А тебе стоит быть более вежливой и милой, иначе никто не захочет с тобой водиться. – Это тебе нужно быть повежливее и больше думать о других! Ты тут не один живешь! – недовольно высказалась Тисэ. – У меня уже уши болят от твоих извечных криков, – вздохнул Картофил. – Веди ты себя лучше – и криков бы не было, – буркнула Тисэ и отвернулась. С ним бесполезно говорить. Он слышит одного лишь себя! Желая привести свои мысли в порядок и успокоиться, Тисэ выскочила на улицу. Картафил даже не успел ничего сказать ей вслед, настолько шустро она исчезла. Рут взглянул на дверь, а потом поднял голову и перевел взгляд на хозяина. – И что это за взгляд? Ты считаешь, что я не прав? Она ведь сама постоянно провоцирует ругань, – нахмурившись, сказал Джозеф. Джозеф будто сам рад, что его подселили к кому-то, а тем более к такой вредной девчонке! Он был рад одной компании Рута, а не кого-либо еще. *** На следующее утро Тисэ специально встала раньше, чем обычно, чтобы позавтракать в тишине и спокойствии. Но не тут-то было. Картофил уже был на своем законном месте и с умиротворительным выражением лица, что так раздражало Тисэ, сидел за трапезой. Рут крутился около хозяина и иногда получал лакомые кусочки от завтрака Джозефа. «Подумать только! Если бы я знала, что он так рано встает!» – пронеслось в голове бедной девушки. Она с тяжелым вздохом принялась вяло стряпать и себе поесть, вертясь около плитки. Картофил поднял взгляд на девушку, отвлекаясь от своего завтрака. – Даже словом не обмолвилась? А тебе не говорили, что невежливо приходить и не здороваться? – начал как бы ласково Джозеф, однако Тисэ сразу уловила нотки язвительности. – Охх... Оставь меня уже в покое! Доканываешь меня каждый день! Хотя сам говорил, что не будешь ко мне лезть, – раздраженно процедила Хатори. Джозеф на это только улыбнулся. Сколько раз он уже слышал эти слова, а они не прекращают его забавить. Раздражать девушку у него был не просто талант, ему это нравилось. – Я тут слышал, что ты хотела покончить с собой самоубийством... – протянул Картофил с той же улыбкой, подперев рукой голову. Тисэ заметно напряглась, как только услышала эти слова. – Но в этот день упала на меня и в итоге мало пострадала. У тебя просто талант быть настолько неудачливой, что даже убить себя не можешь! – Помолчи! – Тисэ развернулась к нему, грозно нахмурившись. – Вот только почему это ты вдруг возомнила себе, что своим самоубийством ты решишь все свои проблемы? – улыбка сошла с лица Джозефа, и оно стало непривычно холодным для Тисэ. – Это не просто наивно, это безрассудно. Ты, Тисэ, девочка эгоистичная... За то время, пока жила одна, привыкла заботиться только о себе. И твое самоубийство тоже было эгоистичным решением. Ты в этот мир принесешь одну лишь пустоту и никакой пользы. Таких людей даже сложно назвать серой массой... Скорее, это просто люди, которые ничто из себя не представляют. Совершенно ничего. Ты – пустышка, пытающаяся удовлетворять свои капризы. Тисэ впала в некоторое замешательство от слов Джозефа. Он снова над ней издевается... Но не так, как обычно, ведь он обычно делает это с ехидной ухмылкой. А сейчас он будто хочет показать, как он ее презирает. Его взгляд, что смотрел на нее... Словно надзиратель смотрит на закованного в наручники и посаженного в камеру преступника. От этого было не по себе. – Но ты даже себе помочь не в состоянии, настолько ты слабая и настолько глупая, – бросив эти слова, Джозеф усмехнулся, наблюдая совершенно потерянную Тисэ. Сначала она хотела разозлиться, но, вслушавшись в его слова, Хатори нечто осознала... Она действительно слаба. Она действительно эгоистична. Она может и пыталась справиться со своими проблемами, но достаточно ли сил она вложила? Как не хотелось признавать, но Джозеф оказался прав. Тисэ просто слабовольная эгоистка... На ее глазах невольно выступили слезы. Вязкий ком встал в горле. Она потупила взгляд. Как же не хотелось быть перед ним такой, но она не могла сдерживать свои эмоции. При виде девичьих слез Джозеф оторопел. Он не ожидал их увидеть и стал чувствовать себя даже как-то неловко. – Ты что, плачешь?.. – удивился он. – Ты... Ты прав... Я слабая, – начала она тихим и дрожащим голосом. – Но и ты мне скажи, ради чего жить? Какая у меня должна быть цель?.. Тисэ совершенно опустила голову, так, чтобы челка прикрыла ее глаза, дабы слез не было видно. Она сжала кулачки до хруста. – Ради чего?.. – Джозеф и сам не нашелся что ответить, ведь он не ждал того, что Тисэ просто возьмет и примет его слова. Он только хотел в очередной раз ее унизить. – И почему я должен давать тебе наставления? Для таких случаев есть и другие люди... – он отвернулся. – Но сейчас рядом ты, а эти люди далеко... Ты сам сказал, что я не права, но ты должен сказать и то, что я должна сделать, чтобы исправиться! Джозеф понял, что накануне его гордость, и он должен был дать какой-то достойный ответ, чтобы защитить ее. – Найди себе увлечение или просто близких людей, которые будут тебе дороги и когда всегда окажутся рядом, если тебе плохо, – хмыкнул он. Джозеф использовал шаблонные слова, вычитанные из книг, но он и не осознавал, какое впечатление он оказал на чувствительную Тисэ. – У меня ведь нет никого... – тихо сказала Хатори, глядя себе под ноги. – Сказано тебе ведь: найди! Может, этот человек совсем рядом? Тисэ подняла взгляд на Джозефа, недоумевая. Она не понимала, что за человек может быть рядом с ней, что действительно ей нужен и близок к ней. – Но дальше разбирайся сама! Тут я тебе не помощник, – хмыкнув, Картофил поднялся, убирая за собой и удаляясь. За ним, виляя хвостом, поспешил Рут. Тисэ осталась одна наедине со своими мыслями. Кто бы знал, что от этого ревностного любителя насмешек может быть прок? Сказал впервые что-то дельное, а не просто издевался. Но внутри после этого разговора осталось что-то странное... Отчаяние ли это, грусть или маленькая надежда? Тисэ не знала, она не понимала собственных чувств.