Четверо и двое

Эта четвёрка друзей была поистине странной. Первый, Сенку, молодой учёный, который грезил космосом, вернее, не грезил, а вполне ощутимыми шагами шёл не к мечте – к цели своей жизни, прямолинейный, самоуверенный ровно настолько, чтобы люди за ним тянулись с обожанием. Второй, Тайджу, обычный школьник, но вечный оптимист, открытый для всего мира, импульсивный, громкий, наивный, словом, большой ребёнок. Третья, Юзуриха, такая же обычная школьница, но умница, красавица, рукодельница и мастерица на все руки даже при том, что выросла в этой странной пацанской компании, жизнерадостная энтузиастка, в которую с лёгкостью можно влюбиться. Четвёртый, Цукаса, самый старшенький среди них, постоянно по своим тренажёрным залам, но по характеру эдакий свежеиспечённый хлебушек: снаружи хмурый боец, а внутри мягкость, которую он показывает лишь немногим, всегда трепетно относится к друзьям, убеждённый, что именно они его главное сокровище. Слишком разные, слишком несовместимые... Но Цукаса позволял Юзурихе развлекаться с его волосами, потому что «из непонятной непослушной мочалки на голове Сенку ничего не сделаешь», Юзуриха с интересом слушала все рассказы Сенку о своих изобретениях и все лекции о каких-либо физических явлениях или работе сложных установок, потому что ему нужно было всё это произносить вслух, Сенку давал Тайджу целую кучу советов и вечно делал для него какие-нибудь полезные штуки, потому что для лучшего друга всегда найдутся время и слова, пусть даже не всегда к месту, а Тайджу помогал Цукасе с тренировками ударов, потому что «его выносливость так может хоть где-то пригодиться». Что между ними общего? Наверное, увлечённость, романтичность и вера в светлое и, главное, общее будущее. * Когда Сенку построил свою первую ракету, а Юзуриха сшила для неё четверых плюшевых пассажиров, Цукаса расплакался. Сам от себя не ожидал, что так расчувствуется от счастья. — Я рад, что мы друзья, — шептал он сквозь всхлипы, закрываясь руками и волосами. — Так рад... — Эй, Цукаса, не хнычь, — смеялся Сенку, пихая его плечом. — Влажность разводить будешь, когда вместо этих кукол в космос полетим мы четверо, хе-хе! Тайджу кричал от восторга какую-то непереводимую белиберду, привлекая внимание прохожих, Юзуриха молча улыбалась, стирая в уголках глаз собственные слёзы. Когда ракета взорвалась, сердца ёкнули у всех. Но драпали с места запуска они всё ещё вчетвером, а потому всё было не так уж и плохо. * Юзуриха и Тайджу тайно и трепетно любили друг друга, Цукаса восхищался Сенку и смутно тянулся к нему, а сам Сенку не разбирался в том, что чувствует, да и в чувства других не лез, даже если со стороны всё было очевидно. Вчетвером было хорошо, закончено, как пазл, и даже когда Цукаса перешёл в старшую школу, он всё равно постоянно сбегал к ребятам во время обеда. Тайджу восхвалял его новую школьную форму, Юзуриха всё порывалась укоротить рукава и перешить штаны на зауженные, а Сенку только понимающе улыбался и снова возвращался к своим цифрам. — Иногда мне кажется, что им вдвоём лучше, — Цукаса ловил в душу эту атмосферу и следил за друзьями, которые тихо спорили о чём-то и смеялись. — Им вдвоём по-другому, — Сенку смотрел на Цукасу украдкой, мысленно всё ещё витая в расчётах. — С тобой только вдвоём мне тоже по-другому... — Цукаса тоже витал где-то, может, в мыслях об уроках, может, в мечтах, и не слишком осознавал, что говорит. Сенку молчал, то ли не улавливая истинный смысл, то ли принимая его. * Когда Сенку, Тайджу и Юзуриха закончили среднюю школу, долго думать над выбором старшей они не стали. Среди их запросов значились только «хорошая химическая лаборатория», «клуб рукоделия», «недалеко от дома» и «Цукаса». Последний пункт по умолчанию был самым важным. Их разбросало по разным классам, но обед на крыше оставался традицией. Сенку прослыл гением, Юзуриха — самой красивой девочкой школы, а Цукаса и Тайджу просто охраняли их от нежелательного внимания. Где-то сами себе на уме, эта четвёрка дорожила школьными годами больше, чем кто-либо другой. — Цукаса-кун, ты уже думал о будущем? — спросила как-то Юзуриха, подшивая порванный кем-то из параллельного класса пиджак Тайджу. — Уже выбрал университет? — Я не пойду в универ, — протянул Цукаса, отстранённо наблюдая за каким-то странным облаком, которое почему-то напомнило ему волосы Сенку. — Мне нужны деньги, иначе Мирай не выживет. Вы не подумайте, я люблю вас, но она моя единственная маленькая сестрёнка... — Тогда ладно, — улыбнулась Юзуриха и обрезала нитку. — Буду молиться, чтобы всё закончилось хорошо. — Решено! — Тайджу резко вскочил на ноги. — Я всё равно ничего не понимаю во всяких науках, а значит, тоже пойду работать после школы! Я тоже хочу помочь сестрице Мирай! — Все так единодушны, — по лицу Сенку было видно, что он что-то задумал. — Когда я стану учёным, я исследую её болезнь и верну Мирай к жизни. Наука не лжёт, Сенку часто повторяет это. Цукаса поверил ему и сейчас и спрятал очередные мимолётные слёзы в коленях. Плечи дрожали, выдавая его, но ребята понимающе переглянулись и дружно сделали вид, что не заметили. * Цукаса участвовал в боях, зарабатывая деньги, и понемногу становился известным не только в кругах школы. Какие-то девчонки в интернете организовали его фан-клуб, называли себя семьёй Шишио. Они не давали ему прохода, раскопали адрес и слали кучу писем романтического и даже эротического содержания, а сам Цукаса держался стойко, игнорировал умело, разве что только ютился у друзей вместо того, чтобы возвращаться домой. — Если не боишься локальных взрывов и кучи всякого неработающего хлама под ногами, то добро пожаловать, — пожимал плечами Сенку. — Если тебя не будут смущать мои предки, то я только рад, — смеялся Тайджу. — Если обещаешь не трогать мои ткани, то я не против, — улыбалась Юзуриха, пока Сенку на заднем фоне утешал рыдающего Тайджу. Цукаса был благодарен всем, но, как бы ни был привязан к Тайджу и Юзурихе, когда ребята настояли на переезде, ибо эти преследования становились опасными, его выбор был слишком очевиден. * Когда Тайджу всё-таки решился признаться Юзурихе в чувствах, Сенку и Цукаса наблюдали за этими двумя и, тихо перешёптываясь, радовались за них. Юзуриха даже краснела по особому, и парни не могли не признать, что даже так, пятнами по щекам, шее, носу и ушам, всё равно она самая красивая, а в улыбке, пожалуй, всё её счастье сконцентрировалось. — Ну вот и хорошо всё сложилось, — Цукаса подобрался к Сенку и по старой привычке обнял со спины, устраивая подбородок на его плече. Халат Сенку отдавал какой-то химией, а одноклассники странно поглядывали на них, но в остальном всё прекрасно. — Тайджу повезло отхватить себе нашу неотразимую и несравненную Юзу-чан, — смеялся Сенку, — хотя он стомиллионнопроцентно не стоит её. Цукаса только крепче сжал руки, хоть и сам не понимал, чего хочет добиться, только странно завидовал счастливым и очевидно влюблённым друзьям. Сенку снова ничего не сказал, разве что чуть склонил голову, чтобы было удобнее. * Они привыкли ничего не скрывать друг от друга, но некоторые вещи так легко не расскажешь даже семье. Цукаса сидел на полу в углу комнаты, откинувшись спиной на кровать, снова прятался за волосами и не мог заставить себя посмотреть на ребят. Тайджу сидел рядом, а Сенку и Юзуриха на кровати, и никто не торопил, все молчали минуту за минутой, давая собраться с мыслями. — Ладно, лучше сейчас, иначе я больше никогда не скажу этого, так и выпущусь из старшей школы партизаном, — настраивал себя Цукаса, нервно посмеиваясь и не зная, куда деть руки. — Вы все трое у меня вот тут, в сердце, вместе с Мирай, как семья... но... — Почему в такие моменты всегда должно быть это драматичное «но»? — тихо спросил Сенку и сел напротив, мягко убирая в сторону мешающие волосы. — Посмотри на меня... — Люблю тебя... — жалобно проскулил Цукаса, снова пытаясь спрятаться. — Это какое-то безумие... — Сенку одним лёгким касанием заставил снова смотреть глаза в глаза. — Я знаю, что мы друзья, но это... — Ну наконец-то созрел, — выдохнул Сенку, расплываясь в своей обворожительной улыбке, и приблизился вплотную, усаживаясь на колени и обнимая за шею. — Придурок, я тоже тебя люблю. — По-моему, мы здесь лишние, — Тайджу заговорщицки подмигнул непонятно кому и уже хотел было подняться, но Юзуриха была проворнее, и в точности повторила за Сенку, только смутилась немного от пикантности позы. — А я хочу... быть в этот момент... вчетвером, — шаловливо сказала она, сверкая глазами, запинаясь и краснея всё больше с каждым словом. — Можно? Сенку только кивнул и протянул ей ладонь. Юзуриха с готовностью переплела их пальцы, и это стало своеобразным сигналом. Цукаса старался быть чутким в поцелуе, но крутой нрав не спрятать ни за какими нежными чувствами. Сенку, в общем-то, был не против грубостей, отвечал с размахом, кусался, подначивал игриво, не перехватывая инициативу, но и не изображая бревно, выгибался под руками, ёрзал, дрожал, то суетливо поглаживая пальцем ладонь Юзурихи, то слишком сильно сжимая от волнения. Громкий в жизни Тайджу, напротив, был трепетным и мягким, краснел до кончиков ушей, но целовал тоже откровенно. Юзуриха дышала глубоко, но не могла не возбуждаться от такой близости с любимым человеком, от его рук на её груди и бёдрах, от тихих стонов Сенку рядом, от его дрожащих пальцев, от самой ситуации в целом. Время словно застыло, воздух застоялся и потеплел на пару десятков градусов. — Хочу... — протянул Цукаса и сразу же словно опомнился, разорвал поцелуй, обнял Сенку и уткнулся носом ему в шею, пытаясь успокоиться, отвлечься, привести дыхание в норму. — Нельзя, рано, безбожно рано, ни в коем случае... — Что же я творю?.. — Юзуриха тоже отстранилась и перевела взгляд куда-то в потолок. — Прости, Тайджу-кун, я совсем потеряла голову... — Пх, такие правильные, — голос Сенку был всё ещё слегка хриплым. — Ладно, подождём пару годиков! — он одним слитным движением поднялся на ноги и оглядел всю эту прекрасную картину каким-то нечитаемым взглядом. — А пока конфетно-букетный-желательно-без-конфет-и-букетов период устроим. Никто так и не нашёлся, что сказать ему, все только дружно покатились со смеху, скрывая смущение, счастливые и теперь уже точно уверенные в том призрачном общем будущем. Чай, который ждал их на кухне, явно уже остыл. *** Цукаса проснулся поздно, солнце давно взошло, а народ уже пару часов как вернулся с охоты, но сонливость всё равно не хотела отпускать до самого конца. Полежав ещё несколько минут без движения в попытках поймать тот прекрасный сон, он мысленно отвесил себе затрещину, насилу вздохнул глубоко и всё-таки поднялся, растрёпанный, бледный, будто совсем не отдохнувший. Реальность была жестока: этот каменный мир обратил в песок все грёзы о Сенку под боком, о счастливой спокойной жизни вместе с ним и о вылазках на выходных на барбекю семьями с Тайджу и Юзурихой. Друзья? Возможно. Кто-то больше? Наверное. Чёрта с два. Не обращённое в камень, их будущее могло бы быть таким хорошим, но отказаться от своих идеалов что для Цукасы, что для Сенку было неприемлемым. Цукаса смерил пронзительным взглядом пальцы, которыми он самолично сломал шею любимому человеку, собрался с духом и наконец-то вышел на воздух. Он ещё не знает, что Тайджу и Юзуриха сражаются. Он ещё не знает, что вполне себе живой и здоровый Сенку сейчас строит планы, как переманить его людей на сторону царства науки. Он ещё не знает, что проиграет эту войну. Он ещё не знает, что не всё разбито на осколки между ними, и придёт день, когда они все начнут держать свои обещания.