Prends mon coeur

Марк всегда относился к своему здоровью без должного внимания, да и организм того не требовал - простуду Гильдиец всегда переносил на ногах, да и длилась она не особо долго, а внешние травмы он лишь щедро поливал обеззараживающим и шёл выполнять задание дальше. Других проблем со здоровьем у него никогда не было, а потому резкая боль в области грудной клетки, что встретила его одним утром, вогнала в ступор. Боль была сильная, режущая, будто где-то внутри в органы воткнули нож (сравнение сие было приблизительным, сам Твен такого никогда не испытывал и лишь предполагал). Марк замер на несколько секунд, после чего попытался вдохнуть полной грудью - та тут же отозвалась ещё более сильной болью, Твен аж зажмурился, фыркая. В первый день она утихла через пару часов, из-за чего Марк вовремя не явился на работу и получил выволочку от Фитцджеральда. Однако оправдывать своё отсутствие болью в сердце стрелок счёл не совсем надёжным -, боль исчезла без следа, оры Френсиса он мог спокойно терпеть, а вспоминать лишний раз о тех минутах утром не хотелось. Но боль, видимо, Твена полюбила и стала являться к тому каждое утро, задерживаться всё дольше за чашечкой чая. Момента сходить к врачу Твен так и не улучил — Гильдия переживала не лучшие времена, дел было по горло. Только вот на этот раз организм, видимо, не смог справиться так просто — к усиливающейся боли добавилась слабость в теле, от гиперактивности Марка и следа не осталось. Лицо осунулось, стало выглядеть гораздо более усталым, а таблетки, которые Твен таки начал пить для поддержания иммунитета, никакого действия не оказывали, так что тот просто выкинул пачку спустя недели две. "Сердце болит от любви." Эта фраза могла иметь буквальное значение в отношении людского организма, но Твен всегда считал, что его подобная чушь касаться не будет, а если всё же случится чудо и он полюбит, то страдать явно не будет. Да и, если это так, кто же его избранник? Не может же он так страдать от любви, понятия не имея, кого любит! Очередное утро окрасилось весьма и весьма приятной новостью. По, что долго был в отъезде по заданию Гильдии, наконец-то вернулся, чему сам Твен был несказанно рад. Эдгар был довольно странным парнем, замкнутым и каким-то слишком спокойным, но, несмотря на кардинальное различие их с Марком характеров, как-то притягивал к себе, рядом с По было спокойно. Твен мог нести любую чушь — и Аллан был чуть ли не единственным, кто не собирался его затыкать, одергивать, а был готов слушать. — Эдгар! — Твен совершенно бесцеремонно распихнул остальных Гильдийцев, отодвигая в сторону даже Луизу, которая принимала у По отчёт, и схватил новоприезжего за руку, собираясь окрасить помещение очередным возмущением о том, что Эдгар отсутствовал слишком долго, а его, Твена, тут все обижали и слушать не желали. Но сделать Марк ничего не успел. Больно. Безумно больно. В детстве Твена как-то шибануло током. Разряд был не очень сильный, мальчик отделался ощутимыми ожогами. Так вот, сейчас ощущения были схожи - удар током, только раз в двадцать сильнее, с силой тока не менее 100 МА и риском некротических ожогов, остановки дыхания и прекращения работы сердечно-сосудистой. Твен, вздрогнув, рухнул на колени, жмурясь. Остаточная боль мучила, оставаясь даже в руке, а сердце вновь с силой кольнуло, заставляя согнуться и сжать пальцами рубашку в области грудной клетки. Секунда — и Марк вновь поднимает голову, видя несколько взволнованных взглядов, обращённых прямо на него. Он минут десять твердит, что все в порядке, и всё пытается вновь ненароком докоснуться до Эдгара, дабы понять, что же это такое, мать вашу за ногу, было, но не получается. Луиза с Люси на пару уговаривают взять больничный. *** На набережной было холодно. Очень. Марк, организм которого был ещё слабее обычного, с обиженным видом (обиду он в этот момент держал на весь мир и на себя в том числе) сильнее зарылся носом в шарф, который ничерта не грел. Он пришел почти на полчаса раньше, что ему было несвойственно, и теперь просто бродил по вымощенному берегу. Страшные вещи эта ваша любовь с людьми делает. Марк и на встречу заранее пришёл, и назначил её отдельно, да ещё где - на набережной, вечером, на закате. Совсем крышей поехал, ага. Даже Гек и Том не упускали ни единой возможности пошутить насчёт чувств своего хозяина. Грело душу хотя бы то, что мальчишки ещё и беспокоились - боли прекращались совсем ненадолго, к общему самочувствию прибавился кашель, хриплый и лающий, который Марк глушил таблетками, как мог. Даже сейчас грудная клетка ныла, дышать Твен тоже старался потихоньку - при полном вдохе тело пронзала боль. Людей на набережной становилось всё меньше, что, впрочем, только радовало. До назначенного часа время оставалось, и Марк вновь начал было проклинать себя, что пришел так рано, но мысли вдребезги разбились о негромкий, но такой знакомый голос. Марк резко развернулся, тут же слегка сморщившись, и вылез, наконец, из шарфа-убежища, понимая, что при виде знакомого лица внутри как-то странно тянет (без боли, что удивительно), а ощущения получше, чем от крепкого алкоголя и травки, вместе взятых. Твен с удовольствием бы попялил на предмет обожания ещё лишние час-два, но затягивать со своим планом не хотел — мотнул головой и, прочистив горло, начал. — Ага, здравствуй. Извини, что так неожиданно позвал, но это правда важно. И извини за тот случай в офисе Гильдии, не хотел тебя пугать, здоровье шалит в последнее время, — он постарался улыбнуться, но вышло, наверное, глуповато. Хотя, ему часто говорили, что рожа у него сама по себе глупая. — Я тут... Сказать кое-что хотел, да, — хотелось самого себя стукнуть, да стукнуть посильнее за то, что мямлить начал. Можно было, конечно, ещё прошлую фразу дополнить и сказать, что вот, мол, шалит сердечко, и шалит из-за тебя, понимай, как хочешь, но не комильфо стало как-то. Взгляд метался, время летело. Мысленную пощёчину себе Твен влепил. Впрочем, можно ведь просто сделать, не объясняя? Да, именно так он и сделает. Рука в кармане сжалась в кулак, а мгновением позже оказалась на воздухе. Марк, шумно вдохнув, поднял взгляд и, вытянув руки, разжал пальцы. — Глупо выгляжу, да? На бедных ладонях лежало, постукивая, маленькое, кроваво-алое, аккуратное сердце.