***
Маккой пришел в транспортаторную, совершенно не готовый к такому сильному впечатлению. Он высказал вслух нечто гораздо менее безобидное, чем «однако», за что тут же был награжден укоризненным взглядом Кирка – мол, не надо так, приятель. Доктор задумчиво кашлянул в кулак и сделал пару шагов навстречу Споку – Спок чисто машинально отступил назад на столько же. - Ты его пугаешь, - вступился капитан, в котором совершенно неожиданно проснулся материнский инстинкт. Спок молча уставился на носки своих туфель, чувствуя себя немного не в своей тарелке. - Ну, пугаю я его или нет, а медосмотр после высадки провести придется, - неумолимо резюмировал Маккой. Кто-то в этой ситуации должен быть благоразумным, подумал он. Почему не я? - Доктор совершенно прав, - снова подал голос помолодевший вулканец. На его лице все еще наблюдалось выражение легкого смущения и дезориентации. Впрочем, его легко можно было понять.***
После тщательного медосмотра, который офицер по науке перенес с должным стоицизмом, Маккой вынес вердикт: - Все органы работают совершенно нормально. Вот только он… ребенок. Ничего не пойму. - На меня посветило оранжевым, и все изменилось, - деловито пояснил Спок, делая тщетные попытки слезть с высокой биокровати. Кирк (опять-таки, чисто машинально) спустил своего старшего помощника на пол и сокрушенно вздохнул: - Подвергся какому-то излучению. Так я и думал. Не надо было отпускать его на высадку в одиночку. Доктор язвительно усмехнулся. - Ты бы предпочел, чтобы пол-экипажа так резво омолодились? - Это было бы неразумно, - снова вмешался Спок. - Согласен, - поддакнул Кирк. – Ну, а что с этим делать, ты тоже пока не знаешь? – спросил он озадаченного Маккоя. - Полагаю, нам следует немного подождать… - неуверенно предположил доктор. - Логично! – одобрил маленький вулканец. Он уже успокоился, но все еще не обрел привычную холодную уверенность. - Что ж, давайте действовать логично, - подвел черту капитан и неожиданно добавил: - Надо покормить ребенка. Уже время обеда. Благоразумный Спок не имел по этому пункту ни одного возражения.***
Маленький вулканец никак не доставал до стола, сидя на довольно низком стуле, и капитану пришлось посадить его к себе на колени. Маккой весь обеденный перерыв носил вилку мимо рта, наблюдая, как Кирк – практически невозмутимый – кормит своего старпома с ложечки. - За маму, за папу, за главного инженера… - бормотал доктор себе под нос, хлопая глазами. А Спок принимал эту трепетную заботу, как нечто само собой разумеющееся, и уже ни капли не был смущен. Остальной экипаж тоже слегка тронулся рассудком на почве внезапного происшествия: лейтенант Ухура и медсестра Чапел умиленно взирали на эту непривычно домашнюю картину, а Чехов вообще чуть не заплакал, сообщив, что скучает по бабушке. Капитан сдержанно шикнул на всю эту ораву увлеченных зрителей, после чего преспокойно отправил очередную ложку супа в разинутый рот – по ошибке, свой собственный. - Это конец света… - проговорил Маккой, тупо уставившись в свою тарелку. - И вам приятного аппетита, доктор, - откликнулся маленький Спок. Некоторые вещи, несмотря на разительные перемены, все же оставались неизменными.***
Пожалуй, не стоит даже упоминать, что на капитанском мостике все перевернулось вверх дном: Кирк носился со своим подопечным, как с писанной торбой, видимо, считая это своей главной и первейшей обязанностью. Остальные члены экипажа умиленно созерцали столь гармоничное взаимодействие капитана и старпома, и только Маккой продолжал тихо и отчаянно недоумевать. - Долго это продолжаться не может, - сказал он самому себе. - А? Что? – рассеянно отозвался Кирк. Спок на его коленях сосредоточенно вертел в руках маленькую модель «Энтерпрайз», Бог знает откуда взявшуюся в каюте капитана. - Я говорю, мы не можем все разом сойти с ума из-за этой дурацкой истории, - раздраженно сказал доктор. - Конечно же, нет, - легко согласился Кирк. – Можешь считать, что это временное помешательство. Ну, знаешь, вынужденное. Вызванное форс-мажорными обстоятельствами. - Капитан, а что такое «форс-мажорный»? – невинно спросил Спок, отвлекаясь от игрушки. - Это значит, - мрачно ответил Маккой, - Просто охренеть. Капитан снова посмотрел на него с укором. Но пояснять значение последнего слова ему все-таки пришлось.***
Когда Маккой наконец уединился в медотсеке и налил себе полный стакан ромуланского эля, в его убежище вихрем ворвался Кирк и взволнованно спросил: - А детский психолог у нас есть? - Что? – ошалело переспросил доктор, не донеся стакан до рта. - Психолог, говорю. Который по детям. Ну, либо это, либо придется лететь в сторону Вулкана… - Почему это еще? Капитан тяжело вздохнул и печально пояснил: - Он скучает по маме. У него сейчас сложный период. - Это у меня сложный период! – огрызнулся Маккой. – Ты что, совсем из ума выжил, что ли? Ты капитан, а не нянька! - У тебя сердца нет, - обиделся Кирк. - Ага. А у тебя – мозгов… Ну, что он сейчас делает, к слову? Ревет, что ли? - Нет. Пока нет. Я к нему Чехова послал. Они в оладушки играют. - В какие еще оладушки? - Ну, в ладушки, черт их знает… Но только в беде я его не оставлю, - решительно заключил Кирк. – Если будет крайняя необходимость – возьмем курс на Вулкан. Доктор одним махом осушил свой стакан и приложил ладонь ко лбу. Кажется, у него начиналась мигрень.***
После Чехова священный пост заняла Ухура – она стала напевно и ласково читать старпому африканские сказки. Кирк периодически заглядывал в каюту и тревожно наблюдал за выражением лица вулканца. К счастью, оно оставалось стабильно спокойным. После Ухуры пришла сестра Чапел, которая спела песенку про кузнечика, а потом явился Скотти с шотландской балладой наготове. Прямо конкурс талантов, иронически прокомментировал Маккой. Он тоже заглядывал в каюту Спока – переживал за капитана и за обстановку в целом. Спок же выглядел вполне нормально и про маму больше не вспоминал – наверное, устыдился своего временного малодушия. Когда все незанятые члены экипажа исчерпали себя, Кирк снова усадил вулканца к себе на колени и стал самозабвенно пересказывать ему академические лекции по навигации. Спок слушал его весьма заинтересованно. А потом как-то неожиданно заснул.***
Маккой еле-еле уговорил гиперзаботливого Кирка отойти от кровати спящего старпома. Наконец капитан ушел, предварительно взяв с доктора клятвенное обещание охранять чуткий сон юного вулканца. Оставшись наедине с «этим остроухим чудом», Маккой почувствовал, что напряжение внезапно отпустило его. Он шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла, позволив себе задремать: надо же было как-то снять весь этот стресс…***
Проснулся доктор оттого, что на него пристально смотрели в оба глаза. Спок изучал спящего Маккоя, как какую-нибудь диковину, и последнему от этого стало не по себе. Он проснулся и угрюмо буркнул: - Ну, чего тебе? - Ты мне нравишься, - тихо и проникновенно сказал Спок, неуверенно потрогав доктора за рукав. - Что? – не понял Маккой. - Я думаю, ты хороший, - пояснил Спок и, спохватившись, добавил: - Это логично. Маккой мягко усмехнулся и пересел к нему на кровать. - Да? И почему же это логично, хотел бы я знать? - Ну-у… - вулканец ненадолго задумался. – Ты ответственный. Заботливый. Это хорошо. Правильно. - Да ничерта… Да ничего я не заботливый, - опешил доктор. – Это же капитан с тобой тут постоянно носился, а я… - Я понимаю, - серьезно кивнул Спок. – И все же в данной ситуации он заботился только обо мне, а ты – о целом экипаже. Это… - он запнулся, подбирая подходящее слово, - Заслуживает одобрения. Во-от. - Чьего одобрения? Твоего, что ли? - И моего в том числе, - спокойно заметил вулканец и неожиданно сменил тему: - Отведи меня ночью на ту планету. Ночное излучение должно вернуть меня в норму. - Так почему же ты раньше не сказал?! – воскликнул доктор, подрываясь с места. Ему показалось, что уголок рта ребенка слегка дрогнул. - Никто не спрашивал, - таков был скромный ответ.***
Когда Спок снова вернулся на «Энтерпрайз», с ним все было в абсолютном порядке. И ни тени смущения не промелькнуло на его сдержанном лице, когда старпом пожал руку сначала Кирку, затем Маккою. - Я выражаю экипажу свою благодарность за проявленное понимание, - сухо высказался он, вернувшись на мостик. Доктора подмывало спросить, что он думает о своих недавних словах, сказанных в мягкой тишине каюты. Но все-таки – все-таки Маккой сдержался и промолчал…